Читать книгу "Пираты южных морей - Говард Пайл"

Дело закончилось тем, что в один прекрасный день на остров на шести военных кораблях прибыли испанские солдаты. Они высадились на панцире Тортуги и разметали французов по лесам да твердыням скал, как штормовой ветер расшвыривает солому. Ночью испанцы напились до умопомрачения и до хрипоты прославляли свою победу, в то время как побитые французы угрюмо переправились на каноэ обратно на главный остров. Так Морская Черепаха вновь стала испанской.

Однако испанцы не удовольствовались столь незначительным триумфом, как очистка Тортуги от назойливых чужаков. Воодушевленные легкой победой, они двинулись на Эспаньолу, полные решимости избавиться от всех лягушатников подчистую. Какое-то время дела у них шли гладко, ибо французские охотники бродили по лесам поодиночке, в компании разве только своих полудиких собак, так что стоило двум-трем испанцам натолкнуться на такого отшельника, и он чрезвычайно редко — если только такое происходило вообще — выходил из леса вновь, и даже место его упокоения оставалось неизвестным.

Впрочем, в конечном итоге успех испанцев обернулся их же поражением, ибо буканьеры в целях самозащиты начали объединяться, и повсеместно возникали необычайные союзы парии с парией — столь тесные и близкие, что уподобить их можно, пожалуй, только союзу мужа и жены. Когда двое буканьеров вступали в подобное товарищество, составлялся договор, подписывавшийся обеими сторонами, их имущество объединялось, и в поисках счастья они вместе выбирались из леса. С этого времени они становились единым целым.

Вместе трудились днем, вместе спали ночью. То, что претерпевал один, претерпевал и другой. Добыча отныне делилась поровну. И только смерть могла их разлучить, причем в этом случае уцелевший наследовал все имущество своего товарища. Вот тогда-то охота испанцев на буканьеров приняла совсем иной оборот, ибо два буканьера — презирающие смерть, всегда бывшие настороже, да еще вдобавок меткие стрелки — стоили шестерых испанцев-островитян.

Вскоре, став более организованными и объединившись с целью самозащиты, французы перешли в наступление. Они вернулись на Тортугу, и теперь настал черед испанцев поспешно убираться с острова, а французов — похваляться победой.

Захватив Тортугу, французы отправили послание на Сент-Кристофер, попросив прислать им собственного губернатора, и вскоре к ним прибыл некий мосье Ле Вассер. Морская Черепаха обросла укреплениями, и колонисты, состоявшие из мужчин сомнительной репутации и женщин, в репутации которых сомнений и вовсе не возникало, так и повалили на остров. Недаром существовало присловье, что для буканьеров дублон был что фасоль, так что сие место как нельзя лучше подходило для открытия публичных домов и кабаков, владельцы которых собирали тут золотую жатву. Так остров стал французским.

До сей поры обитатели Тортуги довольствовались получением максимально возможной прибыли с направлявшихся на родину кораблей исключительно мирными способами законной торговли. Ввести пиратство как более скорый и простой способ разбогатеть, нежели тот почти честный обмен, что обыкновенно практиковали буканьеры, было предначертано обосновавшемуся на Тортуге нормандцу по прозвищу Пьер Великий.

Набрав двадцать восемь человек, таких же отчаянных и безрассудных, как и он сам, Пьер Великий на суденышке, размеры которого с трудом позволяли вместить всю его команду, храбро покинул остров и, проплыв по Наветренному проливу в Карибское море, затаился в ожидании добычи, которая окупила бы немалый риск его авантюры.

Поначалу удача упорно отворачивалась от Пьера и его товарищей. Запасы провизии и воды таяли, и перед ними маячила невеселая перспектива голода да бесславного возвращения. И вот, когда они совсем уже было потеряли надежду, их взорам вдруг предстал испанский корабль торгового флота, отставший от сопровождения.

Баркас, на котором плыли буканьеры, был так мал, что вполне мог бы послужить шлюпкой для какого-нибудь крупного военного корабля. Числом испанцы превосходили их втрое, к тому же Пьер и его люди были вооружены лишь пистолетами да саблями. Тем не менее это был их единственный шанс, так что наши авантюристы твердо вознамерились либо захватить испанца, либо умереть. Во мраке ночи они подкрались к торговцу (причем Пьер отдал приказ затопить свое суденышко сразу после высадки), вскарабкались на борт не подозревавшего об опасности корабля, сущей волной захлестнув его палубы: в одной руке у каждого из буканьеров был пистолет, а в другой — сабля. Часть пиратов помчалась к корабельному арсеналу и захватила оружие и боеприпасы, стреляя и рубя всех, кто попадался им на пути или пытался оказывать сопротивление. Другой отряд следом за Пьером Великим ворвался в кормовую каюту, где капитан мирно играл с товарищами в карты. К его груди приставили пистолет и потребовали сдать корабль. Испанцам оставалось лишь подчиниться. Так Пьеру Великому и его людям удалось захватить огромную добычу.

Захват галеона

Новость о сем великом деянии и добытых сокровищах быстро распространилась среди всех буканьеров на Тортуге и Эспаньоле. Можете представить себе, что там началось! Недаром говорится, что дурной пример заразителен. Охота на одичавший скот и заготовка мяса теперь едва ли не презирались, а единственным достойным занятием стало считаться пиратство: всем хотелось поживиться за счет торговцев и сорвать немалый куш.

В скором времени пиратство достигло небывалого размаха. Между капитанами и командами составлялись и подписывались договоры, которые обеим сторонам надлежало строго выполнять.

В каждой профессии есть те, кто добивается в ней славы, такие, кто справляется вполне сносно, и полные неудачники. Не стало исключением из этого правила и пиратство: ведь некоторые флибустьеры добились просто небывалой известности, и их имена, пускай с течением времени слава их обладателей несколько поблекла и потускнела, дошли до наших дней.

Например, некий Пьер-Франсуа, который на баркасе с двадцатью шестью головорезами дерзко ворвался в гущу жемчужной флотилии у побережья Южной Америки, под дулами пушек двух кораблей охранения напал на флагманский корабль, захватил его, хотя судно и было вооружено восемью пушками, а экипаж его насчитывал шестьдесят человек, и благополучно увел бы флагмана, не свались за борт при подъеме парусов грот-мачта, вследствие чего кораблям охранения удалось подойти к флибустьерам, и те лишились добычи.

Но даже имея два этих корабля против уцелевших буканьеров (напомним, первоначально тех было всего двадцать шесть), испанцы сочли за благо предоставить пиратам судно и позволить Пьер-Франсуа с товарищами безнаказанно скрыться.

Другой флибустьер, по прозвищу Бартоломью Португалец, заслуживает, пожалуй, более подробного рассказа. На суденышке с командой из тридцати авантюристов он напал близ мыса Коррьентес на мощный корабль, чей экипаж насчитывал около семидесяти человек.

Его атаки следовали одна за другой, отражаемые единственно за счет количественного перевеса оборонявшихся, все усилия которых приводили лишь к возобновлению нападения. И так продолжалось до тех пор, пока наконец выжившие испанцы, числом около пятидесяти, не сдались двадцати уцелевшим пиратам, немедленно заполонившим палубы их судна, словно орда залитых кровью и прокопченных порохом чертей.