Читать книгу "Звезда среди ясного неба - Мария Жукова-Гладкова"

— Когда мы уходили, еще спала, — сообщила Нина Степановна. — Вчера чуть ли не всю ночь куролесила. То один кобель приходил, то другой. Соседи стучали по батареям. Один даже пришел и орал. Тот, у которого бойцовая собака. Жаль, без собаки. Вроде с кем-то сцепился — с тем, кто у нее тогда был. Потом я уже заснула.

Это все не было для меня новостью. Аглая могла куролесить в любой день, то есть ночь. А вчера было воскресенье. Вернулась после какой-то тусовки, кто-то решил к ней заехать… По-моему, никому из окружения Аглаи не требовалось вставать рано утром — ни в один из дней недели. Не то что соседям, у которых сегодня началась рабочая неделя.

Нина Степановна обычно или отдавала мне ключи во дворе, или открывала дверь. Это была милая женщина предпенсионного возраста, какая-то дальняя родственница продюсера, которую он привез в наш город вроде бы из средней полосы России. У нее не сложились отношения с невесткой, с работы уволили, с новой работой в маленьком городке было плохо, а продюсеру потребовалась няня для ребенка Аглаи — и он вспомнил про родственницу.

«Ребенок Аглаи» — это не совсем правильное выражение. То есть ребенок имеет место быть, но является очередной рекламной акцией, как бы это ни было кощунственно говорить про ребенка. Но это так. Появление его организовал Петр Аркадьевич Бергман, который и организовывает все, связанное с карьерой Аглаи.

Насколько я понимаю, идея у продюсера возникла после того, как несколько заокеанских див усыновили детей из Африки или Азии. Эти усыновления широко освещались в мировой прессе, включая наши издания. И продюсер решил совершить плагиат (в котором его никто не посмел обвинить), но с нашим местным колоритом. Аглая усыновила маленького узбека, оставленного какой-то безымянной гастарбайтершей в одном из наших роддомов. Всю операцию продумал и контролировал Петр Аркадьевич и заодно пристроил свою провинциальную родственницу, которая была ему очень благодарна. Я не исключаю, что одной из целей было иметь в доме Аглаи своего человека, который будет держать Петра Аркадьевича в курсе происходящего, чтобы господин Бергман успел вовремя принять меры.

Нина Степановна мне нравилась. Она была хорошей теткой, только очень несчастной. А так она получила комнату в дальнем конце огромной квартиры Аглаи (чтобы крики ребенка не мешали львице-певице-актрисе), полный пансион, и еще ей на счет откладывались деньги «на старость». От нее требовался только уход за маленьким узбеком, причем так, чтобы Аглая его (и ее) не видела и не слышала и ее гости (за исключением журналистов) тоже не видели и не слышали ни ребенка, ни няню. Но когда приходили журналисты, ситуация менялась на сто восемьдесят градусов. Я сама видела по телевизору и в Интернете фотографии счастливой молодой матери с усыновленным ребенком. Актриса, отдать Аглае должное, она прекрасная.

Один раз, стоя в очереди в кассу в супермаркете, я услышала, как две женщины, завидев фотографию Аглаи на очередной обложке, стали обсуждать, какая она молодец, какая добрая, какая хорошая и как благодаря этой женщине с широкой душой повезло маленькому гастарбайтеру, который теперь гастарбайтером не станет.

Да, ребенку, наверное, на самом деле повезло — по крайней мере, пока. Мне не хотелось думать о его дальнейшей судьбе. Ведь он в будущем, после завершения «проекта», вполне может оказаться в детском доме. И ему будет гораздо тяжелее принять такую судьбу, чем тем, кто там живет с рождения. И среди своих соотечественников он будет чужим. Но, по крайней мере, пока Нина Степановна на самом деле о нем заботилась так, как нужно заботиться о маленьком ребенке.

Я открыла квартиру Аглаи, которая располагалась на последнем этаже элитного дома («с индивидуальной и неповторимой планировкой», как значилось в рекламе этого квартала, когда он строился несколько лет назад). Зачем одной Аглае семь комнат, я не знала. Да, теперь в одной проживают няня с ребенком, но когда квартира приобреталась, ребенка в проекте не было. Мне сама Аглая как-то сказала, что детей иметь никогда не хотела, а теперь еще и не может после неудачного аборта. Никто из родственников Аглаи в квартире никогда не останавливался. Мама умерла, папа с очередной женой (то ли третьей, то ли пятой по счету) проживал в Лондоне. Я не знала, есть ли у львицы-певицы-актрисы сводные братья и сестры. Она их никогда не упоминала. В прессе я про них не читала. Конечно, если хорошо порыться в Интернете, то можно найти любую информацию, но мне, признаться, было лень. Да и какая мне разница, есть сестры с братьями или нет? Отношения с папой Аглая поддерживала, жен его высмеивала. Она вообще была остра на язычок.

Я сняла сапожки (из уважения к труду домработницы, тоже женщины предпенсионного возраста, как и Нина Степановна), надела гостевые тапочки и отправилась прямо в спальню Аглаи. Мне это разрешалось, более того, это от меня требовалось. Продюсер еще и звонил вчера вечером, просил напомнить, что на три часа дня у Аглаи запланирована какая-то запись. Он сам собирался приехать за ней в два. Сейчас было двенадцать, только что пушка на Петропавловке выстрелила. Так что мне предстояло не только слушать воспоминания Аглаи о прошедших с ее участием событиях, но и наблюдать за процессом выбора наряда львицей-певицей-актрисой. Я пару раз становилась свидетельницей этого процесса. Незабываемое зрелище, скажу я вам. Не знаю, сколько времени тратит домработница на развешивание всех нарядов по местам после каждого такого «сбора на выход».

А потом еще нужно выбрать обувь, сумочку и драгоценности… Уже после первого просмотра я порадовалась, что у меня в несколько раз меньше вещей и, соответственно, не стоит такая серьезная проблема выбора. Хотя, конечно, я тоже всегда выбираю, отправляясь куда-нибудь по приглашению. И всегда думаю, что нет подходящего платья и надо будет со следующих денег обязательно купить… Зато у меня нет полки с вещами на тот случай, если вдруг похудею! А у всех моих подруг есть.

С другой стороны, я не посещаю таких мероприятий, на которых Аглая — свой человек. В кризисную службу вообще лучше одеваться поскромнее, там работают небогатые люди, да и люди, обращающиеся за помощью, не поймут, если семейный психолог окажется в ярком наряде и обвешан побрякушками. В журнале, где я веду страницу психолога, очень демократичная обстановка. Народ в первую очередь исходит из соображений удобства. Все мероприятия там тоже демократичные. В журнале, куда я пишу вместо Аглаи, я не была ни разу. Как я уже говорила, я отсылаю статьи по электронной почте Бергману. И платит мне тоже он. Самой Аглае абсолютно все равно, как я выгляжу и во что одета — главное, что не лучше ее. Хотя до ее природной худобы мне как до Луны, даже если лягу на липосакцию, буду сидеть на жесточайшей диете, ежедневно заниматься спортом. Я такой, как она, не стану никогда. Да, признаться, и не хочу этого. «Что за баба без задницы?» — любит говорить мой отец.

Так, а с чего это вдруг тут елочные иголки разбросаны? Какая елка?! Новый год был несколько месяцев назад. Или у Аглаи в выходные было какое-то особое мероприятие? С елкой? Вообще-то у нее даже в тридцатиградусную жару могло быть мероприятие с Дедом Морозом, чтобы выпендриться, чтобы все не как у людей.

Иголки прилипли к тапочкам, нужно будет стряхнуть перед уходом, чтобы потом другие не разносили по квартире. Кстати, иголки валялись только в коридоре у входа. На пути в спальню Аглаи я их не увидела.