Читать книгу "Екатерина Великая. Первая любовь Императрицы - Наталья Павлищева"

— У Адольфа ныне воспитанник — сын покойного Карла Голштинского…

— Это который рожден русской? Дочерью императора России?

Иоганна не любила, когда ее перебивали, а потому зыркнула на задавшую вопрос родственницу Амалию так, словно та перебила ее тронную речь! Фрикен незаметно хихикнула: хорошо, что этот вопрос задала не она, иначе было бы на орехи.

Оглядев родственницу почти презрительно: что делать, если бедняга вовсе не обучена правилам приличного поведения, Иоганна-Елизавета продолжила:

— Да, он сын русской принцессы. Но не то главное. Этот мальчишка оказался единственным наследником мужского пола у двух тронов сразу.

— Как это? — снова встряла непонятливая родственница, но на сей раз ответом был уже не раздраженный взгляд светской львицы, а ее снисходительная усмешка. Конечно, не все же так хорошо разбираются в хитросплетениях династических отношений королевских семейств Европы, как она.

— Шведская королевская семья бездетна, им наследовать может только внучатый племянник, этот самый Карл-Петер-Ульрих, как сын Карла Голштинского. Но и русская императрица тоже бездетна и в том возрасте, что детей ждать не приходится. И у нее наследник только вот этот внучатый племянник. Вот и получилось, что мальчишка может выбирать между двумя коронами.

— И он выбирает? — ахнула теперь уже Фрикен.

Мать покосилась на нее, хмыкнула:

— Кто же его спрашивает?

Принцесса Иоганна-Елизавета принялась разглагольствовать о жизни шведского двора, сравнивая его с берлинским, что было странно, потому что в Швеции она никогда не бывала и все знала понаслышке. Но на сей раз в карете сидела куда менее сведущая родственница, с придыханием внимавшая разговорчивой даме, и дочь со своей гувернанткой, в чьем молчании Иоганна-Елизавета была абсолютно уверена.

Фрикен перестала слушать мать, сравнения шведского двора и берлинского ее интересовали мало, зато куда больше мальчик, которому могли достаться сразу две короны. Глядя в окно кареты, она размышляла, каким должен быть этот ребенок, в одиннадцать лет облеченный таким грузом будущей власти. Конечно, ему могло не достаться ни одной короны, монархи не всегда последовательны в своих поступках, но думать о таком варианте не хотелось. Девятилетняя Фрикен видела принцев, но вот наследников императорской короны — пока ни разу.

Наверное, он умен и очень образован. Фрикен представила себе рослого, красивого (непременно красивого, ведь он же будущий король или император!) молодого человека, высоколобого, уверенно распоряжающегося всеми вокруг, перед которым склоняют головы даже взрослые, умудренные опытом придворные. Ах, как заманчиво посмотреть на этого Карла-Петера-Ульриха! Когда-нибудь, вот так же как мать сейчас, она станет рассказывать детям о том, что в юности видела короля и даже разговаривала с ним. Конечно, он хорош, не имел права быть иным…

Дядюшка Адольф-Фредерик кивнул в сторону двери:

— А это Карл-Петер, сын покойного Карла Голштинского. Подойди, приветствуй наших гостей.

Фрикен повернулась несколько быстрее, чем следовало, мысленно отметив, что мать обязательно сделает за это выговор, но любопытство взяло верх. Повернулась и обомлела.

Никакого уверенного молодого красавца! Перед ней стоял щуплый невысокий мальчик, черты лица которого от напряженного ожидания чуть искажены, а светлые жидкие волосики и вовсе делали это лицо несчастным. Словно чтобы подчеркнуть тщедушность ребенка, парадный мундир на него сшили чуть больше нужного размера, он просто терялся в объемах парадных нашивок, а блеск одеяния заслонил собой мальчика. Фрикен мгновенно забыла, что он императорский наследник, ей стало просто жалко Карла-Петера.

Позади мальчика стоял его наставник — рослый, крепкий Брюммер. Такое соседство лишь подчеркивало тщедушность ребенка и его беззащитность.

После натянутого приветствия взрослые занялись своими разговорами, а дети все еще стояли напротив друг дружки под пристальным взглядом мадемуазель Кардель.

Фрикен, как благовоспитанная девочка, чуть присела, а потом протянула руку мальчику:

— Меня зовут София-Фредерика, но дома меня называют Фрикен или просто Фике.

Мальчик чуть неуклюже пожал ее руку (не целовать же!):

— Я Карл-Петер…

Они смотрели так, словно чувствовали, что им когда-то придется сыграть решающую роль в судьбе друг друга. Наконец мальчик тоже вспомнил, что должен быть воспитанным, и на правах вежливого хозяина поинтересовался:

— Ты любишь маршировать?

— Я? Нет, я люблю читать…

На миг взор мальчика погас, но тут же загорелся надеждой снова:

— Про знаменитые битвы?!

Фрикен тоже девочка воспитанная: сделав неопределенный жест, в равной степени могущий означать и да, и нет, она все же согласилась:

— Немного…

— У меня большая библиотека! Хочешь, покажу?

— Хочу.

Но посмотреть библиотеку не получилось, всех пригласили к столу.

Он любит читать книги о баталиях… Но это правильно, ведь будущий король в том числе и полководец. Наверное, мальчик хорошо держится в седле, каждый день ездит верхом… Нет, не слишком похоже, но это пока, потом он наверняка станет прекрасным наездником. Его учат премудростям будущего правления… учат повелевать людьми, истории, многим наукам, а не то что ее — только языкам и танцам. А еще почти ненавистному клавесину, невзирая на то что у Фрикен полное отсутствие слуха.

Как же София завидовала этому щуплому мальчику! Завидовала потому, что он мальчик, а не девочка, тому, что может стать правителем, ездить верхом, заниматься серьезными делами, что на него смотрят как на взрослого…

Знать бы ей, как сам Карл-Петер хотел избежать такой участи! Ему вовсе не нужны короны — ни две, ни даже одна. А уж тем более в далекой чужой России, хотя он и рожден русской царевной Анной Петровной, дочерью Петра I. Как хотелось этому мальчику, чтобы его оставили в покое, позволили играть со сверстниками не будущему королю, а просто ребенку, играть с его любимыми куклами-солдатиками! Как был бы счастлив каждый из них, поменявшись ролями, но Карл-Петер остался наследником двух престолов, а София-Фредерика — дочерью скромного правителя Цербста Христиана-Августа и его беспокойной супруги Иоганны-Елизаветы.

Детский перегляд заметила только мать Фрикен принцесса Иоганна, но не придала этому никакого значения. Правда, девочка смотрела недолго, потому что за столом Петер принялся пить едва ли не наравне со взрослыми, это выглядело не слишком приятно, ребенок опьянел, и его увели.

Наставник Брюммер ворчал, что мальчишка совершенно неуправляем, нерадив и непроходимо глуп.

— До сих пор играет в куклы!

— Как в куклы?

Кажется, София-Фредерика прошептала это тихо, но Брюммер услышал: