Читать книгу "Туда, где живет счастье - Илона Вандич"

Наконец улица разветвилась на несколько тесных переулков. Куров привычно свернул влево и остановился у крайнего дома. Калитка болталась на одной петле, безнадежно поскрипывая от каждого дуновения ветра. Дорога к дому – одна большая лужа, какие обычно бывают на месте зимних тропинок. Вдоль дорожки ощетинились сухими ветками кусты черной смородины вперемешку с прошлогодними стеблями крапивы в человеческий рост. И дом был не лучше: фундамент просел где-то в центре, и угол дома с крыльцом задрался вверх, как нос перегруженной лодки. Ставни растрескались, а голубые наличники давно облупились и едва различались на черной стене дома. Да, Зинка не соврала – мужчинами в этом доме не пахло.

Куров задумчиво стоял перед окном, пытаясь вспомнить, как выглядит его дом внутри. Но память не выдавала ничего, кроме синего, в красные маки, ситцевого халата Гали, переброшенного через спинку кровати. Что ж, может этот халат и сейчас там висит, кто знает? Куров поднял руку и стукнул в окно.

В застывшей тишине двора стук прозвучал неожиданно громко и требовательно. От неожиданности Куров отступил от окна, неловко усмехнулся сам себе и сел на скамейку. Вообще, странно, конечно, – вернулся домой, а войти не решается. Почему – непонятно. Может, потому что знает – не миновать упреков за то, что так долго тянул с возвращением, освободился вон когда, а домой только сейчас заявился. Где был, что делал? А может, потому, что так до конца и не поверил словам Зинки. Мужики тоже всякие бывают: один в любом месте живет, как дома: и гвоздь вобьет, и ножи наточит, и петли в калитке смажет. А другому хватит того, что хозяйка время от времени привечает.

Мысли Андрея нарушили неуверенные шаги. Тихо открылась дверь и на порог вышла Галя. Куров замер. Конечно, она изменилась. За семь лет каменные скульптуры в парке – и те меняются, что про живого человека говорить? Она постарела, похудела. Раньше стриглась коротко, а теперь волосы собирает в пучок на затылке, только сбоку вьется невесомая прядь. А глаза остались такие же, как и были, – большие, тревожные, как у кошки. У Курова вырвался вздох. А женщина, будто только и ждала этого вздоха: решительно развернулась и вернулась в дом. Вот только дверь оставила открытой. Как приглашение входить. И Куров не стал ждать, ему не нужно повторять дважды.

А дом внутри сразу вспомнился и оказался таким привычным, как старые растоптанные шлепанцы. Полка для сумок под зеркалом, домотканый половик через весь коридор на кухню, коврики на спинках гнутых стульев с облупившимся лет десять назад лаком... Куров сел на один из них и вдруг понял, что страшно голоден. Наверное, это читалось на его лице, потому что Галя молча зажгла плиту, загремела сковородками и тарелками. На кухне запахло щами, жареной картошкой и рыбой. Домом.

– Слушай, а ведь мы так и не поздоровались, – вдруг дошло до Курова. Он поднялся, подошел к Гале и крепко обнял ее. – Здравствуй, Галка.

– Здравствуй, Андрей, – сухо ответила Галя, высвобождаясь из его рук.

Впрочем, на стол она накрыла и не ушла, когда Андрей вернулся на свое место за столом. Поставила еду, села напротив Курова, подперев щеку рукой, и горестно вздохнула.

– Ты чего? – удивился Куров, поднимая глаза от тарелки.

– Очень уж ты похудел.

– Это я уже поправился, – усмехнулся Андрей. – Просто ты не видела, как я похудел. Кстати, почему дома так тихо? Сын-то где?

– С чего это ты о нем вспомнил? – ядовито отозвалась Галя.

– Слушай, прекрати дурака валять, а? – попросил Андрей, отставляя тарелку в сторону. – С чего ты взяла, что я способен забыть собственного сына? Я его каждый день вспоминал, если хочешь знать.

– А меня? – ревниво спросила Галя.

– А как же без тебя? За кого ты меня держишь?

Галя смущенно отвела глаза.

– И сколько лет нашему наследнику?

– Восемь.

– Надо же... – покачал головой Куров. – А я все вижу его двухлетним.

Галя прикусила губу, внимательно разглядывая мужчину.

– Ну что ты так смотришь? – не выдержал Куров. – Кусок в горло не лезет. Что не так на сей раз?

– Ты... правда Ваню вспоминал?

– Не веришь, значит, – мрачно заключил Куров, окончательно распрощавшись с аппетитом. – И чем мне тебе доказать?

Галя покраснела:

– Андрей, я не знаю, как сказать. Я тебя лишила родительских прав.

– Ёк-макарек! – не выдержал Андрей. – Это как?

– Как-как! По суду!

– Ты совсем с ума сошла? – Андрей отодвинул тарелку. – Я что, бил его? Забрать у тебя хотел? Издевался? Заставлял работать с утра до вечера?

Галя пристыженно отвела глаза.

– Ты алименты не платил, – выдавила она еле слышным шепотом.

– Какие алименты? – взорвался Куров. – Я же в тюрьме сидел! Можно подумать, ты не знала!

– А потом? – Галя с вызовом подняла глаза. – Почему сразу не пришел? Где болтался? Я думала, ты уже не вернешься.

Правильно она думала, вздохнул про себя Куров, подавив вспышку ярости. Не собирался ведь возвращаться. Но раз уж так получилось – надо играть до конца.

– А ты ждала, что я из тюрьмы прямо сюда? Объявлю себя главой семьи без гроша в кармане?

– Ну и что? Работу бы здесь нашел. Я бы помогла.

Куров едва не рассмеялся. Какая здесь может быть работа? Грузчиком ломаться за копейки? Шоферить на местных маршрутах? Сантехнику латать, которую давно пора на помойку выбрасывать?

– Ох, Галка, не смеши меня, – добродушно проворчал он. – Я зарабатывал деньги, чтоб мы хоть пару лет нормально пожили. Чтоб Ванька шоколадку мог себе купить, а ты – платье и помаду. А летом можно на море поехать... всей семьей. Там такие звезды – огромные, как орехи, ты таких не видела. А море – теплое и плавать в нем легко, даже если не умеешь. И песок на пляже горячий, босиком ступать больно. А по пляжу ходят продавцы сладкой ваты. А над ними осы роятся. И комнаты там сдают совсем недорого, я узнавал. Поедем, а? Если, конечно, ты меня не прогонишь...

– Ну что ты, Андрей! – всхлипнула Галя, бросаясь к мужу.

За это море, которого никогда не было в ее жизни, за пляж с горячим песком, за громадные, как орехи, звезды, она простила все своему непутевому мужу: и тюрьму, и годы молчания, и свою напрасно прожитую жизнь. Галя с нежностью целовала мужа в закрытые глаза, в колючие щеки, в сухие мужские губы. Она верила, что все худшее позади, что теперь жизнь устроится. Неважно, что у Ваньки плохо со здоровьем, а она далеко не первая красавица, и денег постоянно не хватает, и дом еле-еле стоит, и на работе непонятно что творится... Главное, теперь она не одна. Куров вернулся, и он по-прежнему любит ее. Во всяком случае, его губы такие же нежные, как и раньше, а руки, как и раньше, говорят яснее слов. И рядом с Андреем можно забыть обо всем другом мире. Хотя бы на время. На день. На час...