Читать книгу "Среди самцов - Фиона Уокер"

— Как?! — замирая от восторга, воскликнула Лидия. — Так ты, значит, уходишь из своей конторы? Уж не потому ли ты здесь? Только не говори мне, что явилась сюда, чтобы упросить Уэйна Стрита стать твоим шеф-поваром!

Одетта оглянулась в надежде, что никто из ее коллег Лидию не слышит. Да, она подала заявление об уходе неделю назад, но для большинства это пока что было тайной. Было решено, что новость о ее уходе станет достоянием гласности только после того, как руководство подберет ей замену.

— Включаться в крысиные бега — это так современно, — продолжала между тем взахлеб повествовать Лидия. — Люди бросают надежную гавань в виде хорошей работы и большой зарплаты и отправляются в одиночное плавание. Нынче это в моде. Ты, Одетта, такая у нас умница — всегда в курсе последних веяний. Но Фин, между прочим, тоже ушел с работы. Из-за меня. Правда, Фин? — спросила она с таким видом, будто Финли по меньшей мере купил ей кольцо с бриллиантом.

— Ясное дело, дорогая. — Финли ел Лидию взглядом преданного пса. Ничего удивительного. Какой мужчина, фигурально выражаясь, не бросится со скалы из-за такой потрясающей платиновой блондинки? Но Одетта предпочитала, чтобы мужчины бросались в пропасть не из-за ее внешних данных, а потому, что ей удалось отбить у них клиентов.

— Как бы то ни было, сегодня я на службе, — сказала она, решив не драматизировать особенно ситуацию. — Поэтому мне бы не хотелось, чтобы вы говорили кому бы то ни было о моем ресторане. Пока этот ресторан — ничто, мираж, дымок от папироски. Так-то, ребятки.

— Кажется, я начинаю просекать ситуацию. Ты еще не набрала на него денежек, — кивнула Лидия, сделав вид, что понимает движения души и затруднения Одетты. При этом ее большие голубые глаза заблестели от показного сочувствия. Потом, поскольку Одетта недвусмысленно потребовала сменить тему, сказала: — Тебе понравилась вечеринка у Джу, дорогуша? По-моему, все было довольно старомодно. Я, во всяком случае, ушла рано. Но не настолько, чтобы не заметить, как ты тискалась с тем здоровяком…

Неожиданно Одетта заметила Калума Форрестера и сразу успокоилась. Вот кому она сплавит Лидию и Финли. Она лично была мало знакома с Форрестером, но знала, что он, как и Финли, был родом из Глазго и достаточно известен, чтобы заинтересовать своей особой Лидию. К тому же, представив Финли и Лидию, она могла лишний раз напомнить Форрестеру и о себе, что тоже было очень неплохо.

Миллионер и столп мира рестораторов Калум Форрестер с вызывающим видом держал в руках жестянку с пивом, как бы заявляя тем самым всем присутствующим, что он — полноправный член клуба, а потому может делать здесь что хочет. Разговаривал он с какой-то миниатюрной брюнеткой, которая, хотя и улыбалась как заведенная, выглядела так, будто ей срочно необходимо кое-куда сбегать. Стакан у нее был пустой, а Калум из-за своего показного пренебрежения к светским условностям не делал ни малейшей попытки чем-нибудь свою собеседницу угостить, более того, смотрел куда-то поверх ее плеча и широко зевал.

Одетта в тех случаях, когда ей доводилось общаться с Калумом, испытывала на себе с его стороны точно такое же пренебрежительное отношение. Когда она заикнулась ему насчет своей мечты открыть ресторан, он, выразив ей по телефону свою заинтересованность в деле, никаких практических шагов для оказания ей содействия не предпринимал, на встречу, которая была оговорена заранее, не явился и уж тем более обещанных инвестиций в фонд нового предприятия не сделал.

— Калум! — окликнула миллионера Одетта, с профессиональной сноровкой привлекая его внимание к своей особе. — Помните меня? Я — Одетта Филдинг. — Когда Форрестер перевел на нее взгляд, она добавила: — Мы сидели рядом на вручении «Эд- Эвис» в прошлом месяце.

В мире рекламы эта премия являлась эквивалентом кинематографического Оскара. Одетте удалось получить одну такую, причем высшей категории.

Сейчас Калум, что было вполне предсказуемо, пялился на бюст Одетты, глубокомысленно щуря при этом свои серые глаза, в которых блеснула-таки тень узнавания. Этот тип, надо сказать, был одним из очень немногих мужчин, которые, когда пожирали взглядом ее грудь, вызывали у Одетты непонятное волнение и даже заставляли ее неприлично краснеть.

Вручение премии было далеко не единственным мероприятием, когда пути Одетты и Калума Форрестера пересекались, но он почему-то никогда не мог сразу ее вспомнить. Так ли оно было на самом деле, или он демонстрировал ей это намеренно, Одетта со всей уверенностью сказать не могла. В нем было высокомерие восходящей поп-звезды, странным образом сочетавшееся с рассеянностью и забывчивостью старого университетского профессора. Многие копировали стиль жизни Форрестера, считая его эпатажным, хотя, если разобраться, вкусы у Калума были самые демократичные. Он с равным удовольствием посещал выставки современных художников, всевозможные автомобильные шоу, а еще играл в футбол с британскими кинозвездами. Одевался он, как манчестерский хулиган, а вещи покупал у Версаче. Одетта считала его крупным специалистом по части торговли дорогими сортами светлого пива, человеком с богемными наклонностями, эксцентричным, противоречивым и непредсказуемым. Модные у эстетов рестораны и клубы Калума создавали у посетителей иллюзию собственной избранности, и Одетта относилась к числу многих людей, поддавшихся обаянию этой иллюзии. Она восхищалась гением этого человека, хотя и не одобряла его грубости и пренебрежительного отношения к людям.

— Как же, как же, припоминаю… Привет, Одетта, — с рассеянным видом сказал Калум, отхлебывая из своей жестянки пиво и стирая с губ пену тыльной стороной ладони. Как уже было сказано, манеры у него оставляли желать лучшего, хотя представить Одетте свою собеседницу он все-таки догадался: — А это… хм… Джилли Рид.

— Джули Райт, — поправила его женщина, с благодарностью улыбнувшись Одетте. Сразу же признав в брюнетке подругу по несчастью, Одетта решила побыстрее познакомить Калума с Лидией, а потом, забрав женщину с собой, под шумок смыться.

— Джули, Калум, это Лидия Морлей и Финли… Извини, Финли, что-то я запамятовала твою фамилию… — Она вопросительно посмотрела на светловолосого шотландца. Тот, к ее удивлению, неожиданно залился глупейшим смехом. «Черт бы побрал этих кокаинистов!» — с неприязнью подумала Одетта.

— Форрестер, — сказал, давясь от смеха, шотландец. — Меня зовут Финли Форрестер. Мы с Калумом родные братья и живем вместе. В этой связи, братец, хочу тебе напомнить, что у нас кончается чай.

Одетта почувствовала, как горячий румянец стыда прожег старательно наложенный макияж и заполыхал у нее на щеках. Хотя ее и задевало пренебрежение, которое проявлял по отношению к ней Калум, не следовало забывать, что на этом приеме он был одной из самых значительных фигур, а она только что допустила непростительный промах, представив ему его же собственного брата. Одетта была гордым человеком, и признавать собственные ошибки ей было не так-то легко. Она понимала, что сейчас лучше всего было бы посмеяться над допущенной ею оплошностью вместе со всеми, но продолжала стоять с надутым липом и чувствовала себя как оплеванная.

Лидия мигом перехватила инициативу и, отчаянно кокетничая, бросилась в атаку.