Читать книгу "Батальон крови - Виталий Лиходед"

После той атаки к коренастому лысоватому мужичку с животиком и с прищуренным взглядом стали прислушиваться как к отцу родному. Капитана Киселева и раньше уважали, но после случившегося даже не решались спорить. Его слова и приказы не обсуждались. Батальон стал показательным, с хорошей дисциплиной и умением выживать.

Все это Гриша узнал от Петровича — своего наставника, которого за глаза называли «дедом». Пока он рассказывал молодому бойцу, где взять провод, катушки и запасные телефоны, старик, между прочим, поведал ему о судьбе и жизни батальона. Гриша смотрел на него, а про себя думал: как этот дедок будет бегать с ним и тянуть линии от одной позиции к другой. Он не знал, что сухой старичок очень шустрый и любому молодому фору даст.

Этот маленький дед с седыми волосами и жутким, тяжелым взглядом всегда ходил чистым и опрятным. На фронте над связистами смеялись, говорили, что они все время на пузе, в грязи. Но дед опровергал это мнение: даже небритым никогда его не увидишь.

Сначала Гриша решил, что все сложилось для него благополучно — казалось, что первый бой пройдет стороной. Он не был трусом — просто хотел привыкнуть, притереться к войне, но в шесть вечера ротный вернулся из штаба и грозно произнес:

— В штабе никто не останется, пойдут в атаку все. Закрепимся, и нужно будет доложить, — это значило, что Григорий пойдет вместе со всеми. Он не сможет отсидеться в штабной землянке, и это обрадовало его. Все побегут, будут стрелять, а он потащит катушку с проводом, и от него да от деда, будет зависеть связь. А это главное, что должно быть в любом бою.

В половине восьмого к нему подошел старшина и стал учить тому, о чем Гриша никогда не слышал и не знал. Рассказал, как правильно бежать. Идти в атаку — это целая наука, и солдаты познают ее на горьком, кровавом опыте. Как объяснил старшина, немцы, когда толпа идет по всему фронту, стреляют только прямо. И если впереди тебя трое, двигайся так, чтобы в твоем коридоре впереди кто-то был. Шансы, что выживешь, возрастают. Если что, те, первые, примут пули на себя.

Услышав все это, Гриша почувствовал, что старшина учит его трусости. Он решил, что не станет бояться и прятаться за спины: первым пойдет в бой. Но его задача была другой — связь. Савчук, увидев обиженный взгляд паренька, понял, что этому нужно объяснить принцип атаки подробней.

Он рассказал, что первым идти тоже нужно уметь. Здесь главное не стрелять, а быстро бежать. Если сумел добежать до вражеского окопа, падай и расстреливай немцев на два-три метра от себя в стороны. На прострельной земле создается чистый проход для остальных, кто бежит следом. Гриша удивлялся, как это может быть? Неужели немцы в сторону не стреляют.

— А зачем? — спросил его старшина и сам ответил. — Зачем в сторону стрелять, когда перед тобой, по прямой, целая куча народу.

Он еще несколько минут рассказывал, как нужно бежать впереди и как правильно прятаться за чужие спины. Последнее было неприятно юному бойцу Красной армии. Но в конце разговора старшина сказал то, что успокоило Гришу.

— Такая привилегия, бежать сзади, дается только в первом бою. Потом, как в шахматах, каждый раз на клетку дальше. И если ты выжил после трех-четырех атак, твое место в первом эшелоне: там, где встречаются взгляды, желающие друг друга убить.

Но для связиста Григория существовала своя наука, как идти в атаку и тянуть провод, чтобы он оставался целым. Первый принцип: в одну воронку бомба дважды не падает, хотя это и не всегда срабатывает. Надо тянуть провод от воронки к воронке и не зевать, смотреть за остальными. Замешкался, отстал — плохо. Оказался впереди — еще хуже. Нужно лавировать в атаке так, чтобы всегда оставаться рядом с остальными — в центре движущихся людей. Они, если что, подменят или сообщат, что связист ранен или убит. Комбат или ротный назначат другого тянуть связь.

Выслушав все это, Гриша вернулся в землянку, взял катушку и примерно рассчитал расстояние до высоты.

— Не приглядывайся. Одной катушки хватит, — крикнул ему связист-дед.

— Да, хватит. Я тоже так думаю, — ответил Григорий.

До начала атаки оставалось минут десять, не больше. Все сидели в окопе и ждали. Эти минуты тянулись, словно часы. Они были бесконечными и мучительными.

— Скорей бы уже, — подгонял время Григорий. Но оно не подчинялось ему и тянуло секунды еще медленней.

Но вот в темном небе среди звезд и яркой луны вспыхнула красная ракета.

Никто не стал кричать «ура». Все молча побежали. Противник еще не знал, что началась атака. Его прожекторы освещали прострельную территорию и пока никого не обнаружили. Но вот первые бойцы попали в эти яркие потоки света. И сразу оттуда, с этой спокойной высоты, вылетела несметная стая пуль. Они сплошной стеной прошли по наступавшим, но солдаты как-то ловко пригнулись. Григорий попытался в темноте рассмотреть, как это все они бегут и одновременно прячутся, но получил хороший удар в ухо. Звезды, что несколько минут назад висели около месяца, закружились вокруг него.

— Не высовывайся! — зарычал старшина.

Он словно из-под земли вырос и показался Григорию огромным богатырем. Юноша прижался к земле, но тут же услышал: «Пошли!». Это дед крикнул ему. Он находился в метре, а кричал как резаный. Летящий над головой шквал пуль создавал даже не свист, а вой: грубый и шипящий.

— Куда? — крикнул в ответ Гриша. — Там вон что!

— Не ссы, пацан! Это не твои пули! — с этими словами Гриша увидел спокойные глаза деда. — Сейчас фигня! Вот дальше мясокомбинат начнется.

Послушав деда, Гриша привстал и побежал за ним. Одной рукой он придерживал автомат, другой — крутящуюся со скрипом катушку. Сделав несколько шагов, он услышал «ложись», и сразу лег, прижался к какой-то мокрой кочке. Но, отодвинувшись в сторону, увидел, что это чье-то разорванное тело.

— Что? Ранили? — спросил его дед.

— Нет, это чужая кровь, — ответил парень. Он вытер измазанную щеку рукавом, при этом размазал еще свежие, прилипшие сгустки.

— Держись, сынок, — как-то бережно крикнув, попросил его старик.

— Все нормально, не волнуйтесь.

— Хорошо. Ну что, побежали? Наши вон уже где.

— Давай.

Они сорвались с места и рванулись за своей растворившейся в темноте ротой. Пробежав метров сто, Григорий почувствовал, что атака не такая и страшная, как ему описывали, но, попав на ту самую — прострельную — землю, Гриша шагнул в ад. Теперь он узнал, что такое «тройка». Из забетонированного ДЗОТа лупил крупнокалиберный пулемет. И таких пулеметов было три. Они из тумана пуль вешали в радиусе прострела такую пелену, в которой, как в мясорубке, человека за секунды разрывало на части. Причем если в кого-то попадала простая пуля, она оставалась в теле, а эта, из крупнокалиберного, попадая в плечо, отрывала руку. И летела эта рука, а за ней часть головы, а за ними вырванная грудная клетка назад, к тем, кто бежал сзади. Эти останки человека врезались в людей, а те, к удивлению Григория, не реагировали на этот кошмар. В синеватом свете прожекторов казалось, что над землей крутится огромный невидимый пропеллер. Он рубил всех и разбрасывал куски людей в стороны. Где-то в метре в грязь упала чья-то рука. Григорий посмотрел на нее и почувствовал тошноту.