Читать книгу "Наследство убитого мужа - Кирилл Казанцев"

– Весьма странно, Евгения Витальевна, – вкрадчиво изрек капитан Трофимов. – Вы не заметили ни одной нормальной приметы напавшего на вас человека, но уверенно говорите о двух шрамах…

– Во-первых, – перебила я, начиная потихоньку зеленеть, – с каких это пор выпуклые шрамы на пальце являются ненормальной приметой? У вас они есть? Или у кого-нибудь из присутствующих? Во-вторых, меня в чем-то подозревают? В-третьих…

– Может, это Тарантул, товарищ капитан? – предположил еще один присутствующий – относительно молодой, с тусклым блеском разума в глазах. – Ну, тот, который Паученко, из Первомайской ОПГ? Грешил подобными вещами, проникал в подъезды, поджидал граждан. Беспредельщик, даже братва его отчислила из своих рядов. «Откинулся» пару лет назад, давненько что-то о нем не слышали.

– Ну, не знаю, Павлуша… – ответил Трофимов. – У Паученко есть такие шрамы?

– А хрен его знает, товарищ капитан, – чистосердечно признался полицейский. – Вроде не было, но дело наживное.

– Вы знаете, что такое ОПГ, Евгения Витальевна? – ехидно осведомился Трофимов.

– Знаю, – кивнула я. – Общество приличных граждан. Вы найдете злодея, господа полицейские? А вдруг он снова явится и снова нападет?

Трофимов и «писарь» смутились, а третий отвернулся и замурлыкал в пространство что-то в духе «Не обещайте деве юной…».

– Мы будем работать, гражданка Шадрина, – откашлявшись, пообещал Трофимов. – Но согласитесь: как мы можем искать злоумышленника, если не знаем, как он выглядит?

Даже мне было ясно, что искать преступника эти занятые люди не будут. Они и не приехали бы сюда, кабы не рык соседки. Последняя явилась в тот момент, когда эти «добрые люди» собрались уходить. Она уже сделала свои дела, вернулась и стала наводить порядок. Подмигнула мне из прихожей, поманила пальчиком Трофимова. И сразу же в моей квартире воцарилась деловая атмосфера.

– Все в порядке, милочка, – шепнула Эльвира, подтолкнув меня к спальне, – ступайте, отдохните, а эти люди пусть работают. Им за это деньги платят. Но не будем идеалистами. Очень сомнительно, что уже сегодня они отловят напавшего на вас человека. Пусть хотя бы попытаются, поработают. Не возражаете, если завтра или послезавтра я к вам загляну?

К полицейским прибыло подкрепление, и я невольно зауважала свою соседку. Видать, неслабый пост она занимала в своем ведомстве. Дело пошло веселее. Я слышала, как переговариваются полицейские. Консьержка Тамара Николаевна была уверена, что мимо нее никто не проходил – тем более обладатель свинцовой щетины и подозрительных глаз. Женщина оскорбилась: да чтобы ее подозревать в нерадивом исполнении своих обязанностей! Тамара Николаевна действительно оказалась не в теме. Злодей воспользовался люком на крыше. Он подцепил крышку ломиком (который прилагался к уликам, оставленным на месте преступления), порвал сварной шов, закрепляющий скобу, и беспрепятственно проник в подъезд. На крышу он попал элементарно – с соседней 12-этажной «свечки», построенной в 70-х годах прошлого столетия. Наш «элитный» дом относится к порочной точечной застройке – его влепили там, где негде и машину поставить. Обветшалые пятиэтажки и брежневские бетонки окружают его, как гопники ночного прохожего. Два дома практически смыкаются, остальные теснятся на небольшом удалении. Люк на крыше в соседнем доме хронически не запирается. Тем же способом злоумышленник и смылся, когда понял, что дело не выгорело. Очевидцев, понятно, не было ни в нашем доме, ни в соседнем. Ломик обещали проверить на наличие отпечатков пальцев. Непонятным оставался вопрос: зачем этот парень столь хитроумно проник в наш подъезд? Хотел подкараулить любого из богатеньких жильцов или действовал адресно? А если последнее, то чего хотел-то? И почему его так смутила соседка? Он ведь не знал, что она работает в полиции. Или знал?

Бравые «копы» явно переработали. Капитан Трофимов торжественно пообещал, что правоохранительные органы сделают все возможное (а как иначе, это их прямая обязанность – защищать покой мирных граждан), и вся братия удалилась, брякая амуницией и излучая сияние профессионального мастерства. Закрыв дверь, я опять почувствовала страх. Что-то пощипывало нервы, как бы намекая, что неприятности могут возобновиться. Пусть даже не сегодня, не завтра… Я позвонила своей единственной подруге Шуре Казначеевой, поплакалась в жилетку, выслушала уверения, что она обязательно ко мне подскочит, и наконец-то скинула с себя опостылевшую одежду. Закутавшись в халат, побрела в ванную, постояла у зеркала, отражающего худощавую скуластую особу. Она была уныла и излучала покорность фатуму. В когда-то красивых (по уверению многих) глазах совсем не осталось жизни. Стриженые волосы болтались клочками. Происшествие в подъезде лишь добавило импульса надвигающейся безысходности. Я скинула халат, забралась под душ, пока не охватило окончательное безразличие…

Через час в моем «холостяцком» жилище нарисовалась Шура Казначеева. Я убедилась, что это именно она, спросила пароль и только после этого впустила. Ехидно напевая «Светофоры, дайте визу, едет «Скорая» на вызов», Шура ввалилась в прихожую – вся такая эффектная, пышнотелая, одетая с иголочки – и пристально воззрилась на меня. На этой неделе она была каштановой. Мы дружили пятнадцать лет, вместе окончили бизнес-факультет технического университета (Шура после этого ни дня не работала, а на что жила, не признавалась даже мне, хотя я догадывалась). Красавицей моя подруга не была, но эффект на кобелей производила неотразимый – мужики у нее менялись с частотой подачи патрона в автомат Калашникова.

– Ну ты и опущенная, блин… – протянула Шура своим фирменным грудным голосом. – Что случилось?

– У кого? – сглотнула я.

– У нее, – кивнула она на мое щуплое отражение в настенном зеркале. – Ты позвонила, сказала, что на тебя напали, убили, ограбили, изнасиловали. Излагай. С кем ты вступила в противоестественную связь?

– Может, пройдешь? – слабым голосом предложила я.

– Пройду, – тряхнула рыжими кудрями Шура. – И не только пройду. Но сначала излагай. Умираю от нетерпения.

Я изложила – краткими тезисами.

– Вот такой мужик, – показала большой палец Шура, имея в виду, очевидно, несостоявшегося грабителя, насильника и убийцу. – Упустила ты момент, подруга. Ну ничего, не расстраивайся, – засмеялась она язвительным бархатным смехом, сочувственно похлопав меня по плечу, – в нашей жизни будет еще много упущенных моментов.

– Ты добрая, – пробормотала я.

– Конечно, – удивилась Шура. – Ты всегда можешь на меня положиться. Итак, зови к столу, посидим, постонем, ты побудешь тряпкой, я – жилеткой. – Она скинула игривую леопардовую курточку и покрутилась перед зеркалом, любуясь своими неувядающими формами. В пакете, пристроенном под ноги, что-то призывно позвякивало.

– Не пью, – вздохнула я.

– Ты наказана? – изумилась подруга. – А ну, отставить эти депрессивные штучки! Это просто мартини. Один маленький литр.

– Опять мартини… – обреченно застонала я.

– А что не так с мартини? – Шура извлекла из пакета бутылку, недоуменно оглядела ее, зачем-то перевернула, осмотрела донышко. – И прекрати капризничать, – рассерженно проговорила она и уверенным шагом направилась в гостиную, где по-хозяйски стала двигать мебель и извлекать из бара безалкогольные газированные напитки. Впрочем, все остальное Шура принесла с собой – высыпала из пакета пахучий козий сыр, гигантские оливки, полосатые креветки, подозрительно закрученную колбасу с запахом хвои. Не успела я моргнуть, а она уже взяла процесс в свои железные руки и стала разливать мартини, тоник.