Читать книгу "Бимайн. Тариф на безлимитное счастье - Мария Свешникова"

– Сделай мне чай.

– А ты мне минет!

– Нет, ты мне чай!

Алек отрицательно покачал головой.

– Ни за что – вставай! – он всегда должен думать, что он прав. Или хотя бы в этом активно заблуждаться.

Я надела домашние штаны и начала собирать вещи, разбросанные по квартире. Многие люди знают звуки начала секса. Нет, это не падающий с ударом на пол ремень. Мелочь сыпется из карманов джинсов звонко, дерзко и синхронно. Рассыпается под кровать, за диван и переливается от утреннего солнца. Секса не было. А содержимое карманов все равно разбросано по полу, мы все еще существовали в режиме ожидания под совместным ником «Парадокс».

Мы вышли из квартиры. Я семенила своим инфантильным образом своему естеству на космонавта. Чувствовала себя, думаю, не лучше, чем Гагарин в космолете.

– Ты второй носок надела? – Алеку не давал покоя этот факт.

Мы сели в машину. В ней нельзя было курить. Пакостная no smoking area.

Алек со временем начал водить аккуратнее. Диски в машине тоже сменились.

Играла Нино Катамадзе – Olei. Запотевшее окно в действительности напоминало иллюминатор.

Меня потянуло на романтику. Пришли мысли. За ними дождь.

Нет, это был не дождь, и не радуга после дождя, и не капли отчаяния небесного по стеклу. Это была она. Городская природа. Природа стучала-стучала, трещала громовидными окликами, просила обернуться шаровой молнией.

Утренний гром всегда пророческий.

Природе тяжело молчать – она совершенна и многолика, себялюбива и выводит из подземелья нарциссы, заставляя прорастать гадкие и вонючие луковицы. Шафран, имбирь, тимьян. Специи, пряности, нечто чувственное и живое.

– Я хочу имбирный лимонад! – все, что я смогла произнести в некоторой душевной растерянности.

Да что там – я, наверное, хочу любви. Однако в каком из прейскурантов есть цена на этот товар, и в каком виде ее подают, и, что самое важное, в каком из ресторанов ЦАО?

Спустя пять минут цензурной парковки и моего нытья мы сидели в офисе.

Офис находился в почти достроенном жилом комплексе, который был готов к заселению. Еще пахло известкой; она была в воздухе, а не в лоске отполированных граней.

Толстозадая мадемуазель объясняла нам, что и где находится. Нам определенно нравилось (конечно, не толстозадая мадемуазель, хотя кто его, Романовича, разберет)! Огромный олимпийский бассейн, джакузи, финские сауны, много залов. Один такой на свете. В центре лучшего города на земле.

– И последний вопрос – цена, – спросила моя меркантильная сущ(ч)ность.

– Сто сорок пять тысяч в год.

Мобильный конвертор валют умело встроен в мозг всех самок и тем более самцов.

Наши лица в секунду стали каменными. Тоскливыми. Ну что за цены! Еврейская натура заразительно проявлялась в такие моменты. Изя экономная девочка.

«Не, ну я понимаю, сумка Prada за шестьдесят тысяч, но за крики тренера столько», – решила я.

Алек не понимал ни сумок Прада, ни тренеров, ни тем более криков. Он все переводил в тайский массаж и сладостные воспоминания об отдыхе в Паттайе.

– Однако у нас действует пятидесятипроцентная скидка для молодоженов!

– О! Это для нас, только, к сожалению, мы паспорта не взяли! – Романович в прошлой жизни был как минимум Чарли Чаплином.

– Тогда я вас жду на неделе – привозите документы. Идет?

Мой фейс стал еще более каменным. Я пыталась враз осмыслить, кто же из нас женат.

Алек взял меня за руку и потянул к выходу.

– Ну что? Женимся? – его распирало от авторских прав на столь гениальную идею.

– Я, конечно, знала, что с бодуна можно всякое натворить, но так, чтобы жениться... И тем более мы вчера вроде не пили...

– А что тебе не нравится? Мы сэкономим больше пяти штук баксов. Оно того стоит. Поверь.

– Слушай, может, заедем в «Спортмастер» и купим гантели?

Романович был настойчив и не удостоил меня ответом. Чего только не сделает еврей во имя выгоды. Помимо бережливости в отношении денег, еще одна отличительная черта евреев – любовь к экспромтам.

– Алек, а ты в курсе, что хорошую вещь браком не назовут? Брак подлежит обмену в течение двух недель после приобретения.

– Хорошо, я тебя через две недели поменяю по чеку. У нас ведь с тобой дружеский брак. По расчету.

– И можно нескромный вопрос?

Хотя о какой скромности уже может идти речь?

– Валяй.

– Какого лешего ты у меня живешь, а не дома?

– Так я квартиру сдавал, пока уезжал! А ты думала, откуда в двадцать пять лет Infinity FX35 берутся?

– Вот корыстная скотина!

– Поучилась бы у меня! А то все срать да срать.

Не срать, а какать.

– Ладно, друг мой, расскажи мне, как в двадцать один заработать на бэнтли хэтэ континенталь?[1]