Читать книгу "Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ - Владимир Першанин"

И в стороне четко изложил бывшему комбату перспективы завтрашнего дня. Атака будет до последнего человека: рота либо выполнит задание, либо останется на холме. Ничего нового для себя бывший комбат не услышал.

– Какая разница, в качестве кого я завтра пойду? Убьют в любом случае.

– Разница в том, что в случае отказа ты побежишь, как бычок на убой. Сзади вас будет подталкивать Воронков с помощниками. Когда все героически погибнут, он вернется и отрапортует об этом. А командуя взводом, ты будешь иметь хоть какой-то маневр.

– Брось, Александр Кузьмич. Полоса наступления взвода всего сто шагов, нас перебьют за несколько минут.

Два опытных, достаточно послуживших капитана не спеша обсуждали ситуацию. В голове бывшего комбата зрели какие-то мысли, не до конца оформившиеся. Оба курили командирские папиросы «Эпоха», а еще Митрохин обещал принести водки.

– Неси, – согласился Елхов, – легче думать будет.

Шестая армия Фридриха Паулюса в конце сентября прочно увязла в Сталинграде в уличных боях. Немцы оседлали в нескольких местах правый берег Волги, а 62-я армия Василия Чуйкова обороняла полосу шириной двести метров. Казалось, еще немного, и город падет. Но этого не происходило. Ожесточение боев достигало высшего предела, роты и батальоны исчезали полностью, а от полков оставались одиночные бойцы и командиры.

На левый берег живых солдат (да и мертвых тоже) не переправляли, путь был в один конец. Или погибай, или побеждай. Эвакуировали раненых, но не так много добиралось их до санбатов и госпиталей, укрытых в пойменных лесах.

Приходилось ждать до ночи под обрывом, а переправа через Волгу обстреливалась прямой наводкой. Немцы топили суда с ранеными, с пополнением, которое непрерывно двигалось в Сталинград. Судьба города, а многие считали и войны, висела на волоске. Расстояние от западных границ Советского Союза до Волги составляло две тысячи километров, враг вклинился глубоко.

Во всех странах следили тогда за событиями в Сталинграде. Однако не менее драматические события разворачивались в степях южнее города. Немцы пытались прорваться к Астрахани, которая являлась перевалочной нефтебазой. Если окончательно затянуть петлю на нижней Волге, то будет наглухо перекрыто поступление нефти в центральную часть Советского Союза.

Вторая штрафная рота являлась одним из ударных подразделений 51-й армии, сражавшейся на огромном пространстве в калмыцких и астраханских степях. Рота была создана согласно приказу Сталина «Ни шагу назад!» и принимала сегодня свой первый бой. Пока провальный, грозящий полным разгромом.

Оба капитана искали выход из тупика. В этой головоломке главной ставкой была их собственная жизнь. И Митрохин и Елхов имели семьи, детей, хотели выжить. Сейчас они очень нуждались друг в друге. В роте не было командира опытнее Степана Елхова, и самое главное, он обладал авантюрной решительностью.

– Допустим, я принимаю предложение, – осторожно сказал бывший комбат. – А что дальше? Что мы имеем?

Оказалось, что рота практически ничего не имеет. В строю осталось сто тридцать человек. Еще десятка полтора тыловиков поставят на рассвете в ряды атакующих, но они ничего не решат. Помощи от дивизии ждать нечего, она растянулась по опорным пунктам и способна кое-как лишь защитить себя, но предпринять активные действия не в состоянии. А этих действий настойчиво требуют, чтобы сбить темп немецкого наступления.

– Атака в лоб добьет роту окончательно, – рассуждал Елхов. – Надо придумать что-то другое.

– Надо, – соглашался Митрохин.

– Пару-тройку полуторок организуешь?

– Смеешься? Лошадей не хватает, не то что машин.

– Значит, пешим ходом двинем. Надо обходить чертов холм с двух сторон, наносить удар с тыла, ну, а затем атаковать.

– Стратег. Кто позволит штрафников в немецкий тыл запускать?

На самом деле Митрохин и сам пришел к такому решению, но в силу своей должности не мог его осуществить. А вот штрафной капитан Елхов может. Ему терять нечего, а если не получится, ну и черт с ним. Рота в любом случае обречена. Немного поспорив, решили, что классического обхвата с двух сторон не получится, действовать надо проще. Елхов возьмет с собой остатки взвода, часа в четыре утра начнет движение и с рассветом ударит с тыла.

Для штурмовой группы требовались автоматы. Их имелось всего несколько штук. За гранатами Митрохин пошлет старшину, еще он может подбросить Елхову пять «наганов», хранившихся в обозе.

– Тебе свой «ППШ» отдам, – сказал ротный.

– И еще одно условие, – торговался бывший комбат. – В атаке будет участвовать Воронков, хватит ему отсиживаться.

Елхов был злопамятен. За время пребывания в штрафной роте он сумел испортить донельзя отношения с политруком. Степан Матвеевич постоянно подковыривал Воронкова, ставил в тупик неожиданными вопросами. По этой причине Елхова не утвердили даже командиром отделения. Благодаря замполиту бывший капитан не вылезал из унизительных нарядов. Все это делалось в присущей Воронкову бодрой манере, со смешками. Независимого комбата просто гноили.

– Черт с ним, с Воронковым, – отмахнулся Митрохин. – Если решили, надо готовиться.

Старшина с помощниками принесли четыре ящика гранат. Оказалось, что во взводе с ними умеют обращаться не более десяти человек, а в боевой обстановке применял лишь Сергей Маневич. Елхов уже ничему не удивлялся. Когда проверял винтовки, выяснилось, никто во время атаки не выстрелил. Люди бежали с боевым оружием, как с деревянными палками.

– Бардак какой-то, – возмущался Елхов.

– У тебя в батальоне, конечно, лучше дела обстояли, – съязвил Митрохин.

Он недолюбливал Елхова за высокомерие. Тот по-прежнему ощущал себя комбатом и пренебрежительно относился к офицерам штрафной роты, включая Митрохина.

Тем временем Елхов назначил Сергея Маневича и Бориса Ходырева командирами отделений, вручил автоматы. Большинство сержантов, которые не являлись штрафниками, погибли, заменять их было некем. Довольно сложные в обращении гранаты РГД-33 получили те, кто хотя бы теоретически умел ими пользоваться.

– Провернуть рукоятку вот так и затем встряхнуть, – напоминал Елхов. – Понятно?

– Ага, – кивал Иван Межуев, но в голосе бывшего колхозника угадывалось лишь напряжение.

Если Межуев был по натуре добродушным парнем, далеким от военных дел, то Борис Ходырев, более решительный и живой, загорелся охотничьим азартом. Он пересчитал отделение, проверил винтовки и приказал поставить их на предохранители. Плохо обстояли дела с обувью. Некоторые носили ботинки на босую ногу, стерли до крови пальцы. У двоих ботинки развалились. Помог старшина, принес пару сапог, мягкую проволоку для ремонта и большой кусок портяночного полотна.

Бойцы расселись на траве, меняли истлевшие портянки, обматывали сбитые ноги полотном, подвязывали ботинки проволокой. Этим же занималось отделение Маневича. Большинство штрафников не ужинали, завтракать также отказались.