Читать книгу "Сердца пламень жгучий - Дарлин Гарднер"

Он уже собирался поймать машину, но вспомнил, как ему понравился центр города, когда он проезжал через него на такси.

Он свернул с Ривер-стрит и направился к центру. Очень скоро Шанс пришел в полный восторг от вида, открывшегося его глазам.

Город был разбит на небольшие кварталы с миниатюрными квадратиками скверов, вокруг которых стояли дома, церкви, учреждения. Вдоль тротуаров выстроились кипарисы и вязы, элегантные арки благоухали жасмином.

Прохожих было достаточно, из домов на улицы лился яркий свет и доносилась музыка.

— И меня поцелуй по-ирландски, — сказала высокая фигура в парике. Ярко-красные губы сложились в бутончик. — Ты бесподобен, мой милый.

— Спасибо, — ответил Шанс, на удивление польщенный. Невольно улыбаясь, он пошел дальше. Неожиданно невдалеке послышалась знакомая мелодия, которую кто-то выводил на саксофоне.

Шанс вздрогнул: эту мелодию он разучивал, когда ему было шестнадцать, чтобы произвести впечатление на самую красивую девочку в классе — Линдси Элликот.

Позже выяснилось, что Линдси не любит джаза, но Шанс увлекся и играл на саксофоне до окончания школы. Потом его перестали интересовать и музыка, и Линдси, и ему вдруг захотелось стать знаменитым футболистом, а вовсе не музыкантом.

Когда мелодия закончилась, Шанс выразил свое одобрение тремя громкими хлопками.

— Здорово у тебя получается, точно как у Джона Колтрейна! — сказал он музыканту. — Если закрыть глаза, то и не отличишь вовсе.

Музыкант широко улыбнулся, блеснув двумя рядами зубов с золотыми коронками:

— Обычно народ говорит, что я играю, как Чарли Паркер.

— Глупости, вылитый Колтрейн. Я сам когда-то это играл. — Голос Шанса погрустнел от воспоминаний.

— Неужели? — Музыкант протянул ему саксофон. — Давай-ка, изобрази что-нибудь.

— Нет, не хочу.

— Боишься микробов? — Саксофонист быстро задрал подол футболки и вытер края мундштука. — Вот, больше не осталось ни одного.

— Да не боюсь я твоих микробов, — засмеялся Шанс.

— А чего ты боишься?

— Ну, как чего?

Играть на улице, где так много народа, где его все услышат… Проклятье! Да он вообще сто лет не брал в руки инструмент! Его дело — тяжбы и споры…

— Понятно, — вздохнул музыкант. — Так будешь играть или нет?

Уличный свет, отражаясь от меди, бросал на землю золотые блики, словно рассыпал пригоршни новеньких монет. Какого черта, все равно никто ничего не узнает, почему бы не попробовать?

— Ладно, давай, — сказал Шанс.

Спустя час после того, как Тиффани рассталась с подругой и отправилась совершать безумные поступки, она неторопливо брела по улицам старинного квартала Саванны к дому Сьюзи.

За все время ей пришлось лишь раз отбиться от вихляющегося блондина лет двадцати пяти, недурного внешне, но с противной усмешкой на наглом лице.

— Эй, милашка, хочешь стать счастливой?

— Нет, спасибо, — ответила она сердито, не замедляя хода.

Как же права была Сьюзи! Тиффани, по своей сути, не только не годилась для приключений и безумных выходок, она еще и относилась к тому типу девушек, которые рано ложатся в постель с интересной книжкой в руках.

Издалека послышались протяжные звуки саксофона, грустная мелодия вполне отвечала ее настроению. Тиффани подошла к небольшой группе людей, окружившей стройного музыканта. У нее пересохло во рту, когда она его увидела. Возникла мгновенная мысль, что она все-таки готова к авантюрному знакомству.

Закрыв глаза, музыкант выводил мелодию, слегка раскачиваясь в такт. Он был совсем немного выше Тиффани, но в смешанном свете луны и уличных фонарей выглядел огромным.

Волосы у него золотились, как и густые ресницы, бросавшие тени на смуглые, загорелые щеки. В голове Тиффани зароились грешные мысли. Она представила себе сладкую тяжесть его тела, согласованный ритм их движений…

Музыкант слегка переменил позу, рубашка натянулась, и Тиффани прочла роковую надпись: «Поцелуй меня по-ирландски».

Ее пронзила дрожь.

Последние звуки мелодии растворились в ночи, музыкант, оторвавшись от саксофона, постепенно выходил из транса. Наконец он улыбнулся, его улыбка показалась Тиффани не просто волнующей, но электризующей. Пульс у нее участился, когда музыкант поднял глаза и их взгляды встретились. Краешком сознания она отметила, что какой-то человек забрал саксофон, освободив его руки. Для нее?..

Не будь трусихой, сказала она себе, именно такого парня ты и искала!

Она шагнула к нему и поняла, что волосы у него не золотистые, а темно-каштановые, а глаза — сине-зеленого цвета. Колдовские глаза. Ей почудилось, что он уже начал опутывать ее своими чарами. Она сделала еще шаг вперед, потом — еще два.

Они не отрываясь смотрели друг на друга.

Расслабься, начинай развлекаться, ты ведь этого хотела? Только почему ноги стали чужими и непослушными? А что будет, если она поцелует этого безумно привлекательного незнакомца?

Музыкант склонил набок темноволосую голову, и она заметила, что губы у него еще красны и влажны от саксофона. О, господи! От этого действительно можно сойти с ума.

Тиффани не знала, что заставило ее в слепящем волнении потянуться ему навстречу, чистый и пьянящий аромат его тела сводил с ума. На лице музыканта появилось удивление, но он не шевельнулся. Она приблизилась к нему вплотную и коснулась губами его губ.

Она хотела тут же отстраниться, но почувствовала ответный жар и порывисто прильнула к сильному, стройному телу.

От удовольствия у Тиффани закружилась голова, а руки, которые она сначала прижала к груди, чтобы оттолкнуться, внезапно взметнулись вверх и страстно обвились вокруг его шеи, пальцы погрузились в густые волосы, как в мягкии шелк.

Он с готовностью и страстью ответил на ее поцелуй, обняв за талию и прижав к себе, движения его губ и языка вызвали у нее стон. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался вечно, но незнакомец решил по-своему…

Тиффани смущенно отступила.

— Ой, — сказал музыкант.

Она не сразу поняла, что стоит на чем-то, похожем на камешек. Взглянув вниз, девушка увидела, что отдавила ему большой палец ноги.

Она отскочила назад, чувствуя, как жар заливает не только лицо, но и шею. Ничего себе соблазнительница!

— Извини, — произнесла она еле слышно, — я не нарочно.

— Я так и подумал, — откликнулся он, слегка приподняв уголок рта, на губах заиграла ленивая улыбка.

Их взгляды снова встретились и застыли. Тиффани покраснела еще сильнее.

— Ты сам виноват, — начала она, — у тебя странная рубашка, и надпись такая вызывающая. Любая подойдет и поцелует.