Читать книгу "Лорд Малквист и мистер Мун - Том Стоппард"

* * *

Джейн сидела на своем, как она его называла на французский манер, туалете, мечтая о несбыточном. Сезон в Лондоне был в разгаре, и стороннему наблюдателю можно было бы простить удивление, что полуобнаженная девушка с волосами, подобными золоту, и изысканными чертами, выдающими благородное происхождение, должна сидеть одна с печалью в сердце.

Она глубоко вздохнула, уперев локти в колени и опустив подбородок на руки. Художника восхитили бы ее задумчивая красота, загадочный след грусти в этих широких карих глазах, пленивших не одного поклонника, беглый румянец упругих молодых персей, свободно окутанных тонким шелком халата…

— Увы и ах, — вздохнула она. — Какая же я дуреха! — ибо в целом не была склонна жалеть самое себя.

Но даже когда она рассмеялась, смех ее звучал фальшиво.

Тут ее слух уловил далекий тихий стук копыт, и сердце ее вострепетало. Она приподняла голову, чтобы прислушаться, и мягкий золотой локон коснулся изящной щечки. Копыта приближались. Ее сердце забилось, но она не позволила себе поверить, что это может оказаться он.

— Не может быть, — вздохнула она.

И все же! Лошадь со стуком остановилась перед домом, и она услышала топот сапог всадника по ступенькам.

— Мари! Мари! Посмотри, кто пришел! — громко позвала она.

— Да, мадам, — ответила за дверью Мари. — Иду.

Казалось, прошла вечность, пока она не услышала голос Мари еще раз:

— Это мсье Джонс, мадам!

У Джейн перехватило дыхание. Она гордо вскинула головку:

— Скажи ему, что меня нет дома!

— Да, мадам, — отозвалась Мари из прихожей. Она сидела не шевелясь. По ее юному личику, слишком юному для таких забот, текли горькие слезы, сбегали по точеной шейке слоновой кости и оставляли соленые следы на наливающихся грудях. Ее худенькие плечи задрожали, когда она спрятала в ладонях лицо.

— Мадам нет дома, мсье! — услышала она настойчивый голос Мари, а потом его голос, он звал:

— Джейн! Джейн!

Вдруг он забарабанил в дверь, за которой она сидела.

Но она сохраняла гордость.

— Я больше не хочу тебя видеть! Уходи, оставь меня в покое, прошу тебя! Я слишком много выстрадала!

— Но я хочу тебя, Джейн, хочу!

У нее опять перехватило дыхание. Она услышала, как он навалился на дверь.

— Я не могу без тебя, Джейн! — кричал он. — Отойди — клянусь, я прострелю замок!

В следующий миг прогремел выстрел, разнесший дерево в щепы, и дверь распахнулась. Она холодно взглянула на него, смущенно стоящего в дверях.

— Прошу прощения, мэм, я думал…

Он попятился, но Джейн больше не могла себя сдерживать. С рвущимся из сердца криком она вскочила — слезы радости струились по ее лицу — и бросилась в его сильные загорелые объятья, позабыв, что ее трусики спущены до щиколоток. Она неуклюже рухнула на коврик у ванной, а тугой рулон бумаги, который она держала на коленях, разматываясь покатился по полу.

* * *

Значит, ты специально таскаешь с собой эту бомбу, чтобы в кого-нибудь ее бросить?

Ну да. Полагаю, этого не избежать. Или не бросить, а оставить — у нее есть часовой механизм. Ее можно оставить, но не думаю, что я так поступлю, когда до этого дойдет дело, вообще-то я подумываю ее бросить.

В кого?

Не знаю. У меня есть список.

Но почему именно…

Не знаю. Именно.

Ладно, попробуем помедленнее. У тебя что, какой-то мессианский комплекс насчет греха?

Нет, не в этом дело, не совсем, разве только это связано с тем, что больше не осталось никого доброго, но это другое, все выходит из-под контроля, становится слишком большим. Я хочу сказать, что я не псих, зацикленный на личностях, — это не месть, это спасение.

От чего?

Все стало огромным, непропорциональным по человеческим меркам, все прогнило, потому что жизнь… я чувствую, что она вот-вот лопнет по швам из-за ограниченного объема и количества вещей, которые мы в нее наталкиваем, а число людей безумно увеличивается, и никто этого не контролирует, потому что все стало слишком большим.

Но как ты объяснишь…

Нужен взрыв, чтобы люди в страхе сбавили ход и прервались, остановились и подумали, поняли… все воспринимают это как норму. Когда в пустыне загорается нефтяная или газовая скважина, из песка высоко в небо бьет огненная струя, днем и ночью, неделя за неделей, невероятный богоподобный огненный столп, и единственный способ погасить его — взорвать, устроить большой-большой взрыв, который его потушит, и тогда люди смогут начать все заново.

Ты бы не назвал себя психопатом?

Нет. Просто я широко смотрю на вещи, на некоторые вещи…

Или истеричкой?

Я впадаю в истерику оттого, что обладаю тайным знанием, я…

Но швырять бомбу…

Я не хочу иметь с этим ничего общего — это самооборона, а если я не могу отмежеваться от этого волевым усилием, то, возможно, акт насилия…

А вот здесь я купил эти подтяжки…

Ммм?

— Вон в том магазинчике торговали только подтяжками, — заметил девятый граф. — Разумеется, это было много лет тому назад, в эпоху специалистов. Полагаю, сейчас люди покупают подтяжки в бакалейных лавках вместе с этими жуткими граммофонными записями.

II

Борясь с невыразимым, Мун снова приостановил самоопрашиванье и увидел, что они безрассудным галопом поднимаются по Сент-Джеймс-стрит. Он слышал, как О'Хара вопит на козлах. По обеим сторонам улицы стояли припаркованные машины и еще больше уставились друг на друга вдалеке, в механической бесконечности, неподвластной человеку, все совершенно одинаковые, словно вылупившиеся из неких чудовищных икринок. Мун попытался отгородить свой разум от сознания того, что он тоже часть громады движущихся частей, которые зависят друг от друга и удерживаются на грани распада лишь благодаря своей инерции. Дышал он судорожно. Он закрыл глаза, и машины стали плодиться, множиться, притискивать людей к стенам, прижимая им колени, и этому не было ни конца ни края, потому что нельзя взять и перестать их делать, потому что сотни тысяч людей останутся без работы, с детьми на руках, без денег, и пострадают владельцы магазинов, бакалейные и обувные лавки, и гаражи, и зависящие от них люди, с детьми на руках, а если они не смогут жить дальше, придется остановить фабрики и нефтеперегонные заводы, и без работы останутся миллионы людей, с детьми на руках, поэтому…

Он чувствовал, что скорлупа человеческого бытия истончается до такой степени, что должна где-нибудь лопнуть, и вся его нервная система напряглась в ожидании этого апокалипсического мгновения. Если это произойдет не скоро, ему придется предвосхитить это в микрокосме ради личного освобождения. Успокаивающе тяжелая бомба подпрыгивала в его кармане, а карета выехала на Пиккадилли, необдуманно повернув направо.