Читать книгу "Убойный репортаж - Евгений Сухов"

Мы со Степой, моим молчаливым оператором, который походил как минимум на заслуженного доцента, прошли в актовый зал института (сам НИИ неврологии имени А. Я. Божевникова располагался недалеко от биофака МГУ) и заняли место в проходе, совсем недалеко от кафедры.

Людей было много…

Первые ряды занимались, как издавна повелось, руководством. Ведь оно должно все видеть и слышать, и все должны видеть их.

Вот пришел и сел, отдуваясь, профессор Борис Георгиевич Базизян, крупный и тучный мужчина с прической Эйнштейна, какая у того была, когда он показывал язык журналистам. Я узнал Базизяна по фотографии, размещенной в Интернете.

А вот пришел и сам академик Леонтий Янович Раскин, суховатый горделивый старикан, которого под руку держала некая юная особа, то ли его дочь (она тоже работала в НИИ неврологии имени А. Я. Божевникова), то ли его секретарша. Остальные места первого и второго ряда заняли такие же степенные и немолодые личности, имеющие научные регалии и оттого наполненные бросающейся в глаза важностью и неизбывным достоинством.

Рассаживались и остальные, кто пришел послушать главного докладчика, а возможно, и поспорить с ним. Ибо в научной среде споры – вещь частая и, наверное, необходимая.

Рядом с нами присела на краешек стула женщина в деловом костюме, которая, как мне показалось, волновалась и все время оглядывалась, словно выискивала в зале знакомых. В руках у нее была бутылочка с минеральной водой, и она время от времени прикладывалась к ее горлышку. Не будь я занят – а впрочем, когда мне это мешало? – я бы непременно обратил на нее больше внимания, поскольку эта женщина явно была из разряда «роковых», то есть умных, знающих, чего они хотят от жизни, красивых не кукольной красотой (таких предостаточно за прилавком в каждом супермаркете), а притягательно женской и, несомненно, обладающих обаянием и шармом. И, конечно, загадкой, которую хотелось разрешить более всего на свете, но чаще всего – безуспешно… Просто те мужчины, кто уже обжегся на подобного рода женщинах и испытал нешуточную сердечную муку, стараются обходить их стороной. И правильно делают! Поскольку знакомство с такими женщинами, помимо настоящих минут счастья, несет еще и погибель. Причем в самом прямом смысле этого слова.

Вот и я, побывавший в шкуре этих мужчин, старался больше не наступать на брошенные грабли…

Ее звали Наташа…

Короткая прическа, умные карие глаза с темными точечками и небольшим прищуром, который можно было принять и за внимание к тебе, и за затаенный смех (а возможно, и намек на насмешку). Я так и не смог точно определить, что означает выражение ее лисичьих глаз. Это было ее тайной… Несколько неярких веснушек вокруг небольшого прямого носика придавали ей нежность и женственность до такой степени, что их хотелось немедленно поцеловать. И вообще при виде ее все мои чувства невероятно обострялись и я начинал испытывать нешуточный восторг. Она была, несомненно, из породы роковых женщин. Море обаяния, шарм, как у Мата Хари, ум, как у Софьи Ковалевской, тайна, как у египетского сфинкса… В жестах и движениях грация, как у балерины Павловой. И я, конечно же, попался. Иначе – влюбился. По уши! Правда, не сразу, некоторое время еще пытался противостоять прямо-таки нечеловеческим чарам, но, признаюсь откровенно, надолго меня не хватило.

Тогда у меня не было еще большого опыта «общения» с женщинами, но интуитивно я уже понимал, что если не заставить женщину печалиться и переживать по поводу имеющихся чувств к тебе, то печалиться и переживать будешь ты сам. В жизни не бывает так, чтобы оба любили друг друга одинаково. Любить с «открытым забралом» – счастливо, без хитроумных уловок и борьбы – почему-то не получается. По крайней мере долго. Обязательно начнется какое-то противостояние. И еще я отметил одну такую закономерность: в любви двоих всегда выявляется кто-то главный, и чтобы быть счастливым, этим главным должен быть непременно я. А так называемая демократия отношений – вещь вообще крайне неблагодарная и невероятно скользкая.

– Женщина в любви не должна быть главной, – сказал как-то мне, шестнадцатилетнему пацану, мудрые слова один мой двадцатисемилетний друг. Разговор состоялся в коротком интервале между вторым разводом и третьим браком. – Часто она и сама не хочет быть главной. Женщина хочет быть мягкой, нежной и беззащитной, чтобы мужчина защищал ее, охранял и заботился о ней. Что вполне нормально. Это, брат, сегодня пришло такое время, когда бабы стали загребастее мужиков, а мужики предпочитают быть ведомыми, но не главенствующими, ибо им так проще и беззаботнее. А счастье и любовь зиждутся на вещах банальных и простых. Надо, чтобы мужик просто добывал деньги на житье и еду, а женщина хранила дом, рожала детей и ждала его возвращения, желательно с добычей. Что, звучит примитивно?

– Ну… – протянул я, не зная, что сказать, но мой старший товарищ ответил за меня:

– Может, и примитивно. Но с пещерного времени мало что изменилось, по большому счету… Все отклонения от этих простых правил чреваты несчастьем. И разрушением отношений. Хотя бы посмотри на мои браки… каждая из них так и норовит протиснуться в лидеры. Дело мужчины – подчинять женщину. Дело женщины – подчиняться мужчине. Запомни это, пацан…

В принципе я поначалу действовал именно так, как учил меня мой старший товарищ. И Наташа вскоре всецело оказалась под моей властью, несмотря на ее ум, обаяние, шарм и еще бог знает чего, что было в ней заложено! Схема, предложенная мне в давнем разговоре дважды разведенным другом, работала! И еще как работала! Она молча сносила мою независимость и стремление распоряжаться собой в своих личных интересах. Мои уходы и приходы были для нее непредсказуемы, что заставляло ее постоянно ждать меня. И, как бы это ни звучало странно, смирившаяся с моими отлучками и показной независимостью, она была по-настоящему счастлива, когда я оказывался рядом. А я? Я по уши влюбился. Наперекор советам и всему прочему, включая здравый смысл, то есть рассудок. И меня, не оперившегося еще молодого мужчину, понесло. Как щепку по волнам океана. Который зовется любовью…

И сразу же наши отношения пошли как-то наперекосяк! Ради нее я был согласен на многое, если не на все. Я распахнул перед ней все двери своего сердца, сорвав с них последние замки… Я словно сорвался с цепи и просто утопил ее в море собственных чувств.

Ради нее я был готов на все, но ей уже нечего было желать: только скажи – и я опрометью бежал исполнять женскую волю со щенячьим повизгиванием.

Я видел все ее недостатки, но они лишь умиляли меня. Мы сходили с ума друг по другу, растворяясь в объятиях. Как искренне я радовался! Как ликовал, что люблю и сделался наконец любим! Меня просто переполняло долгожданное счастье, и я забыл о том, что это когда-нибудь может закончиться, и как-то незаметно отдал ей власть над нашей общей судьбой.

Наташа опомнилась первой.

Как был, оказывается, недальновиден король Лир, когда, отказавшись от власти, полагал, что будет окружен почетом и станет поживать по-королевски и далее. После обрушившегося на нас с Наташей счастья наступило горькое похмелье, и вскоре действительность швырнула меня на загаженный пол.