Читать книгу "Дикие карты. Книга 7. Рука мертвеца - Джон Джексон Миллер"

Джэй встал и постарался отрешиться от чувств. Он уже повидал достаточно трупов, более чем ему бы хотелось, и Хризалис уже очень давно начала играть в опасные игры. Она знала чересчур много секретов. Рано или поздно что-нибудь в этом роде и должно было случиться.

Он изучил положение тела, зафиксировал в памяти. Теперь это была не Хризалис, просто мертвая плоть, свидетельство. Увидев все, что ему было нужно, Джэй обратился к исследованию комнаты. Тут-то он и заметил маленький картонный прямоугольник, лежащий у ее левого бедра.

Он обошел вокруг нее и присел на корточки, чтобы получше рассмотреть предмет. Не притрагиваясь. Нельзя притрагиваться. На нем не было ни капли крови, и он лежал лицевой стороной вверх. Игральная карта.

Туз пик.

– Сукин сын, – произнес он.

Закрывая за собой дверь офиса, он услышал шаги на лестнице. Джэй прижался к стене и стал ждать. Секунду спустя в зал вошел стройный мужчина с тонкими усами. На нем были шлепанцы и шелковый халат, а там, где должны были быть глаза, лишь бледная кожа. Голова его медленно поворачивалась, пока не обратилась к тому месту, где в тени прятался Джэй.

– Я вижу твои мысли, Джэй-попугай, – произнес он.

Джэй выступил вперед.

– Саша, вызови полицию, – сказал он. – И не называй меня Джэем-попугаем, черт побери.

8.00 утра

Бреннан направился к холму, легко дыша и работая руками, взбежал вверх по крутому склону в конце пути, который вел его через лесистые холмы и покрытые росой луга. Он выбирал разные маршруты, но они всегда заканчивались немощеным проселком, слегка влажным и очаровательно извивающимся, возвращающим его на посыпанную гравием подъездную дорожку с плакатом «ЛАНДШАФТНЫЙ ДИЗАЙН И ПИТОМНИК АРЧЕРА» на въезде.

Дорожка эта вилась меж посадками, которые служили живой рекламой его ландшафтного искусства. Сначала был миниатюрный японский садик на холме в стиле цукияма[5], затем английская кустарниковая аллея и, наконец, традиционная клумба, засаженная двенадцатью разновидностями цветов двенадцати различных оттенков. Дорожка огибала клумбу и, пройдя за двумя оранжереями, одна для тропических, другая для пустынных образцов растений, вела к каркасному дому в форме буквы «А».

Пробежка закончилась мощным рывком, приведшим Бреннана на задний двор дома. Он потратил несколько минут на то, чтобы остыть и выровнять дыхание, затем принял удобную для медитации позу и принялся созерцать сад камней, расположенный на наклонной, покрытой гравием поверхности, волнистой, как если бы застыла вода, колыхаемая утренним ветерком. В гравий были погружены три каменные триады. Бреннан проводил так бессчетные часы, погруженный в омут медитации дзен, всматриваясь в камни, в отбрасываемые ими тени или в покрывавшие их узоры мха, после чего легко вставал, успокоенный, освеженный и готовый к предстоящему дню.

Он прошел в спальню, которая была скупо меблирована: футон на деревянном полированном полу, удобное кресло с торшером и столиком, заваленным книгами, большая плетеная корзина для белья. Дженифер уже встала. Из смежной со спальней ванной доносился шум душа. Бреннан скинул с себя пропитанную потом футболку и бросил ее в корзину, затем направился в комнату, которая сочетала в себе офис и гостиную. Включил телевизор, чтобы узнать утренние новости, и запустил компьютер, чтобы посмотреть расписание на сегодня.

Пока компьютер искал нужный файл, посмотрел телевизор. Большая часть новостей была посвящена съезду демократической партии, открывающемуся сегодня в Атланте. Хотя ничего существенного еще не случилось, но уже была непомерно раздутая аналитика и изобилие предсказаний.

Фаворитом был Грег Хартман, но ему предстояло побороться за номинацию, в особенности со своим непосредственным оппонентом в политической философии и в религии, преподобным Лео Барнетом.

Бреннан питал недоверие ко всем политикам, но если бы мог голосовать, то сделал бы выбор в пользу Хартмана. Этот выглядел честным и внимательным человеком, особенно по сравнению с демагогом Барнетом.

За Хартмана стояло много разных джокеров. Камеры репортеров демонстрировали панорамы общественных парков Атланты, заполненных тысячами людей, шумно демонстрирующих нации горячую поддержку сенатору.

Бреннан просмотрел несколько интервью с джокерами на улицах, затем приглушил в телевизоре звук и обратился к экрану компьютера. Он желал добра Хартману и поддерживающей его публике, но день уже входил в силу, и у него были свои заботы.

На экране возникло расписание, и оно сулило, что день будет заполнен. «Ландшафтный дизайн Арчера» был занят двумя делами. Бреннан занимался разбивкой на холме сада, в котором был цутаи очи, миниатюрный водопадик, журчащий в выложенном для него каменном русле, для только что переехавшего сюда жить японо-американского банкира, а еще он сооружал многоуровневый кустарниковый парк с рыбным прудом для живущего вниз по дороге доктора. Иоахим Ортиз, прораб Бреннана, должен был возглавить бригаду, работающую для доктора, а себе он возьмет другую работу. Японские сады были по его части.

Бреннан откинулся в кресле, все еще слегка удивляясь тому чувству удовлетворения, с которым он встретил наступающий день. Оставить разрушение и смерть и обратиться к простой деревенской жизни – лучшее, что он когда-либо проделал в жизни. Он ощущал чистоту, покой и удовлетворение впервые за много лет. Иногда его посещало чувство вины за то, что он оставил свою вендетту против Кина и общества «Тень кулака», но в последние несколько месяцев это чувство приходило все реже и было оно все слабее.

С полки для справочников он взял «Сакутейки», классический труд Ташибаны Тошусины по устройству садов, но перед тем, как просмотреть его в поисках идей для новой работы, взгляд его остановился на экране телевизора, заполненном картинкой, на которой была запечатлена хорошо ему памятная женщина. Он прибавил звук.

«…Загадочная женщина, о которой известно лишь ее имя, Хризалис, была обнаружена сегодня утром мертвой в офисе принадлежащего ей ночного клуба «Хрустальный дворец». Полиция пока что воздерживается от комментариев, но туз пик, найденный на ее теле, указывает, что убийство связано с творящим самосуд загадочным стрелком из лука, известным как Йомен[6], который ответственен по меньшей мере за пятьдесят смертей в 1986 и в начале 1987 годов».

Бреннан все еще сидел, уставясь в экран, когда в комнату вошла, неся две чашки чая, влажная после душа Дженифер Мэлой.

– В чем дело? – спросила она, увидев выражение на его лице. Что случилось?

Бреннан обернулся к ней, в глаза его вернулся холод, и лицо приняло обычную жесткость.

– Хризалис мертва.

– Мертва? – переспросила она, не веря.