Читать книгу "Оракул - Кэтрин Фишер"

Мирани стояла, окаменев от напряжения. По лицу ручьями стекал пот. Глаза были устремлены на скорпионов, неугомонно ползающих по дну сосуда; наклоняя и поворачивая чашу, она удерживала хрупкое равновесие, не выпускающее их с широкого дна. Мышцы рук болезненно ныли.

Следом за ста девочками проплыл Архон в своем паланкине. Носильщики медленно вышагивали по неровной дороге, и паланкин покачивался в такт их шагам. Специальные рабы с опахалами отгоняли тучи назойливых мух; по их лицам, покрытым коркой засохшей пыли, струился пот.

Мирани попыталась сглотнуть, но у нее ничего не вышло. Горло пересохло от жажды.

На взмыленном коне подъехал генерал Аргелин. Он бросил на Гермию вопросительный взгляд; та коротко кивнула в ответ. Спешившись, он жестом подозвал Мирани; оба встали позади паланкина и двинулись в путь.

Наверное, такова будет и дорога в Загробное Царство. Капли горячего пота туманили глаза; оглушительная какофония труб, барабанов и священных трещоток, несмолкаемый ритмичный перестук копий по щитам болезненно резали слух, а далеко впереди, как призрачное эхо, без устали хлопали в ладоши люди, собравшиеся в ожидании на мосту и вдоль обочин извилистой дороги, ведущей через пустыню к Городу Мертвых.

Скорпионы сердито сновали по дну чаши, соскальзывали по полированной бронзе и со стуком падали на спины, их подрагивающие хвосты извивались в буйном водовороте смертоносной ярости. Крохотные капельки яда забрызгали стенки чаши. Мирани шла, не поднимая глаз, ноги спотыкались о выбоины на дороге, напряженное тело превратилось в сгусток чистейшей энергии, сосредоточившейся в глазах, руках да в покачивающейся чаше. И на мгновение Бог вселился в нее, она ощутила в себе великую силу, она держала в руках полушарие мира, населенное мириадами жалких, суетливых созданий; одних она, повелительница жизни и смерти, возносила, других сбрасывала вниз. А потом две мерзкие твари одновременно вскарабкались на противоположные края чаши; она подавила крик, стряхнула их обратно и снова превратилась в Мирани, напуганную до безумия девочку, стоящую на пороге смерти.

Когда Процессия добралась до моста, она узнала об этом только потому, что впереди гулко забухал под тысячами ног деревянный настил; потом вместо неровностей каменной дороги подошвы ее сандалий ощутили гладкую поверхность досок, и, бросив молниеносный взгляд в сторону от чаши, она — сквозь щели между досками — увидела море: далеко внизу мертвые волны мертвенно бились о мертвый камень.

Теперь уже недалеко! Половина скорпионов казались мертвыми, они лежали неподвижно, но когда имеешь дело с этими тварями, ничего нельзя сказать наверняка. И действительно: время от времени кто-нибудь из них внезапно оживал и вновь принимался кидаться на стенки, а чаша была такая тяжелая, что ее приходилось прижимать к груди, и руки скользили, и чаша подымалась и опускалась в такт ее взволнованному дыханию...

Пустыня! Песок на дороге, и вдоль обочин по обе стороны — люди. Много, очень много людей. Они ритмично хлопали в ладоши в такт движению Процессии, бросали цветы и травы, тут же сминавшиеся тяжелой поступью сотен ног, закидывали паланкин Архона гирляндами из лавровых листьев. Отважившись поднять глаза, Мирани увидела сквозь занавески паланкина древнего старца.

Архон внимательно следил за ней. В прорезях красивой маски, скрывающей его лицо, Мирани разглядела устремленные на нее глаза; на миг они обменялись взглядами, и у обоих в глазах стоял ужас.

Потом Архон отвернулся и раздвинул занавеси. Золотисто-багровая маска обвела взглядом свой народ и воздела руки в молчаливом благословении. Люди взвыли, заплакали, побежали вдоль дороги, солдаты оттеснили их, где-то вдалеке заблеяла коза. Палило солнце, в душном воздухе клубилась пыль.

Один из скорпионов вскарабкался на ободок чаши; его клешня нежно коснулась ее руки. С трудом сдерживая рвущийся из горла крик, Мирани стряхнула его обратно на дно и подняла глаза.

Город Мертвых.

Сразу за входными вратами, на громадной пустой площади, высился зиккурат.

Священная гора с высокими ступенями, вырубленными в камне. Лестница уходила вверх так круто, что при одной мысли о том, что ее сейчас ждет, Мирани содрогнулась. "Дозволь мне донести тебя, — беззвучно взмолилась она — Не допусти тебя уронить!"

Бог поселился в черном скорпионе, в самом маленьком. Мирани убедилась в этом, когда он переполз через мертвое тело своего красного сородича.

Архон выбрался из паланкина. На нем была белая туника. Он воздел руки к небу, и все стихло.

— Сегодня, — провозгласил он, — я, воплощенный Бог, покину вас. Сегодня я буду пить воду в садах Царицы Дождя. Буду говорить с ней. Сегодня мой разум и ее станут едины. Вот для чего я пришел к вам ребенком, вот для чего вы одевали и кормили меня все эти годы. Вы долго страдали. Гибли ваши стада, болели дети, но небеса оставались пусты. Но если я попрошу ее, то ради меня она пошлет вам дождь. Потому что во мне живет Бог. Я пошлю вам дождь!

Никто не издал ни единого приветственного крика. Лишь зарокотали в назойливом ритме барабаны и трещотки. Тогда Архон повернулся и начал карабкаться на зиккурат. Гласительница подтолкнула Мирани и сама двинулась вслед за стариком.

Ноги ныли, дышать было трудно. Все выше и выше, одна крутая ступенька за другой, все ближе к небу, к суровой синеве, в которой, описывая постепенно сужающиеся круги, уже парили коршуны. Мышцы готовы были разорваться от мучительной боли. Казалось, она никогда больше не сможет распрямить сведенные судорогой руки.

Но вот и вершина! Грудь тяжело вздымалась, перед глазами плыли огненные круги, руки судорожно сжимали чашу...

Втроем они стояли на венчающей зиккурат широкой площадке — одни под высоким безжалостным небом. Архон снял маску. Мирани впервые увидела его лицо и удивилась — таким необычно гладким оно было, совсем без морщин, и бледным, словно лучи солнца никогда не касались его своим безмолвным дыханием. Старик был дряблым, хорошо упитанным, а лицо его — суровым и одновременно добрым. Мирани подумала, что он похож на заботливого дядюшку. Потом, так и не произнеся ни единого слова, старик тяжело лег на горячие голые камни и закрыл глаза.

Мирани опустилась на корточки и поставила возле него чашу. У нее за спиной Гласительница поспешно отошла к краю площадки.

В этот миг глаза Архона широко распахнулись, и его ладонь, горячая и влажная, легла на руку Мирани.

— Возьми, — едва слышно прошептал он, невнятно, но настойчиво. — Держи в тайне. — В ладонь Мирани легла измятая полоска папируса; пальцы инстинктивно стиснули ее. Его глаза были бледно-голубыми. — Остров полон предательства, — шепнул он. — Будь осторожна. Останься в живых!

Когда Гермия обернулась, он уже снова лежал, плотно закрыв глаза. Потом, прежде, чем Мирани успела встать, Архон поднял руку и рассчитанным движением опустил ее в чашу.

Барабаны внизу смолкли.

На мир опустилась тишина.

* * *