Читать книгу "Аптекарь, его сестра и ее любовник - Сандра Браун"

— Речь не о том, Лилли.

Она знала, о чем речь. Ему не хотелось думать, что чужие люди будут жить в этом коттедже и пользоваться их вещами. Кто-то будет наслаждаться тем, что принадлежало им. Датчу это представлялось каким-то кощунством, вторжением в их частную жизнь, в то счастье, которым они вместе наслаждались в этих комнатах.

«Мне все равно, разумно это или нет, Лилли. Плевать я хотел, что разумно, а что неразумно! Чужие люди будут спать в нашей постели, под нашими одеялами! Как ты можешь с этим смириться?»

Вот так он отреагировал, когда она рассказала ему о своих планах насчет мебели. Очевидно, ее решение все еще бесило его, но она уже не могла ничего изменить, даже если бы захотела. А она не хотела.

Когда на полках ничего не осталось, кроме одинокого ковбойского романа, Лилли огляделась в поисках каких-то случайно забытых вещей.

— Консервы, — сказала она, указывая на банки, выставленные на стойку бара, отделявшую кухню от жилой комнаты. — Хочешь забрать их с собой?

Он отрицательно покачал головой. Лилли вложила банки в последнюю, лишь наполовину заполненную коробку с книгами.

— Я распорядилась, чтобы электричество, воду и газ отключили: новые владельцы будут пользоваться домом только с весны. — Наверняка он все это уже знал: Лилли говорила лишь для того, чтобы заполнить молчание, становившееся все более тягостным, по мере того как она освобождала дом. — Мне осталось только забрать последние мелочи из ванной, и все, я уезжаю. Я все выключу, запру, оставлю ключи у агента по недвижимости, как договорились, по дороге из города.

Горечь и обида были написаны на его лице. Он кивнул, но ничего не сказал.

— Можешь меня не ждать, Датч. У тебя наверняка есть Дела в городе.

— Они подождут.

— А ты не забыл, что синоптики обещали снежную бурю? Тебе, наверно, придется регулировать движение в торговом центре, — пошутила Лилли. — Ты же знаешь, в такое время все запасаются, словно им грозит многодневная осада. Давай попрощаемся, и можешь ехать.

— Я тебя подожду. Мы уедем вместе. Заканчивай там, — он указал на спальню, — а я пока загружу эти коробки в твой багажник.

Он подхватил первую коробку и вынес ее за дверь. Лилли прошла в спальню. Кровать с тумбочками по обе стороны была плотно задвинута под скат крыши. Всю остальную меблировку составляли кресло-качалка и комод с зеркалом. Всю дальнюю стену занимали окна. В стене напротив окон находились стенной шкаф и дверь в маленькую ванную.

Лилли уже успела задернуть здесь занавески, поэтому в комнате царил полумрак. Она проверила стенной шкаф. Пустые вешалки на стальной штанге казались осиротевшими. В ящиках комода ничего не осталось. Она прошла в ванную, собрала туалетные принадлежности, которыми пользовалась утром, уложила их в пластиковый несессер на «молнии» и, убедившись, что не оставила ничего в аптечном шкафчике, вернулась в спальню.

Она уложила несессер в раскрытый на постели чемодан и закрыла его. В эту самую минуту вернулся Датч.

— Если бы не Эми, мы и сейчас были бы женаты, — заговорил он без всяких предисловий.

Лилли устало покачала головой.

— Датч, прошу тебя, давай не будем…

— Если бы не это, мы продержались бы вечность.

— Мы этого не знаем.

— Я знаю. — Он схватил ее за руки. Они казались холодными в его вспотевших ладонях. — Слушай, я беру всю ответственность на себя. Готов признать: это я виноват, что у нас ничего не вышло. Если бы я повел себя по-другому, ты бы меня не бросила. Теперь я это понимаю, Лилли. Признаю, я наделал массу ошибок. Глупейших ошибок.

Я это признаю. Но я прошу тебя, умоляю, дай мне еще шанс.

— Мы не можем стать такими, какими были когда-то, Датч. Мы уже не те люди, какими были, когда встретились. Неужели ты не понимаешь? То, что случилось, никто изменить не может. Но то, что случилось, изменило нас.

Он ухватился за ее слова.

— Ты права. Люди меняются. Я изменился после развода. Переехал сюда. Принял эту должность. Все это повлияло на меня благотворно, Лилли. Я, конечно, понимаю, Клири — это не Атланта, но здесь мне есть на что опереться. У меня здесь прочный фундамент. Здесь мой дом, здешние люди знают меня и всех моих родных. Они меня любят. Уважают.

— Это замечательно, Датч. Я хочу, чтобы ты здесь преуспел. Я всем сердцем желаю тебе успеха.

Она действительно желала ему успеха — и не только ради него, но и ради себя самой. Пока Датч не вернет себе репутацию хорошего полицейского, особенно в своих собственных глазах, ей от него не освободиться. Он будет цепляться за нее, пока вновь не обретет уверенность в себе и в своей работе. Маленький городок Клири давал ему возможность вернуть самоуважение. Ей оставалось лишь молиться, чтобы у него все получилось.

— Моя карьера, моя жизнь, — лихорадочно продолжал Датч, — но все это потеряет смысл, если ты ко мне не вернешься. — Не успела она его остановить, как он обхватил ее обеими руками, крепко прижал к себе и горячо зашептал прямо ей в ухо: — Скажи, что дашь нам еще один шанс.

Он попытался ее поцеловать, но она отвернулась.

— Датч, пусти меня.

— Вспомни, как нам было хорошо вместе! Если бы только ты перестала меня отталкивать, мы бы сразу вернулись к тому, с чего начали. Мы могли бы забыть все плохое и стать такими, как прежде. Помнишь, как мы обнимались прямо на людях, удержаться не могли? — Он сделал еще одну попытку и на этот раз впился губами ей в рот. Лилли оттолкнула его.

— Прекрати!

Он отступил на шаг. Его дыхание шумно отдавалось по всей комнате.

— Ты все никак не хочешь подпустить меня к себе. Она обхватила себя руками.

— Ты мне больше не муж.

— Ты меня никогда не простишь, да?! — сердито закричал он. — Ты воспользовалась тем, что случилось с Эми, чтобы со мной развестись, но ведь дело совсем не в этом, верно?

— Уходи, Датч. Оставь меня, пока…

— Пока я не потерял над собой контроль? — злобно ухмыльнулся Датч.

— Пока ты себя не опозорил.

На миг, равный вечности, они застыли в молчании. Лилли упрямо выдерживала его бешеный взгляд. Потом Датч повернулся и с топотом вышел из спальни. Он схватил конверт, лежавший на столе, сорвал с крючка свою куртку и шляпу и, не надевая их, хлопнул дверью так, что задрожали оконные стекла. Еще через несколько секунд Лилли услышала, как взревел мотор его «Бронко». Выбрасывая гравий из-под огромных колес, внедорожник сорвался с места и укатил.

Опустившись на край постели, Лилли закрыла лицо руками. Они были холодны как лед и дрожали. Теперь, когда все кончилось, она поняла, что испытала не только гнев и отвращение, но и страх. Этот Датч с его взрывным нравом был совершенно не похож на того обаятельного Датча, за которого она выходила замуж. Он уверял, что начал жизнь сначала, но при этом производил впечатление человека, доведенного до отчаяния. И это отчаяние проявлялось в пугающих перепадах настроения.