Читать книгу "Неодолимое желание близости - Януш Леон Вишневский"

— А вы знаете, что Маша писала стихи? И о вас тоже. И хранила ваши фотографии, — вывела меня из задумчивости женщина. — Она писала очень грустные стихи. Маша умела глубоко сопереживать. Всем и всему. Даже рыбам. Когда мы жили во Владивостоке, отец часто брал ее с собой на рыбалку. Когда отец не видел, Машенька доставала из ведра пойманных рыб и выпускала в прорубь. Он ни разу не пришел на это кладбище. Он слабый человек. Не видя ее могилы, ему проще верить, что, может быть, Маша когда-нибудь еще появится в его жизни… Мы с ним о ней не говорим. Мне это запрещено. Он оставил меня наедине с моей болью. Считает, что родители не должны жить дольше своих детей. И никогда не говорит о Маше в прошедшем времени. Мой муж — неумный человек, хотя и профессор университета. Вы часто пишете о смерти. И много. Слишком много. У вас что, есть русские корни? Еще вы много пишете о Боге. О том, что Он упрямо молчит. Вы думаете, у Бога есть основания молчать? Ведь Маша ничего плохого Ему не сделала. Ничего. Я перестала ходить в церковь. Не могу Ему это простить. Пока еще не могу. А знаете, Машенька ради вас учила польский язык… Она не хотела вас забывать. Не нужно плакать, пан Януш, не нужно…

Неодолимое желание близости

Когда меня спрашивают, чем занимаюсь, я отвечаю, что помогаю людям влюбиться. Пожалуй, я бы назвала это так. Хотя в последнее время уже не совсем уверена. По профессии я переводчик. Окончила университет в Санкт-Петербурге, защитила диссертацию по английской филологии в Екатеринбурге. Работаю в брачном агентстве в Великом Новгороде. Это небольшой, но древний город, расположенный недалеко от Петербурга, примерно в двухстах километрах по автостраде…

В мои обязанности входит перевод с русского на английский и наоборот писем, причем нередко с интимными подробностями.

В последнее время, правда, я ничего не перевожу. Пишу письма сама — от начала и до конца. Потому что женщин, которые к нам приходят, чувства уже не интересуют. Они хотят одного: выйти замуж и уехать отсюда как можно дальше. Но об этом нельзя писать сразу, вы же понимаете…

Сначала хоть немного сентиментальной чепухи, например, о «полном одиночестве и «неодолимом желании близости». Я говорю им об этом. И тогда женщины рассказывают свои истории, а я должна вжиться в них и почувствовать своими. И, изящно лукавя, все описать. Еще ни разу не было так, чтобы, слушая их, я не переживала то же, что пережили эти женщины.

С того момента, как пишу первое письмо от лица какой-нибудь из них, я начинаю жить ее жизнью. Начальник утверждает, что у меня «прекрасное сердце», и выдает мне самые большие премии. Но поверьте, я делаю это вовсе не ради премий!

He ради денег я беру их имена, вникаю в изуродованные судьбы, превращаюсь в дочь их родителей, сестру их братьев, а также обладательницу полуобнаженной груди и открытых ног на фотографиях, прикрепленных к письму. Порой я становлюсь матерью ребенка, который родился в браке — «к счастью, в прошлом», или вне брака — «как-то так, по глупости».

О детях они не умалчивают. Как правило. Но прежде всего я рассказываю о заветных мечтах, которых у них нет, а если даже есть, они не хотят или не умеют о них рассказать. Некоторые даже не хотят читать письма, написанные от их имени. Единственное, чего они хотят, — это прийти в один прекрасный день к нам в офис и узнать, что «он наконец созрел и прилетает в Санкт-Петербург или Москву».

Тогда они выбегают из офиса переполненные счастьем, начинают морить себя голодом, чтобы похудеть за несколько оставшихся до встречи с женихом дней или недель, покупают в книжных магазинах разговорники и учебники английского, копят деньги на парикмахера, косметолога, а в последнее время — даже на пластическую операцию.

Как ни пытаюсь им объяснить, до них не доходит, что первое свидание еще ничего не значит. Мужчины — в большинстве своем немолодые, примерно вашего возраста — обычно прилетают в Москву или Санкт-Петербург на уикенд, рассчитывая просто на секс с молодой девушкой.

Оставляют ей маленький сувенир и большие надежды — и улетают. Навсегда. Чаще всего так поступают испанцы, итальянцы и немцы — я говорю так, потому что от них потом писем больше не приходит. Зато приходят от японцев, швейцарцев и… поляков. Но больше всего — от японцев.

Вы будете правы, если скажете, что эти женщины чересчур наивны. Но их наивность — от отчаяния. Вы ведь еще не видели настоящей России. Она начинается километрах в двадцати от того места, где жители Санкт-Петербурга и Москвы строят себе дачи. Там вы никогда не бывали, правда?

В настоящей России мало надежды на любовь и ту жизнь, какую вы описываете в своих книгах. Зато есть много водки, дни похожи один на другой, а смысл жизни и перспективы хоть каких-то перемен полностью отсутствуют. У этих женщин есть только их молодость, красота и мечты, позаимствованные у героинь телесериалов.

Нет, беру свои слова обратно! Эти женщины вовсе не наивны. Они верят в судьбу и настроены очень решительно. Если у мужчины с фотографии, прикрепленной к письму, есть ноги и руки, чего еще надо? Вы видели когда-нибудь японца старше шестидесяти с косоглазием? Я видела…

Мне хотелось бы уметь писать так, как вы. Чтобы издавать книги, делиться с миром историями, что вертятся у меня в голове. Знаете, человеческая память — странная вещь. Она упрямо хранит то, что хочется как можно скорее забыть. А я ничего не могу забыть. К тому же у меня «прекрасное сердце».

Я, например, с удовольствием выбросила бы из головы историю Ларисы, которая стала в Москве проституткой. Она поехала туда на свидание с итальянцем, который, кроме писем, регулярно присылал ей букеты цветов через международную сеть цветочных магазинов «Fleurop». Это обошлось ему в несколько десятков евро. Почти что даром. Когда автомобиль со свежими цветами, в том числе зимой, появлялся перед домом Ларисы, соседи обсуждали это неделями. До следующей доставки.

В Москве, после первого же свидания со своим итальянцем, она забеременела. Лариса — обаятельная армянка. Она жила в двухкомнатной квартире с родителями, бабушкой, дедушкой и четырьмя братьями, у двух из которых есть жены. Когда живот у нее округлился, а машины с цветами перестали приезжать, братья объявили, что Лариса им больше не сестра. Убеждения и религиозные взгляды не оставляли им другого выбора.

Иногда Лариса звонит мне из Москвы. Робко спрашивает про итальянца. Я пытаюсь врать, отвечая, что «может, ему нужно время, и он наконец напишет». Хотя знаю: нет, не напишет. Все отправленные ему письма возвращаются с пометкой: «Адресат неизвестен». Но я не хочу убивать в Ларисе надежду. Не имею права. В самом деле, вдруг он все-таки напишет…

Ненавистный рай

Ринея родилась на седьмой волне. Ее мать, когда пришло время, пошла на пляж и села спиной к океану. Считала волны.

Седьмая всегда — самая мощная. Почувствовав спиной силу ее удара, роженица начала тужиться. Женщины, собравшиеся на пляже, смотрели ей между ног.

Как только она вытолкнула плод, старшая из женщин острым краем раковины перерезала пуповину. Муж роженицы отделил от плода послед и вернулся с ним к дому, чтобы закопать под деревом, тем самым, под которым его отец закопал послед своей дочери.