Читать книгу "Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам"

— Конечно, Валь еще мал. Может, он и не знает, что его вынуждают шпионить. Встретился кое с кем, рассказал кое-что, разжился мышиным хвостиком… Вы слышали! Он признался: ему заплатили за помощь. Кто мог ему заплатить? Уже три смены светил, как нам объявили войну…

Теперь соседи явно сочувствовали Корчебранцу и бросали на Валя недобрые взгляды.

Подкорник засуетился:

— Не думаю, нет, не думаю! Но в чем-то ты прав, сосед! Валя, ушранца этого, давно пора проучить!

Отец обернулся к сыну и стал на него орать — громко, чтобы все слышали. Чтобы никто не думал, будто мальчишку жалеют — не наказывают за озорство. Он плохой древоруб, вот в чем дело. Из-за этого все напасти. В дупло его — вот куда! (Но не в петлю — как шпиона.)

Вокруг закивали, выражая согласие.

— Делай как знаешь, сосед. С дуплом ты долго тянул. И видишь, что получилось. — Корчебранец был недоволен. Все и так давно знали про Валя, про его негодные уши. Но Подкорник при этом был председателем гильдии.

* * *

Сколько времени Валь отсидел в дупле? Смену светил или больше? Здесь ничего не видно. Рассвело уже или нет? Сильно болела ступня. В горле саднило. Это же запах дыма! Отец рассказывал Валю, как охотники жарят древорубов на вертелах. Вдруг какой-то охотник пронюхал, кто здесь сидит, и теперь готовится к пиру?

Дым проникал во все щели. Стали слезиться глаза. Валя начал бить кашель. Он стал кричать и колотиться в дупле:

— Пожалуйста, кто-нибудь! Выпустите меня! Заберите меня отсюда!

Пусть это будет охотник. Пусть Валя наколют на вертел. Только не быть одному! А вдруг и среди охотников есть какой-нибудь добрый…

— Парень! Ты выбрал для отдыха неподходящее место.

Духи, кто это? От испуга у Валя перехватило дыхание.

— Вот изуверы! Нагородили. Эй, внутри, потерпи.

Кто-то снаружи пытался выломать сучья, загородившие вход. Сучья сопротивлялись. Но человек был настойчив, и скоро в темнице Валя образовалась брешь.

— Ну, выбирайся отсюда!

Валь застыл, как смола, затвердевшая на коре: он же видел его, этого человека. Там, во владеньях охотников, где попался в ловушку крылатый. Как же его называли?

— Вылезай, говорю! Пожар!

Валь попытался вылезти и тут же, ойкнув, осел. Лицо его было грязным. Под глазами круги.

— Что — уже ноги не держат? Сколько ты без еды?

Листвинус! Вот это кто. Так его называли охотники.

Листвинус ухватил мальчишку под мышки и вытянул из дупла.

— Я тебя где-то видел?

Валь опустил глаза и ничего не ответил. Но лекарь уже рассматривал его порезы и ссадины:

— Ну и дела! Постарался ты, парень! и то сказать — древоруб. У тебя под кожей целый древесный склад. Быстро с этим не справиться. А времени уже нет. Надо сматываться отсюда, пока еще можно дышать. — Листвинус посадил мальчишку перед собой на лошадь. — Выберемся — и решим, что с тобой дальше делать.

* * *

— Парень, придется терпеть!

Лекарь привез мальчишку в трактир «Большая лосиха», заплатил за комнату, разложил откуда-то взявшийся инструмент и принялся за работу. Валь очень старался терпеть, но порой не выдерживал и вскрикивал — слабенько, тихо, стараясь не помешать тому, кто его лечил. Листвинус время от времени приговаривал что-то ласковое, вроде: «Ну ты даешь! Однако же! Ну и иголки! Почище, чем у ежа! Тебе бы служить игольницей!»

Валю от этих слов и ловких движений лекаря было очень жалко себя — так, что хотелось плакать. Наконец Листвинус смазал ранки пахучей мазью и протянул мальчишке тонкую длинную щепочку:

— Все. До Белого Солнца наверняка заживет. На вот, держи на память. А дерево не вини. Оно не могло догадаться, что ты — плохой древоруб.

— Важ… Откуда… Вам рассказали?

Откуда Листвинус знает, что Валь — никчемный ушранец?

— Так я же умею читать! А у тебя на лбу написано (в глазах Листвинуса заплясали зеленые огоньки): «Мальчишка — не древоруб!»

Валь шмыгнул носом.

— Я научусь…

Листвинус с сомнением покачал головой:

— Вряд ли стоит стараться. Лесной пожар устроили древорубы — подожгли сухую траву. За ней загорелся подлесок. Рассчитывали, что огонь напугает животных. Хотели загнать их в чащу.

— И тогда охотникам станет нечего жрать. Они подохнут от голода. Победа будет за нами! — Валь слышал эти слова бессчетное множество раз и произнес по привычке, без всякого выражения, голосом заржавевшей музыкальной шкатулки.

Лекарь без лишних слов влепил ему подзатыльник:

— Хочешь обратно в дупло?

Валь громко шмыгнул носом и замотал головой.

— То-то же! Головы у древорубов хуже гнилых пеньков. Серебра захотели! Да каждое дерево в сердце Леса — само по себе сокровище.

Эти деревья знали Хозяина Кéйрэ.

Валь вытаращил глаза. Листвинус тут же смягчился:

— Кейрэ — старое слово. Так лесные жители называли Белого Лося. Ты когда-нибудь видел лося?

Валь кивнул: да, видел. Только издалека. Это был бурый лось. И еще на ярмарке, где отец торговал стволами: там всегда продавали шкуры. Много лосиных шкур. И отдельно — рога.

На этот раз лекарь поморщился, будто почувствовал резкую горечь во рту:

— Ну, а Башню ты видел?

Валь испуганно заморгал. Да, он видел Башню — один-единственный раз, когда Подкорник взял его в Главный Город. Из-за этой Башни Валь чуть не лишился уха. Башня старинной кладки словно висела в воздухе безо всякой опоры. То есть не целая Башня, а ее верхние ярусы, украшенные еле заметной, полустертой мозаикой. Нижние части Башни были скрыты туманом.

— Эй, а ну не глазеть! — отец окликнул его, но Валь не мог оторваться; Башня притягивала к себе, призывала: смотри!

— В этой Башне кто-то живет? Вон, наверху окошко…

— В этой Башне нет никого. Торчит здесь с Начала Времен. Охоронты построили…

— Кто это — охоронты?

— А тебе что за дело?

Валь не сумел ответить, а Подкорник не мог объяснить, кто дернул его за язык.

— Эти самые охоронты… Они строили Башню из камня. Говорили, что Город тоже надо так строить. Пусть мол, новые островиты не беспокоят Лес.

— Охоронты хуже охотников? Они наши враги?

Вот тут-то отец ухватил его за ухо, затащил под телегу и, озираясь по сторонам, прошипел глухим шепотом:

— Ты одурел, ушранец? А если тебя услышат? Хочешь, чтобы тебя задушила невидимая рука?

— Рука? Какая рука?

— Рука охоронта.