Читать книгу "Инквизитор. Утверждение правды - Надежда Попова"

На имперскую марку реакция была куда спокойней; выбитые в металле очертания она почти не рассматривала – повернув монету одной стороной, другой, накрыла ее второй ладонью и ненадолго застыла, глядя мимо посетителя.

– Я знаю, что вещь в его доме, – продолжил Ленца, выждав полминуты тишины. – Но я хочу знать с точностью, куда именно, в какую комнату в этом доме он ее отнес.

– Как выглядит твоя вещь? – по-прежнему смотря в сторону, уточнила старуха; он пожал плечами:

– Как кусок пергамента. Очень старый.

– Хорошо, – повернув наконец взгляд в его сторону, кивнула та и – надо же! – подала монету обратно. – Я займусь.

Ленца попятился, пряча марку, ничего больше не говоря, благодаря все высшие и низшие силы за то, что вложили в мозги напарника довольно разума, дабы сохранять до сих пор молчание. Сам он не был тому свидетелем, однако говорили, что излишней болтливости эта старая карга не жалует.

Старуха наконец поднялась на ноги, потянувшись, и показалось, что каждый сустав в этом похожем на корягу теле скрипнул и захрустел. Не обращая более на посетителей внимания, она медлительно и как-то боком, словно прибрежный краб, проковыляла к дальней стене, где еще в прошлый раз он разглядел в полумгле изваяние – не то каменное, не то деревянное, не то из какого-то металла, потемневшего от времени. Увидеть его в деталях не вышло ни тогда, ни теперь; однако кое-какие мелочи таки удалось рассмотреть, из чего, сообразно своим познаниям, Ленца вывел, что, скорее всего, старуха держит в качестве приалтарной статуи изображение Горгоны. О том, какими именно методами поддерживается с нею связь и как обретается сила, он предпочитал не думать, хотя рассказы о пропавших без вести в этих краях назойливо лезли в голову.

По шипению и внезапно взвившемуся к потолку дыму он понял, что у подножья изваяния стоит жаровня, наполненная углями, на которую старуха сейчас бросила горсть каких-то благовоний и трав. Ленца осторожно потянул носом, поморщившись. Ладан. Куда ни шло. Каннабис, полынь… что-то еще, незнакомое; в тесных стенах грота запах распространился почти мгновенно, и он отступил дальше к порогу. Один черт знает, что еще намешала в свой сбор эта дикая ведьма…

От статуи старуха не отошла – осталась стоять напротив, задрав голову, но глядя, кажется, не в лицо своему божеству, а куда-то в потолок. Или уже сквозь него, что верней, учитывая возникшее вдруг ощущение противного острого мороза под кожей. Фульво рядом переступил с ноги на ногу, зябко подтянув ворот, однако сделал это всего лишь по причине дующего в проход берегового ветра – напарнику тонкие материи неведомы, и почувствовать, какой холод разливается сейчас вокруг, он не может. Счастливчик.

– И что это будет? – поинтересовался Фульво тихо, и Ленца шикнул в ответ, зло и едва слышно даже себе:

– Заткнись.

Колдунья подле статуи качнулась влево, вправо, замерла на полдвижении, покачнулась снова, и от скорченной фигуры донесся низкий, монотонный звук, от которого уже спустя два мгновения ощутимо заложило уши. Продолжая раскачиваться из стороны в сторону, старуха потянула за какие-то шнуры на своем бесформенном потрепанном наряде, и изношенное одеяние упало на пол, открыв взорам все то, что было под ним.

– Ух, – ошарашенно выдохнул Фульво, отступив еще на шаг назад, и Ленца с ожесточением саданул его локтем, повелев умолкнуть.

Немудреная песнь ее стала громче, мягкие покачивания сменились резкими рывками; голос вспрыгнул на полтона выше, и старуха закрутилась вокруг себя, притопывая по каменно-песчаной земле расплющенными подошвами, отроду не знающими обуви. Сквозь растекающийся дым и сумрак пещеры иссохшее, подернутое складчатой кожей тело виделось нечетко, однако достаточно явственно для того, чтобы Фульво, в очередной раз поправ все предостережения, с омерзением уточнил:

– А что, без этого никак, а?

Разумеется, Ленца и сам был не в восторге от манеры работы некоторых персон; но – ведьмы, что с них возьмешь, у каждой есть какой-нибудь заскок. Одна накуривается до потери рассудка, другой непременно нужна чаша с кровью, третьей – хрустальный шар, четвертая танцует голышом… Кстати заметить, наверняка немало народу являлось сюда с малозначащими просьбами, лишь чтобы только это увидеть – лет этак пятьдесят назад. «Скорее сто», – поправил он сам себя, не сдержав брезгливой гримасы, когда в своем шальном танце старуха подскочила, и вместе с нею подпрыгнули два сморщенных кожаных мешка, в далеком прошлом бывших женской грудью. Ниже Ленца старался не смотреть, дабы впредь не утратить тягу к женскому полу.

– Меня сейчас стошнит, – шепотом сообщил Фульво.

– Заткнись, или я сломаю тебе шею, – пообещал Ленца чуть слышно, и тот притих, сделав от него маленький шажок в сторону.

Курения заполнили пещеру, вызвав слабое головокружение; старуха уже не тянула одну ноту – подвывала, метаясь с закатившимися глазами по гроту, и Ленца снова отступил назад, когда содрогающееся существо оказалось слишком близко. О ней такого не рассказывали, однако по богатому опыту Ленца знал, что подобные ей личности в таком вот трансе вполне могут и тяпнуть любого близстоящего; после, быть может, и пожалеет, что угрызла перспективного клиента, но сейчас ее разум на что-либо осмысленное не способен…

Безумный танец ведьмы оборвался внезапно вместе со звуками ее голоса, и тишина ударила по ушам, на мгновение оглушив. Старуха, застывшая на середине движения, опустила вскинутые руки, вдохнув воздух надрывно и со свистом, точно чахоточная, и опустила голову, завесив лицо сивыми космами.

– Он шел по каменному полу, – проскрипела она тихо. – Между узких каменных стен. Замок?.. Это замок…. Нес кожаный чехол для свитков. Тревожился и страшился. Боялся утратить то, что внутри.

Есть. Получилось. У этой древней дикарки получилось то, что не вышло у него, образованного, опытного и подкованного в своем деле лучше многих; чудны дела твои, фортуна…

– Не вижу его мыслей, – продолжал скрипучий голос. – Защищают. И его дом защищают. Многие. Чувствую его. Чувствую его опасение. Напряжение. Он был насторожен и нес прятать от чужих глаз вещь, которая ему не принадлежит.

– Куда? – не сдержался Ленца и прикусил язык, когда ведьма вздрогнула, вскинув голову и уставившись на него.

– Нутро дома, – проговорила та, и он затаил дыхание, когда увидел, что глаза старухи смотрят не на него, а словно внутрь себя. – Большая дверь. Железная дверь. Еще железная дверь. И еще двери. Там много сокровищ. Он входил в комнату с чехлом. Там успокоился, перестал бояться за вещь. Он вышел из комнаты довольным. Больше не боялся. Больше не вижу.

Последние слова старуха проговорила так просто, буднично, что Ленца на миг опешил, не сразу поняв, к чему они относятся. На старуху, как ни в чем не бывало ковыляющую к сброшенной на пол одежде, он взглянул растерянно и спустя миг молчания неуверенно уточнил:

– И это все?

– Ты хотел знать, куда он отнес твою ничейную вещь, – отозвалась та, неторопливо облачаясь. – Я сказала тебе куда. В комнату с сокровищами в его доме, за множеством дверей. Ты остался чем-то недоволен?