Читать книгу "На руинах - Галина Тер-Микаэлян"

Уткнувшись в ладони, она зарыдала — горько и отчаянно. Анвар похолодел — прежде ему никогда не приходилось видеть слез Тани. Он отодвинул в сторону швейную машинку и, присев перед ней на корточки, попытался развести в стороны ее руки, прижатые к лицу.

— Таня, пожалуйста, Таня! Ну-ка посмотри на меня! Вот, уже лучше.

От заплаканных глаз по мокрым щекам разбегались черные полоски растекшейся туши, голос Тани дрожал:

— Это страшно, ты понимаешь? Спастись из гибнущей галактики, пролететь расстояние в сотни тысяч световых лет и найти гибель на ничтожной песчинке, которая вращается вокруг крохотной звезды! Великая цивилизация была уничтожена из-за глупых ошибок людей. Ты понимаешь, насколько мы недоразвиты?

— Конечно. А я самый недоразвитый из недоразвитых, посмотри на меня, — на лице Анвара появилась забавная гримаска, какие строят детям, чтобы их рассмешить, сердце его разрывалось от нежности.

«Я люблю тебя, неужели ты не понимаешь? — думал он. — Танька, Танюшка моя!»

— Все я понимаю, — вытерев слезы, произнесла Таня своим обычным ровным тоном, — это ты не понимаешь, как нам будет тяжело. Тетя Злата предупредила меня, чтобы я скрывала от всех эту мою дурацкую способность — слышать чужие мысли. Даже папа ничего не знает. Однажды мне пришлось рассказать об этом твоему дедушке Рустэму, и он… я поняла, что он испугался. Ему стало страшно со мной, он попросил меня уйти.

«Я — не он. Пусть другие боятся, но моя душа принадлежит тебе, можешь лезть в нее, сколько тебе угодно — я весь твой. И ты знаешь, что это правда».

— Да пойми же ты, пойми, что это глупо! — оттолкнув Анвара, Таня вскочила на ноги. — Невозможно быть с человеком, который видит тебя насквозь!

Он тоже поднялся, уперся ладонями в стену по обе стороны от ее лица — так, чтобы не дать ей сдвинуться с места.

«Со мной возможно, ты должна в это поверить».

— Из-за этого погибла мама, — торопливо говорила она, — из-за того, что я прочла в ее мыслях и полезла туда, куда детям не следует лезть. Дядя Петя и тетя Злата любят меня, как родную дочь, но им стало со мной плохо, когда они обнаружили эту мою проклятую способность. Им было тревожно даже, когда я была рядом с их детьми — Машкой, Эриком и Женькой.

— Неужели они могли это тебе сказать?

— Мне не нужно ни о чем говорить, ты забыл? Я знаю их чувства и мысли, а над чувствами люди не властны. Поэтому, едва окончив школу, я решила уехать из Ленинграда и поступить в институт в Москве.

— Тихо, тихо! — Анвар покачивал ее, прижав к себе, как маленького ребенка, не пытаясь возражать или убеждать. Зачем говорить что-то человеку, который и без слов понимает твои мысли?

— Из-за этого я не хочу детей — они унаследуют от меня мою проклятую способность, она будет усиливаться из поколения в поколение. Ведь именно так я была запрограммирована.

«Я не могу без тебя жить, пусть все будет так, как ты хочешь. На свете много брошенных детей, мы усыновим маленькую девочку и вместе ее воспитаем. Я куплю ей говорящую куклу, а тебе — французскую тушь, которая не мажется от слез».

Вслух он не произнес ни слова. Всхлипнув в последний раз, Таня шмыгнула носом и вытерла ладонью слезы, окончательно размазав тушь по лицу, а потом обняла Анвара и прижалась к нему всем телом.

— Ладно-ладно, глупенький, раз ты так уж сильно не можешь без меня жить, я за тебя выйду. Хорошо, можешь купить мне французскую тушь, которая не мажется от слез.

В воскресенье утром, когда Дианка с Лизой готовили завтрак, тихо обсуждая текущие события, сонный Тимур, зевая, вышел на кухню и удивленно воззрился на собранную швейную машинку.

— Анвар что, всю ночь ее ремонтировал? Ничего себе! А где он?

— Он всю ночь ремонтировал, а теперь лег спать. Садись завтракать, Тима.

— Где он лег, если диван не раздвинут?

— Тима, садись, пожалуйста, — мягко, но настойчиво повторила Лиза. Подтолкнув брата к столу, она поставила перед ним тарелку с кашей, — Анвар у Тани, они еще спят, не шуми.

— У Тани? — с обиженным видом Тимур плюхнулся на табурет. — С какой это стати вы постелили Анвару в комнате Тани? Он же, когда приезжает, всегда спит v меня на диване!

— Тима, ты как ребенок, — вздохнула Дианка, — все-то тебе надо объяснять. Анвар и Таня давно друг друга любят, это только ты никогда ничего не замечаешь.

Вытаращив глаза, Тимур перевел взгляд с одной сестры на другую, покраснел и смущенно поскреб затылок.

— Дела! Надо же!

— Тимочка, только не таращи на них глаза, когда они выйдут к завтраку, пожалуйста, будь тактичным, хорошо? — поучала брата Лиза. — И не задавай вопросов типа: «Ну, как вам вместе спалось?»

— Делай вид, что ты ничего не замечаешь, ладно? — вторила сестре Дианка.

— Очень умные, да? Не надо учить, сами не орите, а я и так все понимаю, — прошипел он.

— Оставьте парня, девочки, пусть таращит глаза и задает вопросы, сколько хочет, ничего страшного, — весело сказал Анвар, открывая дверь кухни и пропуская Таню вперед, — через месяц наша с Таней свадьба!

Легкое смущение ушло, за столом стало весело, девчонки хором затараторили, обсуждая будущее мероприятие:

— Тань, а где вы будете регистрироваться — во дворце или ЗАГСе? Свадьбу в ресторане будем отмечать или здесь? Сколько гостей пригласим? А мама и дядя Сережа приедут?

— Нет, — твердо ответила Таня. — Гостей и ресторанов не будет, свадеб и дворцов тоже. Мы зарегистрируемся в ЗАГСе, потом я вам куплю по мороженому. И все.

Лица Дианки и Лизы вытянулись, выразив искреннее разочарование. Анвар улыбнулся.

— Ладно, девчонки, выше нос! Сейчас просто нет времени — у меня в январе защита диплома, потом надо готовиться к экзаменам в аспирантуру. Ничего страшного, летом в совхозе закатим пир на весь мир. Да, Та-нюша?

Отведя глаза, она замешкалась с ответом — каждая поездка в совхоз «Знамя Октября» стоила ей невероятного нервного напряжения. Одной из причин этого была Фируза, третья жена Рустэма Гаджиева. Первый год после гибели сына она провела в Тбилиси у его вдовы, своей невестки Айгуль, но после окончания срока траура Зураб, дядя Айгуль, решил, что племяннице хватит скорбеть по неверному супругу. Он познакомил Айгуль с уважаемым, хотя и не очень молодым человеком — тоже вдовцом, — и через полгода сыграли свадьбу. В семье молодоженов бывшая свекровь оказалась лишней — ей на это не просто намекнули, а сказали открытым текстом.

Поначалу разобиженная Фируза устроилась работать дворником и переехала в служебное помещение — все тот же дядя Зураб любезно позаботился, чтобы его родственнице предоставили жилплощадь для проживания, — но мести душные тбилисские улицы оказалось ей не по душе. И, оставив метлу, в восемьдесят втором году Фируза вернулась в совхоз, хотя прежде обещала, что нога ее не ступит туда, где похоронена убийца сына. Правда, в свой старый дом, где был убит Ильдерим, у нее так и не хватило духа войти — третья жена Рустэма Гаджиева поселилась в бывшем доме Ильдерима и Айгуль.