Читать книгу "Терапия - Дэвид Лодж"

Она захихикала, но ничего не ответила. Санитар сверил мое имя на бирке.

- Пассмор, да. Ампутация правой ноги, верно?

- Нет! - испуганно закричал я, вскочив. - Всего лишь мелкая операция на колене.

- Да он просто шутит, - успокоила сестра. - Прекрати, Том.

- Может, и шучу, - с непроницаемым лицом отозвался Том.

Они накрыли меня одеялом и подоткнули его, прижав мои руки к бокам.

- Так вас не ударит распашными дверями, - объяснил Том.

Карибец проснулся и, приподнявшись на локте, проводил меня взглядом.

- Прощайте, - сказал я. Больше я его никогда не видел.

Лежа навзничь на каталке, без подушки, чувствуешь себя удивительно беспомощным. Не знаешь, где ты, куда тебя везут. Видишь только потолки, а потолки в городской больнице - зрелище не из приятных: потрескавшаяся штукатурка, хлопья отслоившейся водоэмульсионной краски, паутина по углам и дохлые мухи в плафонах. Мы ехали и ехали по бесконечным коридорам.

- Сегодня у нас русские горки, - заметил позади меня Том. - Лифт в операционную сломался. Придется спустить вас в подвал на грузовом лифте, потом проехать в другое крыло, а оттуда на другом таком же лифте подняться наверх и опять в это крыло.

Тускло освещенный грузовой лифт, похожий на пещеру, был рассчитан на промышленные грузы, в нем слегка попахивало вареной капустой и прачечной. Когда каталку перевозили через порожек, колеса за что-то зацепились, и я вдруг обнаружил, что смотрю в пространство между лифтом и стеной шахты на черные, обросшие грязью тросы и блоки древнего на вид механизма. Словно я оказался в одном из этих новомодных фильмов, где все снимается под неестественным углом.

Том сдвинул дверцы-гармошки, сестра нажала на кнопку, и лифт начал очень медленно спускаться, поскрипывая и постанывая на все лады. Потолок здесь нагонял еще большую тоску, чем в коридорах. Мои спутники, которых мне не было видно, обменивались короткими репликами.

- Сигареты есть? - спросила сестра.

- Нет, - ответил Том, - я бросил. В прошлый вторник.

- Почему?

- Здоровье.

- А что взамен?

- Секс, секс и еще раз секс, - ровным тоном отозвался Том.

Сестра захихикала.

- Хотя открою тебе тайну, - сказал Том. - Когда я завязал, то по всей больнице припрятал сигареты, на случай если припрет. Одна пачка есть в подвале.

- Какие?

- «Бенсон». Можешь взять, если хочешь.

- Хорошо, спасибо, - ответила медсестра.

Лифт дернулся и остановился.

Из-за чрезмерно горячего отопления воздух в подвале был жаркий и сухой, и я начал потеть под одеялом, пока Том катил меня между штабелями коробок, ящиков и других емкостей с больничными запасами. Сводчатые потолки были покрыты густой бахромой паутины, свисавшей, как помет летучих мышей. Колеса подпрыгивали на каменных плитах пола, и эти толчки отдавались в позвоночнике. Том остановился, чтобы отыскать спрятанные сигареты. Они с сестрой исчезли за горой сваленного там белья, и я услышал тихий возглас и возню, что давало основания предположить, что парень взыскал некую плату за пачку «Бенсона и Хеджеса». Я не мог поверить, что все это происходит со мной. Как можно столь наплевательски относиться к частному пациенту? Словно заплатил за первый класс, а оказался в хвосте самолета в сломанном кресле, рядом с туалетом и курильщиками, кашляющими мне в лицо (это я в переносном смысле - сестра на самом деле закурить не осмелилась). Самое противное, я ведь знал, что если рассказать эту историю Салли, то сочувствия от нее все равно не дождешься: она не одобряет частной медицины и из принципа отказалась вместе со мной застраховаться в БУПА.

Мы двинулись дальше по лабиринту склада, виляя и поворачивая, пока не добрались до дальнего конца огромного подвала, где был другой грузовой лифт, который медленно вытащил нас на свет божий. Еще одно долгое путешествие по коридорам - и вдруг все переменилось. Миновав очередные двери, я попал из девятнадцатого века в двадцатый, из викторианской готики-в хай-тековскую современность. Все равно что, порядком наспотыкавшись в темном, загроможденном кабелями помещении на задворках кинопавильона, выйти на ярко освещенную, с элегантными декорациями съемочную площадку. Все вокруг было белым и сверкающим в рассеянном свете ламп, а медицинский персонал приветствовал меня добрыми улыбками и мягкими голосами воспитанных людей. Меня осторожно переложили на другую, более современную кровать на колесах и ввезли в предоперационную, где уже ждал анестезиолог. Он попросил поработать кулаком левой руки и успокаивающим тоном предупредил, что я почувствую легкий укол, когда он введет в вену нечто вроде пластмассового клапана. Затем неторопливо вошел Низар, облаченный в бледно-голубой хирургический комбинезон и шапочку, что делало его похожим на пухлую домохозяйку в пижаме, которая только что встала с постели и еще не сняла бигуди.

- Утро доброе, старина, - приветствовал он меня. - Все путем?

Низар говорит на безупречном английском, но когда-то, должно быть, начитался П.Г.Вудхауса. Я хотел сказать - нет, пока что совсем не путем, но момент показался мне неподходящим для жалоб на оказанный вначале прием. Кроме того, меня постепенно обволакивало теплое, дремотное ощущение блаженства. Низар просматривал рентгеновские снимки моего колена, держа их перед освещенным экраном.

- А, да, - бормотал он, как будто с трудом припоминая случайного знакомого на старой фотографии.

Потом подошел и встал у каталки напротив анестезиолога, и оба они улыбнулись мне.

- Соедините руки, - промолвил анестезиолог.

Интересно, о чем это он? С меня сняли одеяло, и я, не зная, куда деть руки, сложил их на животе. Анестезиолог похлопал по ним.

- Хорошо, очень хорошо, - ободряюще произнес он. - Некоторые люди сжимают кулаки или кусают ногти.

Низар приподнял подол рубахи и стиснул мое колено. Усмехнувшись, я собрался пошутить насчет сексуальных домогательств и в этот момент отключился.

Придя в себя, я снова увидел двухместную палату, но выходец с Карибских островов исчез, и некого было спросить куда. Правая нога в повязке походила на слоновью. Когда Салли зашла ко мне по дороге домой, я описал ей свое утро, но сочувствия не дождался, как и предполагал, а моя нога показалась ей очень смешной.

- Будешь знать, как лезть без очереди, - сказала она. - Моя тетя Эмили два года ждала операции на бедре.

Позднее зашел Низар и попросил приподнять ногу на несколько дюймов. Я сделал это очень осторожно - можно сказать, со страхом и трепетом, - без каких-либо неприятных последствий, и он, похоже, остался этим доволен.

- Чудненько, - проговорил он, - прекрасненько.

Несколько дней я ходил на костылях, пока не спал отек, и следующие пару недель я посвятил физиотерапии и щадящим упражнениям для восстановления тонуса четырехглавой мышцы, а потом боль вернулась. Черт! Я не мог этому поверить. Низар тоже не мог. Он считал, что нашел источник боли - кусочек ткани, называемый складкой, который ущемлялся в коленном суставе, - и удалил его. Мы вместе посмотрели видеозапись операции в его кабинете. Один я не смог заставить себя это сделать. Изображение представляло собой ярко освещенный цветной круг, словно смотришь в иллюминатор подводной лодки с мощным прожектором.