Читать книгу "Записки гайдзина - Вадим Смоленский"

Ivan I. Zheludenko,

Shashido Chemical Research Institute,

Heterocycles Synthesis Lab.

— Вот адрес, — ткнула она пальцем в уголок, — вот телефон. Звоните.

— Обязательно, — кивнул я.

— Мы должны держаться вместе.

— Безусловно.

— А у вас визитка есть?

Я выразительно похлопал себя по всем карманам.

— С собой нет. Извините.

— Ну ничего. Напишите телефон, я вам позвоню.

Я потер лоб.

— Вы знаете, на днях переезжаю. Номер сменится.

— Тогда звоните вы нам. Мы еще долго здесь будем. Нам, скорее всего, контракт продлят. Хотя это не сто процентов — японцы такие непредсказуемые! Но мы надеемся.

— Желаю удачи, — сказал я, засовывая папуаса в сумку. — Разрешите…

Поезд уже тормозил.

Ее духи и туманы следовали за мной по перрону, карабкались по лестнице, дышали мне в затылок, когда я проходил выходной турникет, и отстали только на привокзальной площади, когда я побежал к отходящему автобусу. Вскочив на подножку, я обернулся и по-драконьи изрыгнул пивные испарения. Они смешались с выхлопным газом и повисли дымовой завесой.

В автобусе сидели бестолковые, непредсказуемые и злонамеренные люди, погрязшие в беспардонном любопытстве и косноязычной болтливости. Пройдя сквозь их недобрые взгляды, я уселся на самом заднем сидении. Автобус тронулся. Выпитое пиво плескалось в животе морским прибоем, отдавалось в голове и убаюкивало.

В окно кто-то поскребся. Я отодвинул занавеску и увидел цаплю. Она лихо гребла по воздуху жилистыми крыльями и радостно скалила клюв. Куцый хвост вертелся, как пропеллер, а тощие ноги работали брассом.

— Привет! — сказал я цапле. — Ты откуда?

— Из Хабаровска, — ответила цапля.

— Ну, и как там?

— Холодно! — Она поежилась на лету.

— А здесь не холодно?

— Не… Здесь погано!

— Погоди, — сказал я. — Какой еще Хабаровск? Сюда не летают цапли из Хабаровска!

— Раньше не летали, теперь летают. Теперь даже панды летают.

— Какие панды?

— Гималайские. Сам-то откуда?

— Из Черемушек.

— Оно и видно.

— Ты мне голову не морочь, — сказал я. — Цапли летают сюда с Филиппин. И не на зиму, а на лето. Из России сюда летают гуси-лебеди и жуки-носороги.

— А может, я носорог?

— Может… Вон здоровая какая…

— Это потому, что я чай пью.

— С пряниками?

— Ага.

— Куда летишь-то?

— В Гондурас.

— Зачем?

— За укропом. Полетели вместе?

— Не хочу, лети одна…

— Нет, вместе!

Цапля протаранила стекло, схватила меня клювом за шиворот и потащила наружу. Сначала я отбивался, потом застрял в окне. В живот впились острые осколки, я заорал, засучил ногами, задергался. Цапля царапала меня когтями, хлестала крыльями по роже и блеяла:

— Вме-е-е-есте!..

Кто-то хлопнул меня по колену. Я разлепил глаза. Надо мной стоял водитель.

— Приехали, — сказал он. — Конечная остановка.

Салон был пуст. За окном светились фонари автовокзала. Я взял сумку, заплатил за проезд и, пошатываясь, вышел. Отработанное пиво повлекло меня к уединенному строению с синей фигуркой на белом кафеле. Внутри ползали упитанные сверчки. Они важно шевелили усами и внимания на меня не обращали. В раковине спал жук-носорог. Я переложил его повыше, чтобы он не захлебнулся.

Вдоль тротуара выстроились белые «Тойоты» с зелеными огоньками. Сидящие внутри таксисты читали газеты.

— Нет, — подумал я. — Пойду ногами. Освежу сознание.

Едва я миновал вереницу такси, как рядом затормозил ярко-красный «Ситроен». Левое стекло опустилось, и донесся голос:

— Бадыму!

— Опаньки, — сказал я и нагнулся к окну. — Привет!

— Бонсуар. Ты куда, в «Сатындору»?

— Нет, домой…

— Я думал, придешь сегодня.

— Ой! — я хлопнул себя по лбу. — Четвертая пятница, да? Забыл совсем. Подвезешь?

— Садись.

В салоне пахло Шанелью, и пел Брассанс. Я кинул взгляд на заднее сидение. Там лежал знакомый мне черный футляр, а в футляре — благородное орудие из потускневшей меди, тридцатилетний «Selmer», когда-то купленный за бешеные деньги на Гиндзе. По легенде, к нему прикасался едва ли не Бен Вебстер. А теперь, на правах хозяина, в него дул служащий страховой компании по имени Масао Кавасаки. Сегодня выпал на редкость удачный день, совсем без переработок — Масао не только успевал к первому отделению, но даже имел время заскочить домой и сменить постылый черный пиджак на тельняшку от Готье.

— Откуда шел? — спросил он меня, закручивая руль, как штурвал фрегата.

— С вокзала. Из Токио вернулся.

— Командировка?

— Типа того.

— Эх! — вздохнул он. — Я бы тоже в Токио катался. Надоедает в полях сидеть. Но не посылают. По должности не дорос.

— Ничего, — сказал я. — Повысят когда-нибудь.

— Ну да, повысят… И отправят куда-нибудь на Хоккайдо.

— Что, порядок такой?

— Ага. Никуда не денешься…

Он последний раз крутанул штурвалом, и мы въехали на стоянку. Там уже запарковался огромный черный «Фольксваген». Рядом стоял дюжий мужчина с кучерявой головой и выгружал из открытого багажника большие круглые коробки.

— О-о-о, Бадыму! — воскликнул он, увидев меня. — Давно не виделись!

— Гутен абенд, Накамура-сан, — сказал я, пожимая его здоровую лапу. — Что новенького в бундеслиге?

— Играют потихоньку. Следишь?

— У меня не ловит.

— А ты тарелку поставь, и будет ловить.

— Хорошо.

— Заходи как-нибудь, я тебя проинструктирую. Пива попьем…

— Баварского?

— Ха-ха-ха… Для тебя найду баварского. Ладно, понес…

Он взвалил на плечи самую большую коробку и двинулся через узкую проезжую часть — туда, где над распахнутыми дверями светились неоновые буквы «Satin Doll». Из кармана у него торчали барабанные палочки.

Я взялся было за коробку поменьше — но тут же поставил ее на место, поскольку на стоянку въехала голубая «Мини». Вышедшая из нее девушка носила косынку, жакет и длинную юбку. В черных волосах спряталась одинокая косичка.

— Привет, Кейко, — сказал я.