Читать книгу "Гость из прошлого - Наталия Баринова"

Саша пыталась деликатно объяснить, что на этом этапе ей не нужна новая подружка, а ничего более глубокого она предложить не может. Момент налаживания близких отношений упущен безвозвратно. Для Александры это было настолько очевидно, что оставалось удивляться наивности и настойчивости матери. Тем не менее она выполняла обязанности дочери: стоило Римме Григорьевне о чем-то ее попросить, Саша бросалась выполнять поручение. Ей не хотелось со временем мучиться от чувства вины, но и злоупотреблять своей мягкостью Александра не позволяла. Давая понять, что поезд задушевного общения давно ушел, настаивала на сокращении звонков, встреч и участии в жизни друг друга.

– Мы прекрасно живем в параллельных мирах, – улыбалась Саша, прямо глядя в васильковые глаза матери.

Очередная просьба прозвучала несколько дней назад. Римма Григорьевна упорно не желала примиряться с тем, что раньше было для нее в порядке вещей. Отчуждение дочери теперь, когда Римме Григорьевне перевалило за шестьдесят, казалось трагедией. Но Сашу все устраивало, поэтому ей периодически приходилось напоминать о неписаных правилах их общения: «Давай не будем ничего менять, мам, чтобы потом ни о чем не жалеть. Ведь раньше все было хорошо без этих каждодневных пустых разговоров, сводящихся к тому, что тебе нужно помочь сделать генеральную уборку или срочно навести порядок на антресолях, а у тебя болит спина…»

Сколько раз она говорила об этом? В разных вариациях, по разным поводам – сколько? Неужели придется снова повторяться? Александра подкатила глаза к потолку. Незапланированное общение с матерью – не самое лучшее окончание рабочего дня. Оставалось надеяться, что только исключительная причина заставила Римму Григорьевну нарушить неписаное правило. Она не желала понять, что за последнее время отношения между ними разладились. Саша грустно усмехнулась – они перестали, а скорее, никогда и не понимали друг друга. Встречи свелись к редким показательным выходам, телефонные звонки – к общим фразам. И сегодняшний звонок вызвал у Александры приступ раздражения. Легко справившись с ним, она постаралась вложить в свои интонации максимальную дипломатичность и гибкость.

– Что ты хотела, мам? У меня мало времени.

– Шурочка, извини. Я знаю, ты не любишь, когда я звоню тебе на работу.

– Знаешь, – улыбнулась та. У нее не было желания задавать вопросы, проясняющие ситуацию.

– Я не хотела тебя рассердить, но обстоятельства вынуждают меня, и еще я подумала, что ты можешь узнать слишком поздно.

– Поздно. – Саша села за стол, скрестив ноги. Она отвечала автоматически, применяя один из своих приемов: повторение услышанной информации повествовательной интонацией. Как ни странно, это называлось активным слушанием.

– Прошло столько лет, многое изменилось, забылось. Все, конечно, могло сложиться иначе, но тогда это была бы другая история.

– Конкретнее, ради бога.

– Надеюсь, ты не примешь это близко к сердцу. Ничего не поделаешь – судьба.

– Вступление удалось. Переходи к сути. Что случилось? – Александра насторожилась. Нервно стряхнув пепел в фаянсовую пепельницу с рисунком из пестрых павлинов, она замерла в ожидании. Кажется, на этот раз это звонок женщины, не страдающей от скуки. Мама знает что-то убийственное. Как хорошо знаком Саше этот вкрадчивый, чуть усталый голос.

– Шурочка, это ужасно…

– Мама, ты достаточно меня подготовила. Я слушаю. – Александра вздохнула, закрыла глаза и глубоко затянулась. Внутри что-то оборвалось, разделяя жизнь на ту, что была до этого звонка, и ту, что начнется после. Было совершенно очевидно, что случилось Нечто. Даже предполагать было страшно. В какой-то момент захотелось бросить трубку, чтобы нежданная новость не нарушила размеренного хода событий, но это было бы верхом наивности полагать, что таким образом судьба изберет иной путь. Да и мама, похоже, любой ценой хотела донести до нее информацию.

– Шура, у Прохорова умер сын.

– У Дмитрия Ильича? – сигарета выпала из оцепеневших пальцев. – Господи, когда? Почему? Да ему же еще двадцати не было.

– В июле исполнилось бы.

– А что произошло? – идиотский вопрос. Как будто ответ на него мог что-то изменить.

– Разное говорят. Одни – сердечный приступ, другие – наркотики, передозировка.

– Мама, это точно?

– Да. Такие новости распространяются быстро.

– Ему конец… – прошептала Саша, не замечая, как от тлеющей сигареты расплавляется файл с документами. – Он был для него единственной надеждой. Он был для него всем. Ему конец…

– Ты так утверждаешь?.. Откуда ты можешь знать, ведь вы давно не общались?..

Дочь не удостоила ее ответом. Тогда Римма Григорьевна снова спросила: – Ты поедешь на похороны?

– Да. А ты?

– Нет. – Ответ прозвучал мгновенно.

– Вы ведь знакомы больше двадцати лет!

– Нет, я не могу.

– Человеку нужно хотя бы сочувствие.

– Эти слова соболезнования ничего не меняют. – Римма Григорьевна не выносила никакого давления. – У него достаточно широкий круг друзей и знакомых. Вместе они смогут пережить утрату.

– Послушай себя!

– Не настаивай. Ты же знаешь, я тяжело переношу такие моменты. Я боюсь покойников. Все равно ничего уже не исправить. Кстати, ты тоже не обязана.

– Я поеду.

– Тогда я узнаю время и перезвоню.

– Спасибо.

– Ты только держи себя в руках, Сашенька. В конце концов, это был его ребенок, его жизнь.

– Да, конечно, – автоматически произнесла Александра и положила трубку.

Запах тлеющей целлюлозы распространился по кабинету, но Лескова его не ощущала. Она почувствовала, как горячий, обжигающий комок подступил к горлу, и, закрыв лицо руками, заплакала. Слезы полились неудержимыми потоками. Стоило ей представить встречу с Прохоровым, как очередной спазм железной хваткой перехватывал горло. Как это должно быть страшно – потерять ребенка. Как будто отмирает часть тебя самого. Неужели после этого можно есть, спать, ходить по магазинам, встречаться с друзьями, чего-то желать? Как можно пережить похороны единственного сына, а потом заставить себя жить дальше?

В свои сорок три Саша так и не рискнула обзавестись детьми. Первый раз вышла замуж ради хорошего распределения, о ребенке не могло быть и речи. Она переспала с «мужем» просто так, из благодарности. Во второй – сначала ничего не получалось, а потом получилось, но с другим мужчиной. Элементарная измена, в которой она додумалась признаться своему благоверному. Зачем призналась? К тому же ребенка оставлять не собиралась, сделала аборт. Муж заявил, что простить не сможет. Развелись тихо, без скандала. Тогда Саша не ощущала вины. Ситуация казалась ей комичной. Просто немного не рассчитала с циклом, расслабилась – таких ошибок природа не прощает. Вот и муж не простил.