Читать книгу "Темная комната - Валерий Попов"

Стал я лихорадочно рыться в карманах, нашёл неожиданно двадцатикопеечную монету. Жалко, конечно, но вряд ли на неё что-то здесь удастся купить!

Бросил. Секунду ждём… две… три… пять… десять секунд ждём! Никакого звука.

— Ну что ж, — слышу Гагин голос, — надо лезть!

Связали мы вместе наши верёвки, двойным морским, один конец вокруг меня обмотали, другим Гага обвязался.

— Ну всё, — говорит, — я нырнул.

Как трудно было его держать! Не знал я, что он таким тяжёлым окажется. Сначала, на краю обрыва лёжа, я ещё видел его внизу, светя фонариком, потом уже — всё: свет фонарика внизу есть, но Гаги в нём нет! Потом уже и верёвка вся кончилась. Висит Гага где-то там, далеко внизу, и почему-то молчит.

— Ну что… есть что-нибудь? — не выдержав, кричу.

— Нет. Пока ничего, — Гагин голос доносится снизу.

«Ужас, — думаю, — как же я его теперь вверх буду тащить?»

— Ну что? — кричу.

— Верёвки не хватает! — доносится Гагин голос. — Надо прыгать.

— Куда прыгать-то? — говорю. — Ты знаешь хоть, сколько тебе метров ещё лететь?

И чувствую вдруг, верёвка ослабла! Ну всё!

Зажмурился, — думаю, сейчас шмякнется!! Секунду зажмурившись лежал… две… пять! И снова ничего, полная тишина!

— Эй! — решившись, наконец, спрашиваю. — Ты как?

Долгая тишина, потом вдруг:

— Нормально! — спокойный Гагин голос.

— Что там? — спрашиваю.

— Вода. В воде оказался.

— Глубоко?

— Да нет, не очень. Примерно по шейку, — спокойный Гагин голос раздаётся. — Ну спускайся, дальше нужно идти.

«Спускайся!» Думаю: «Сейчас спущусь».

Осветил фонариком стены, вижу вдруг: сбоку железный крюк вбит. Почему-то испугало меня это: значит, какие-то люди тут проходили.

Привязал я к крюку верёвку, начал спускаться. Ладони об верёвку разгорячились, а самому холодно, весь дрожу. И представляю ещё, как в холодной воде окажусь!

Вот кончилась верёвка, повисел я, ногами болтая, и прыгнул.

Долго, мне показалось, летел, фонарик кверху подняв; потом свет фонарика исчез, — это я с головой в воду ушёл. Вынырнул, отфыркиваясь, встал. Посветил, — действительно, вода, с фонарика каплет, расходятся круги. Но холодная не очень.

— Ну что? — где-то рядом вдруг Гагин голос. — Удачно?

Стал я быстро шарить по сторонам фонариком, гляжу: стоит, вытянувшись, у самой стены, но лицо спокойное.

— Ну что дальше? — говорю я, ладонью лицо вытирая.

— Ясно что, — Гага говорит, — дальше пойдём.

— Пойдём! — говорю. — А вдруг глубже дальше будет?

— Тогда поплывём, — спокойно Гага говорит. «Поплывём!» Но сколько придётся плыть — вот вопрос!

Конечно, мне приходилось ночью плавать, но там хоть было известно, что где-то точно есть берег, а тут неизвестно, есть ли что-нибудь там, в темноте!

— Ну, я уже отдохнул, — Гага говорит. — Догоняй! Взял у меня фонарик, с поднятым фонариком медленно вперёд пошёл, подняв над водой подбородок.

Потрясающий всё-таки он человек! «Отдохнул!» Замечательные здесь условия для отдыха!

Снова обступила темнота и тишина. Только впереди окружённая светом тёмная Гагина голова удаляется. Сначала спокойно двигалась, потом вижу, как-то странно дёргаться стала!

— Ты что?! — кричу.

Тишина долгая, потом доносится оттуда:

— Нь мг грть!

— Почему?..

— Фнрк в рт!

— …Ты что, плывёшь, что ли?

— …….Д.

— Сейчас! — говорю.

Бросился за ним, пошёл в воде, потом тоже поплыл. Догнал плывущего Гагу, посмотрел. Если бы он вдруг тут неожиданно мне навстречу попался, точно бы я от страха умер! Широко раскрытый рот, глаза от этого, как у ненормального, и изо рта яркий свет идёт!

Повернулся ко мне, кивнул. Дальше поплыли.

Долго плыли. Незаметно для Гаги, на ходу, ногу опустишь — дна нет! И главное, какая-то страшная мысль подкрадывается: «Что это? Где это мы так долго с Гагой плывём?.. Неужели может быть такой большой подвал?!»

И главное, время здесь совершенно не ощущается, то ли пять минут плывём, то ли час! Гага вдруг поворачивается ко мне:

— Н мг блш — взм фнрь!

Поплыл я к нему из последних сил, чтобы взять у него изо рта фонарь, вдруг боль почувствовал, коленом о что-то твёрдое ударился. Быстро схватил руками: что-то железное, круглое, ребристое, вроде люк, а вокруг по-прежнему глубоко. Встал я на этот люк, примерно по пояс из воды вылез. Гага ко мне подплыл, встал рядом, тяжело дыша. Вокруг абсолютная тишина, только капли с нас падают, щёлкают, и больше ни звука. Стали смотреть по сторонам: тьма, ничего нет!

— Ну что… вперёд? — Гага говорит.

— Вперёд! — говорю.

Какое-то вдруг ликованье меня охватило! «Всё равно, — думаю, — если даже утонем здесь, всё равно не испугались, плыли сколько могли!»

Плюхнулся я в воду за Гагой, поплыл. Слёзы текут по щекам и одновременно какое-то ликованье!

Плыву с фонариком во рту, и если бы не фонарик, наверно, стал бы кричать что-нибудь!

Долго ещё так плыли. Луч фонарика болтается по сторонам, иногда вдруг голову Гаги осветит, иногда затеряется в темноте. Вдруг вижу: в луче фонарика чьи-то ноги.

Лёг я на спину в воде, поднял фонарик, стал светить. Вижу, Гага стоит над водой, на каком-то карнизе, рукой за стену держась. Протянул он мне одну руку, я влез. Отдышался, потом только обернулся, во тьму посмотрел, которую мы преодолели…

Да-а-а… А говорил ещё, совсем недавно, что ничего такого нет, что могло бы меня потрясти!

Стали светить фонарём вверх, высоко уходит стена! А вот и потолок, смутно виднеется, в слабом свете. Повёл я свет вдоль него и вижу вдруг тёмный квадрат! Провал! Коридор! Примерно на той высоте, с которой мы спустились сюда. Только не добраться туда никак!

А если обратно поплыть, вряд ли мы из воды до верёвки допрыгнем! Стоим, молчим. Гага вдруг говорит:

— Хочешь конфетку?

— А у тебя разве есть? — я удивился.

— Конечно! — Гага говорит.

Взял я у него карамельку липкую и чувствую вдруг, снова слёзы: так я растрогался от его заботы!

Стали нарочно громко чавкать, чтобы тишину нарушить.

— Ну… отдохнул? — неожиданно Гага спрашивает.

— Отдохнул!