Читать книгу "Отпущение грехов - Марина Серова"

– Ну и ну, – подвела я итог его рассказу. – Это ты неплохо устроился. А ко мне что – похвастать явился?

– Не только. – Он улыбнулся с загадочно-нахальным видом и сделал значительное лицо. Впрочем, на его физиономии важная мина смотрелась довольно смехотворно, и я еле сдержала смех.

– Хороший костюм, – не найдя ничего лучше, произнесла я. – Хороший…

И тут Коля, не дожидаясь, пока я закончу свою в высшей степени содержательную мысль, выписал такой словесный пируэт в сочетании с рядом телодвижений, что мне едва не стало дурно. По крайней мере, дар речи я утратила на минуту, как минимум.

Он встал передо мной на одно колено, при этом вляпавшись в грязную лужицу, натекшую с его собственных ботинок, и торжественно – его крысиная мордочка приобрела прямо-таки апокалиптическую важность – произнес:

– Евгения Василь… в-в-в… Евгения Максимовна, я долго, очень долго… со вчерашнего вечера размышлял над этим решением и наконец… уф-ф-ф!.. и наконец пришел к выводу, что этого… такого… одним словом, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж! – выпалил он и, в высшей степени довольный тем, что ему удалось-таки произнести сакраментальную фразу, уставился на меня прищуренными – и без того не самыми большими! – подслеповатыми глазками.

Пораженная оказанной мне великой честью, я оперлась на стену и некоторое время бессмысленно смотрела на скромно ухмыляющуюся докукинскую физиономию. Когда же ко мне вернулся дар речи, первое, что удалось вытащить из себя, было растерянно-неопределенное:

– М-м-м… эта-а… спасибо, Коля, только… а чего это ты вдруг?

И тут это чудо природы, не сходя с места, все с тем же довольно-застенчивым видом выложило мне историю про то, как преславная тетушка Олимпиада Кирилловна говорила обо мне с моей тетушкой Милой. Обе они пришли к уничтожающему выводу, что я, как говорится, засиделась в девках и что пора бы такой интересной, красивой и не самой глупой молодой женщине найти достойного мужчину, чтобы он, как говорилось в старину, «составил мое счастие».

Во всех этих разговорах не было ничего кардинально нового, только свидетелем одного из них стал господин Докукин. Он принял выкладки дражайших тетушек близко к сердцу, и, перебрав историю наших отношений и придя к выводу, что к многим людям я отношусь куда хуже, Николай Николаич решил этаким прекрасным принцем на белом коне ввалиться в мою квартиру с утреца и огорошить нежданными идеями и огромным букетом цветов.

– Та-а-к, – протянула я, дослушав его рассказ. – Ну что ты толчешься в дверях? Проходи уж… жених!

Мои слова изрядно порадовали почтенного Докукина. Впрочем, порадовали – сказано мягко. Он буквально накинулся на меня с неловкими объятиями, чмокнул куда-то в ухо и, едва не навернувшись все через того же многострадального кота, рухнул в кресло.

Я присела напротив.

– Я, конечно, понимаю, что все это несколько неожиданно…

Несколько неожиданно! Какая детская непосредственность! Да это не просто неожиданно… это… это как снег – с обледеневшей сосулиной и лопатой чистильщика крыш в придачу – на голову!!

– …несколько неожиданно… да и профессор Клинский Сергей Сергеич говорил… но все-таки раньше никогда… потому что… сейчас, в общем, я хотел сказать, что сейчас я как-то больше соответствую. Кстати, я купил себе машину и теперь вот… без общественного транспорта.

– Ты нормально доехал? – услышав о машине, на полном серьезе поинтересовалась я – водительские качества Докукина были мне прекрасно известны.

– Да, конечно! – воскликнул он. – К-конечно! Разве на такой машине можно куда-то врезаться?!

– А какая марка? – без особого энтузиазма спросила я.

Коля быстро-быстро заморгал короткими ресничками, и его глаза стали похожи на коровьи.

– Не помню, – пробормотал он, – в-в-в… этот… как его…

Он покрутил в воздухе пальцем, в результате чего тетушкина любимая ваза свалилась на пол – к счастью, не разбилась, а лишь придавила хвост коту. Тот взвыл неимоверно фальшивым дискантом и убежал в соседнюю комнату, а Докукин, по всей видимости и не заметив этих взаимосвязанных эксцессов, вдруг радостно воскликнул:

– Вспомнил… этот… «Хендэй»!

– Недурно, – сказала я. – А какого цвета?

– Белого… погоди, – он взглянул на меня откровенно подозрительными глазами, – а что это ты ничего не отвечаешь по главному вопросу?

– Како… а, ну да, – нехотя выговорила я. – Ну да, конечно.

И, придав своему голосу как можно больше проникновенности, мягкости и сочувствия, заговорила:

– Ты понимаешь, Коля, это было настолько неожиданно и спонтанно, что я…

– А-а, тебе надо подумать? – радостно вклинился он в мою ответную речь и взмахнул рукой, отчего едва не разбил стеклянную поверхность изящного журнального столика.

Я с легкой досадой улыбнулась:

– Не перебивай. Так вот, Коля… я рада, что ты так хорошо и искренне ко мне относишься, но, понимаешь – дело не в том, купил ли ты себе новый костюм и машину, выиграл ли миллион, или сколько там… Дело совсем в ином. Бесспорно, ты очень добрый и хороший человек, ты мой давний друг… но понимаешь, Коля, ты пытаешься выйти на совсем иной уровень отношений. А для этого я должна относиться к тебе совсем по-иному. И не куксись, Докукин, хоть это тебе по фамилии положено – все прекрасно. Ты уж прости, Колечка, но я не могу принять твоего предложения. Все должно быть совсем по-другому.

Он обиженно отвернулся, и я не удержалась от смеха – настолько нелепо и трогательно выглядела его длинноносая очкастая физиономия.

– Нет… Женя… – пробормотал он. – То есть что… ты меня выгоняешь?

– Тебя выгоняю? Да ты что, Коля? – недоуменно отозвалась я. – Я тебя никуда не выгоняю. И не надо делать лица Гая Юлия Цезаря на последнем заседании сената: «И ты, Брут…» Лучше пойдем-ка завтракать… ты, наверное, пока не ел, если так рано поднялся?

– Не ел, – пробормотал он. – Только вот кактус откусил… показалось, что это яблоко.

Только тут я заметила, что губы Николая Николаевича в нескольких местах легко надколоты и чуть припухли.

– Чудо ты морское, – проговорила я и, схватив его за рукав, буквально поволокла в кухню.

…И еще – я не стала говорить ему, чтоб не обидеть еще больше, – но роз он мне подарил ровно двадцать штук. Как покойнику.

* * *

Немудрено, что эти воспоминания не более чем трехнедельной давности вызвали во мне неадекватную реакцию. Докукин в роли мужа – ничего нелепее и забавнее я и представить себе не могла!

Тетушка возилась в кухне, гремя посудой и – нехороший симптом – почти по-старчески бормоча что-то под нос, а я подумывала о том, что, наверное, неплохо принять предложение одного моего старого друга и отправиться ужинать в ресторан, как раздался продолжительный звонок в дверь. Словно звонивший упер палец в кнопку, и тут ему тотально переклинило всю руку так, что он уже не смог перестать звонить.