Читать книгу "Давайте напишем что-нибудь - Евгений Клюев"

– Чем Вы занимаетесь? – и уточнил: – Обычно.

– Обычно, – с готовностью отозвалась Марта, – я леплю из хлеба голубей. И голубиц.

– Это хорошо. А я вот ничем теперь не занимаюсь. Раньше я вырезал из бумаги мелкие и крупные фигуры.

– Забавно, – улыбнулась Марта. – А когда вернутся Ваши домашние?

– Может быть, они не вернутся никогда. Все домашние ушли от меня.

– В мир иной? – Этот честный вопрос стоил Марте большого труда.

– Нет. Они на восток ушли.

– Что же побудило их к этому?

– Восточные мотивы в творчестве Пушкина и Лермонтова, – усмехнулся Редингот и развел руками.

– Если у Вас есть хлеб, – сразу же предложила тонкая Марта, – я могла бы слепить Вам голубицу. Только хлеб должен быть свежий. И белый. Я голубиц из белого леплю. Так надо.

– Хлеба у меня нет. У меня есть крылья. Они лежат на письменном столе.

– Вы счастливый, что у Вас есть крылья. У меня нету.

– У меня тоже раньше не было. Но потом я полюбил – и вот…

– Как давно это случилось?

– Совсем недавно. Я уже был старый. Но та, кого я полюбил, теперь недосягаема. Она улетела.

– Почему от Вас все уходят и улетают? – озаботилась Марта.

– Я раздражаю всех своей старостью.

– Вы совсем не старый. – Марта вгляделась в Редингота. – На вид Вам нет и тридцати. И как же ее звали – ту, что улетела?

– Я называл ее «Моямаленькая». Но она все равно улетела.

– И Вы тогда вырезали себе крылья? – Марта рассматривала крылья. Крылья были из бледно-желтой бумаги.

– Да, я хотел улететь вслед за ней. Но она улетела не одна. Она улетела в стае. Она была ласточка и жила под нашей крышей. Я очень любил ее.

– Ничего, она прилетит. – Марта улыбнулась. – Будет весна – и она прилетит.

– Я знаю, – отозвался Редингот. – Все птицы прилетают весной. Только не обязательно ближайшей. Но я дождусь.

– А Ваша супруга… она сердилась на Вас за ласточку?

– Еще бы!.. Люди есть люди. Она кричала на меня, а в один прекрасный день забрала всех наших детей – их было сорок – и ушла… на восток, да.

– Наверное, им хорошо на востоке. На востоке вообще хорошо.

– Дай Бог.

– А Вы, Редингот, не фунт изюма, – задумчиво сказала Марта.

Редингот кивнул и тут же в страшной панике вскочил с кресла. Интересно, с чего бы это… Вообще говоря, люди вскакивают с кресел по разным причинам. Например, если чувствуют запах паленого. Или если что-нибудь внезапно вспоминают. Пусть Редингот что-нибудь внезапно вспомнит: есть ведь ему что вспомнить!

– Я вспомнил, – крикнул Редингот, – через двадцать минут наш с Вами поезд!

– Вот уж не предполагала, что мы куда-то едем, – призналась Марта.

– Так предположите!

– Уже предположила.

– Есть одно чрезвычайно интересное дело. – Редингот бросал в чемодан все, что попадалось под руку. – Вам, насколько я Вас знаю, должно понравиться.

– Понравиться-то мне понравится, – Марта чем могла помогала Рединготу. – Только вот… не уверена, справлюсь ли я.

– Меня это не беспокоит. Лишь бы Вам нравилось.

– Мне нравится, спасибо.

Случайно у Редингота оказалось два билета в купе скорого поезда, на подножку которого они с Мартой едва успели вспрыгнуть. В дорогу Редингот надел знаменитое свое пальто, а брюк не надел, чтобы продолжать быть интересным.

– Как это все-таки замечательно, что у Вас два билета! – восхитилась Марта, не требуя подробностей.

– Еще бы не замечательно! – в свою очередь, восхитился Редингот, в подробности не вдаваясь.

И они принялись за чай, который проводница подала им в десертных тарелках, потому что у нее не было стаканов.

– Вы лакайте его, – посоветовала проводница, – лакайте, склонившись к тарелкам и выгибая язык, как звери. – Тут она склонилась к тарелке Марты, выгнула язык, как зверь, и наглядно полакала, после чего вытерла язык бумажной салфеткой и вышла.

Они лакали чай – и Марта сказала:

– Очень вагон качается… Трудно лакать: все выплескивается.

Редингот предложил:

– Вы ладони подставьте к краям тарелки, тогда брызги упадут на ладони, которые потом можно облизать.

Марта и Редингот тщательно облизывали ладони, когда снова вошла проводница.

– Я не дала Вам сахар, – раскаялась она. – Но у меня только песок.

– Да мы чай-то выпили уже… – сокрушилась Марта.

– Жаль, – посочувствовала проводница. – Поторопились вы. А поспешишь, как известно, – людей насмешишь. – Тут проводница начала заливисто смеяться, как бы от имени людей. Потом объяснилась понятнее: – Дело в том, что чаю у меня больше нет. И не будет никогда. Так что съешьте песок всухомятку. – Она насыпала на столик горстку сахарного песку. – Только вот ложек тоже нет. Есть вилки, но они вряд ли вам пригодятся. Я советую вам припасть к песку влажными губами – он прилипнет, а потом вы его с губ слижете. – Проводница снова показала, как это правильно делать, и удалилась, смеясь в три горла.

Марта с Рединготом сразу же припали к песку влажными губами и вскоре съели его весь. Между тем в дверном проеме возникла куча грязных тряпок, с которых капало на пол.

– Вот – принесла вам белье, – послышался из-под тряпок знакомый веселый голос. – Чистого и сухого нет – есть грязное и мокрое. Правда, оно еще мятое и рваное, но это все ничего. – Аккуратно разделив тряпки на две кучи, проводница разложила их на двух полках и предупредила: – Спать надо голыми: пусть во сне вас ничто не сковывает. – Порывшись в карманах, она достала оттуда две черные повязки: – Завяжите глаза на ночь. Тогда вы не увидите, в каких условиях спите.

– А что, свет нельзя выключить? – просто ради интереса спросила Марта.

– Нет, – отозвалась проводница. – Все выключатели сломаны. Когда разденетесь и повяжете повязки, начинайте разговаривать о чем-нибудь веселом и приятном – ночь пройдет быстро.

– У Вас большой опыт работы, – сказал Редингот проводнице.

С завязанными глазами и на мокром белье ночь тянулась долго. К тому же, до самого утра проводница то и дело принималась громко и фальшиво петь песню – по-видимому, народную, – в которой бесконечно повторялось словосочетание «мать сыра земля».

– Мы живы? – спросила Марта у Редингота под утро.

– Не знаю, – откликнулся тот.

Они полежали еще сколько смогли, потом встали, оделись и отправились умываться, ощупью продвигаясь по коридору.

– Повязки снимите, – крикнула им вслед как раз переставшая петь проводница.