Читать книгу "Олег Рязанский против Мамая. Дорога на Куликово поле - Виктор Поротников"

— Когда же ты пойдешь на встречу с Урус-ханом, княже? — поинтересовался русоголовый длиннобородый Брусило.

Олег подошел к окну с закругленным верхом и распахнул двойные застекленные створки. С высоты второго яруса ему открылся вид на широкий внутренний двор, обнесенный глинобитной стеной. По двору сновали слуги в длинных полосатых халатах, занятые своими делами. За гребнем глинобитного дувала виднелись желтые плоские кровли соседних домов, многие из которых были двух- и трехъярусные. Дома стояли тесно друг к другу, узкие улицы между ними напоминали извилистые затененные ущелья. Тут и там среди желтых плоских крыш шелестели темно-зеленой листвой на ветру могучие раскидистые карагачи и стройные пирамидальные тополя.

Вдалеке маячила белая громада каменной мечети с синим куполом, с двумя круглыми башнями-минаретами, почти вплотную примыкавшими к ней.

С одного из минаретов далеко разносился, подхваченный теплым ветром, заунывно-протяжный глас азанчи, созывающий правоверных мусульман на полуденную молитву. Согласно учению пророка Мухаммеда, мусульманам надлежало молиться пять раз в день. Перед каждой молитвой-азаном мулла-азанчи был обязан подниматься на вершину минарета, чтобы объявить всем верующим в Аллаха о наступлении очередной священной паузы в делах.

— После полуденного намаза Бухторма отправится в ханский дворец и сообщит о моем прибытии в Сарай Урус-хану, — глядя в окно, промолвил Олег. — Полагаю, ежели не сегодня вечером, так завтра поутру Урус-хан пригласит меня в свои чертоги.

— Зря ты затеял сие дело, княже, — проворчал прямодушный Громобой. — Хорошо, коль одолеет Урус-хан Мамая, а ежели не одолеет и сбежит обратно в Синюю Орду? Мамай ведь тогда отыграется на Рязани, как пить дать!

— Не каркай, воевода! — огрызнулся Олег.

Беки и нойоны, пришедшие в Сарай из Синей Орды, относились к Бухторме с откровенным пренебрежением, как и ко всем прочим золотоордынским вельможам, присягнувшим на верность Урус-хану. Это объяснялось тем, что все военачальники и нукеры Урус-хана были прекрасными наездниками и стрелками из лука, все они мастерски владели саблей и умело кидали аркан. Урус-хан сам был воином до мозга костей, поэтому в его войске и в ближайшем окружении мало кто умел читать и писать, зато всякий крепко сидел в седле и был искусен во владении оружием.

Золотоордынская знать со времен Узбека в значительной степени отошла от старинного кочевнического быта, сопряженного со многими трудностями и лишениями. Вельможи из свиты Узбека и его сыновей привыкли к удобствам городской жизни, к ваннам с горячей водой, к фонтанам из чистой проточной воды, к роскошным одеяниям, к досугу, наполненному музыкой, пирами, танцами полуобнаженных рабынь, чтением мудрых книг и рассуждениями на философские темы. Эти люди не утратили свой родной татарский язык, хотя многие из них свободно говорили на арабском и персидском наречиях, они по-прежнему довольно ловко вскакивали в седло и умели стрелять из лука. Но при этом мало кто из них мог укротить необъезженного степного скакуна, набросить аркан на шею врагу и метко поразить цель стрелой. Все эти навыки приобретались только в кочевье. Переселившись в города, золотоордынская знать утратила былую неприхотливость и воинственность.

В Синей Орде тамошняя знать еще не отошла от сурового родоплеменного уклада, проводя большую часть года в кочевьях, а не в городах. По этой причине войско Урус-хана было более сплоченным и неприхотливым, что и позволило ему отбить у золотоордынских чингизидов Ас-Тархан и Сарай.

Для управления левобережными поволжскими землями Золотой Орды Урус-хану приходилось волей-неволей использовать уже отлаженную местную налоговую систему и местное самоуправление в куренях и аилах. Для этого Урус-хану потребовалось привлечь к себе на службу людей из здешних знатных родов, хорошо знакомых с административными и налоговыми делами. Военачальники Урус-хана умели только грабить и отбирать, заниматься упорядочиванием податных поступлений, улаживанием споров между купцами и ремесленниками они не могли. Для этого Урус-хану были нужны такие люди, как эмир Бухторма.

Глава вторая

Дурджахан-хатун

У эмира Бухтормы было три жены. Старшую из этих трех жен звали Дурджахан-хатун. Эта властная женщина была родом из кипчакского племени кунун. Бухторма сам был наполовину кипчаком: его отец был татарином, а мать происходила из кипчакского племени джерсан. Золотоордынские татары давным-давно до такой степени смешались с приволжскими и донскими кипчаками, что говорили ныне на здешнем степном наречии, совершенно позабыв монгольский язык, на котором изъяснялись их прапрадеды, пришедшие на эти земли под стягами хана Бату, внука Чингисхана.

Донских и поволжских кипчаков русичи называли половцами, обратив внимание на песочно-желтоватый цвет их волос. Половый на древнерусском наречии означает «желтый». Русь и половецкие кочевые племена до прихода монголов соседствовали более ста лет. И это соседство далеко не всегда было мирным. Орда Бату-хана, захватившая донские и приволжские равнины до самого Джурджанского моря и Кавказского хребта, поглотила многочисленных кипчаков, которые со временем стали основной боевой силой золотоордынского войска. К моменту смерти хана Батыя на землях его улуса оставалось всего четыре тысячи монгольских семей. Основная масса монголов откочевала на восток к озеру Балхаш и к реке Иртыш в более привычные для них места обитания.

Олег и Дурджахан-хатун были давно знакомы. Свадьба Бухтормы и Дурджахан-хатун свершилась в ту пору, когда Олег был заложником в орде. Будучи приятелем Бухтормы, Олег присутствовал на этом торжестве. С той поры минуло двадцать пять лет. Ныне Олегу было сорок лет. Дурджахан-хатун была на два года его старше. Бухторме уже перевалило за сорок пять.

Едва Бухторма отбыл в ханский дворец, как Дурджахан-хатун пригласила Олега к себе на женскую половину. От нее пришла немолодая молчаливая служанка, которая и привела Олега в женские покои, расположенные на первом этаже дома.

Олег и Дурджахан-хатун встретились в небольшом помещении, узкие окна которого выходили на небольшой фруктовый сад.

Олегу Дурджахан-хатун запомнилась двадцатилетней девушкой, прекрасной лицом и телом, такой она была при их последней встрече перед долгой разлукой. Ныне красота Дурджахан-хатун заметно поблекла и увяла, на ее лице залегли морщины, круглые щеки слегка обвисли, некогда прекрасная белая шея обрела широкие мясистые складки, которые не могли скрыть драгоценные ожерелья, уложенные в несколько рядов. У Олега возникло подозрение, что Дурджахан-хатун мучает какой-то застарелый недуг, из-за этого она и выглядит несколько располневшей и обрюзгшей. Жены некоторых рязанских бояр по возрасту чуть старше Дурджахан-хатун, но при этом они замечательно выглядят, поскольку совершенно здоровы.

Беседуя с Олегом, Дурджахан-хатун полулежала на софе, опираясь на мягкие круглые подушки. На ней было длинное цветастое платье с широким подолом из гладкой шелковой ткани, из-под которого выглядывал нижний край белой исподней туники. Ее голову с тщательно прибранными волосами венчала конусообразная шапочка из тонкого белого войлока, покрытая полушелковой кисеей. Другая полупрозрачная накидка окутывала плечи и полные руки Дурджахан-хатун, сквозь нее поблескивали золотые браслеты и ожерелья из жемчуга и камней-самоцветов.