Читать книгу "Не спешите нас хоронить - Раян Фарукшин"

…Подошли несколько человек. Не из нашего полка. Рослые, здоровые, видно, что мужики уже, лет под тридцать, а то и старше. Форма грязная, окровавленная, висит лоскутами. Сразу и не разберёшь, кто такие. Почему-то в памяти отложилось, что морские пехотинцы, Северный Флот. Теперь знаю, что морпехи приехали в Грозный только седьмого января и это были скорее всего мужики из какого-нибудь секретного подразделения, вероятно из ГРУ. Они сказали, что зашли в город прямо перед нами и сразу после 81-го самарского полка. Мы познакомились, по очереди, очень чувственно, обнялись, успокоились, разговорились.

— Я сам видел, как наших перебили. Пехоту эту, детвору, как мух хлопушкой! Всех, кто бежал впереди меня и вот этих моих четверых парней, всех перебили. Остались только мы. Там, блин, мясорубка… Эти чечены… били со всех сторон. Подожгли несколько танков, а мы остались между, ни вперёд, ни назад не протиснуться. Насквозь простреливали, свинца, как воды во время дождя, не меряно. Руку не поднимешь, башку снесёт на хрен. Не знаю, как меня не задело. Судьба… Они, суки такие, ещё на нашу частоту влезли. То на своём орут, то по-русски — сдавайтесь типа, и останетесь живыми. Потом деньгами, суки, заманить хотели, — сбиваясь, и плюя матом через каждое слово, рассказывал один из мужиков, — да хрен им, я лучше сгорю, чем сдамся. Я — советский офицер!

Другой, самый физически здоровый и, внешне, очень уверенный в себе мужчина, видимо старший по званию, пристально посмотрев на нас, добавил:

— Не везёт вам. Технике здесь вообще не место. Не пришей кобыле хвост. Улицы узкие, кругом завалы, замесят вас, сожгут. До завтрашнего вечера не доживёте…Они, сволочи, из гранатометов мочат. Вылезают из всех щелей, да по восемь-десять шакалов сразу, и бьют по коробочкам из РПГ. Потом ручными гранатами закидают, даже вылезти не успеете. Сгорите живьём. Я, сегодня, сколько таких случаев видел, сосчитать трудно… Да-а-а. гавно это, а не война! И при таком раскладе, мужики, все мы здесь останемся, все мы — трупы завтрашнего дня. Покойники мы, долбанные…

Мужики вразнобой, сбиваясь, и перебивая друг друга, рассказывали нам о пережитом. Потом молчали, пили чай. Перекипев, говорили снова, одни — спокойно и сдерживая эмоции, другие — даже не пытаясь их скрывать. А мы, перепуганные до смерти, плакали. Да, плакали мы все, не взирая на возраст и звание. Кто-то громко, а кто-то — молча смахивая слёзы с лица…

(06.08.2001)

Не спешите нас хоронить…

всем известным и неизвестным героям Первой Чеченской

Танкисты.

Россия. Кавказ. Чечня. Грозный. Ночь с первого на второе января 1995 года. Расположение уральского мотострелкового полка. То есть никакое, конечно, это не расположение, а просто один из многочисленных городских кварталов, из которого днём мы вышибли местных аборигенов, злобных боевиков-чеченов, и теперь несколько «жилых» пятиэтажек и трёхэтажное здание общежития ПТУ находятся в нашем «полном распоряжении».

В соседнем квартале идёт бой, но нам до него нет никакого дела, у нас передышка, мы получили час на отдых. Один час — целых шестьдесят минут, которые надо грамотно использовать — надо поспать.

Я не спал больше суток. От недосыпания голова моя гудит паровозом прошлого века, мозг отдаёт команды вяло и неохотно, а тело выполняет их со сбоями первых японских роботов — идёт не туда, куда надо и делает не то, что нужно, тормозит по полной программе. Мозг спит, тело дремлет, а суставы сами по себе, работают на автопилоте. Желание одно — поскорее лечь и заснуть, отключиться. Но, несмотря на прелесть долгожданного момента «отбоя», заснуть не удаётся: не закрываются глаза — тратят драгоценное время, настырно целясь в пустоту, в неизвестную чеченскую ночь. Мою вторую ночь на войне.

Я сижу на броне своей старенькой БМП-1. Жду приказов. Я — Усман, рядовой срочной службы, наводчик-оператор, мне 19 лет, я татарин из Татарстана. Рост метр семьдесят, вес 65 кг, волосы чёрные, кучерявые, глаза карие, брови густые, широкие, чёрные. Особых примет нет. Одет в обычный чёрный комбинезон танкиста, фетровые сапоги и шлем. Да, вот шлем мне достался хороший, новый, на меху. Мех, понятно, искусственный, но всё равно, шлемак у меня классный, тёплый и удобный, у других такого нет.

Оттягивая шею грязным потёртым ремнём, на коленях лежит АКСУ. Лет ему почти столько же, сколько и мне, но пока он не подводил, работал исправно, молодец. А две ручные гранаты РГД-5, увесистыми комками покоящиеся в накладных карманах, вынуждают меня чувствовать себя довольно уверенно в любой незнакомой обстановке.

Уверенно я продержался на броне ровно две минуты. А потом свистящие потоки пуль, выпущенные чеченами из девятиэтажек, выгоревших на все сто процентов и пугающих своими холодными внутренностями, закинули меня внутрь бэшки, где одиноко загорал мой дружок, механик-водитель рядовой Александр Шапошников. Это для офицеров он — «рядовой Александр Шапошников», а для меня он — Сосед.

рядовой Сосед (22.12.1974-31.01.1995).

Сосед родился и вырос в малюсеньком, и богом и чёртом забытом посёлке Челябинской области. Путчи, приватизации и демократизации, захлестнувшие крупные города, благополучно обходили посёлок стороной, и жизнь там текла по своим, десятилетиями неменяющимся законам. Сенокос, битва за урожай, борьба за повышение надоев литра молока с отдельно взятой бурёнки, вывоз натуральных удобрений на поля, посевная кампания и, главное хобби ста процентов населения российской глубинки — каждодневное поголовное пьянство. Вот и вся жизнь, скукотища полная, никаких странствий, похождений или приключений, одна мирская суета. Так бы и помер Сосед в своей дыре, да в безвестности, но вот исполнилось ему полных 18 лет, и вспомнила Матушка-Россия о далёком отпрыске, и призвала его на охрану своих необъятных просторов. И целый год рулил Сосед на разных бэшках по степям самарским, да по серпантинам Уральских гор, и рулил бы себе аж до дембеля, но родной, и абсолютно законно избранный президент дядя Боря, проснувшись после очередной архиважной международной попойки, решил приструнить непослушных, по глупости своей горской, чеченов, и отправил Соседа порулить по горам по Кавказским, да по улицам по грозным.

— Спишь?

— Сам такой! Лежу, балдею, мечтаю о жареной курице и картофельном пюре. Бабуля моя та-акую курочку жарила, пальчики оближешь! — расплавился от сладких воспоминаний Сосед. — И о горячем кофе мечтаю. Обязательно с лимоном и сахаром. Так вкуснее. Жуёшь хлебное печенье и запиваешь чёрным кофе. Балдёж.

Сосед совсем недавно, в конце декабря, отпраздновал своё двадцатилетие. Всегда уверенный в себе, высокий и сильный, с русыми волосами и голубыми глазами, он выглядел Казановой местного масштаба. Ходил прямо, говорил сладко, да ещё и на гитаре играл. А как пел! «Чайф», «ДДТ», «Чиж», «Наутилус» — Сосед знал большинство песен этих популярных рок-групп. Здорово он пел, эмоционально, сопереживая героям. А анекдоты? У-у! Анекдоты, байки, шутки и розыгрыши были неотъемлемой составляющей его существования. Симпатяга парень, свой в доску, душа компании — говорят о таких балагурах как он. Он легко мог найти общий язык с любым незнакомцем, раскрутить на сигарету любого скупердяя — сержанта, откопать — неизвестно где и как — продукты и запросто накормить ими всё отделение. Он всегда был в курсе последних событий и знал всё наперёд всех. Он был лучшим механиком во всей части и лучше других стрелял из всех видов оружия. Он всегда и во всём был первым, самым лучшим. Одним словом — Сосед.