Читать книгу "Цифровая пуля - Алексей Макеев"

Чувствуя, что экзальтированная дамочка сейчас вновь разрыдается, я предостерегающе поднял руку.

— Пока хватит, Екатерина… — я глянул на листок бумаги, где записал ее данные, — Арэтовна! — попутно взглянул на свои наручные часы. Было тринадцать сорок пять. А ровно в два часа у меня должна начаться следующая тренировка — в коридоре уже были слышны голоса очередной группы детей, нужно было идти в зал, и я проговорил: — Извините, у меня сейчас занятия. Давайте я подъеду после работы, и мы на месте, в Доме культуры, договорим. Напишите адрес.

В глазах у дамочки вспыхнула неприкрытая радость, она поняла, что все же заполучила меня в свои руки, молча взяла лежавшую на столе ручку, перевернула анкету и на ее обратной стороне записала адрес. Я успел заметить, что руки у нее маленькие, нежные, с тонкими ухоженными пальчиками и ногтями, покрытыми бесцветным лаком… «Следит за собой очень тщательно!» — хмыкнул я про себя и поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. Выйдя вместе с гостьей в коридор, я проводил ее до двери, а сам отправился в спортзал.

Глава 2

Дом культуры «прогресс»

Тренировки в этот день у меня закончились в четыре часа дня. Проводив ребят, я принял душ и надел вместо спортивной формы черные вельветовые джинсы, белую в серую клеточку рубашку с коротким рукавом и светлые туфли. Не прощаясь с завучем Колесниковым, который к этому времени уже вернулся с совещания, я, прихватив сумку, выскользнул из коридора спортзала. Не прощался я с Иваном Сергеевичем, не потому что сбегал с работы — положенное по трудовому договору время я выработал, просто завуч поболтать любит, а мне сегодня некогда…

Я прошел по лабиринтам коридоров Детской юношеской спортивной школы и вынырнул на улицу. Стоял месяц сентябрь, ярко светило солнце, было тепло, и по аллейкам нашего спортивного комплекса, включающего в себя несколько зданий и стадион, прогуливались живущие окрест жители, в основном мамаши с детьми. Непроизвольно вздохнул — в последнее время я что-то все чаще и чаще стал вспоминать своего сына, который живет с Инной, моей бывшей женой. С ней мы разошлись несколько лет назад и больше не пересекались. Как он там? Большой уже, двенадцать лет… Ладно, Игорь, ты еще молодой, тебе только тридцать шесть, заведешь еще детишек и сможешь на них перенести свою нерастраченную, невостребованную отцовскую любовь. Впрочем, почему «невостребованную и нерастраченную»? А на работе как же? Отдаю любовь пацанам, у которых, кстати, не у всех отцы есть. Вот так часто в жизни и бывает: ты воспитываешь чужих детей, кто-то — твоих…

И чего это вдруг меня на философию потянуло? Я встряхнулся и зашагал к стоянке, к не так давно приобретенному черному «БМВ-5-Е60». Машину я купил подержанную — понятно, что на свою тренерскую зарплату (деньги, получаемые за сыск не в счет, мизер) новенькую тачку такого класса приобрести не могу. Еще издали заметил, что к стеклу моей машины щеткой стеклоочистителя прижат прямоугольный лист бумаги. «Неужели где-то правила дорожного движения нарушил и мне на стекло прилепили квитанцию уплаты штрафа? — подумал я озадаченно. — Прямо как в Америке «сервис», дорожная полиция штрафы, не видя владельцев автомобилей, раздает». Но нет, подобные листки были прикреплены не только к моей машине, а и к другим стоящим рядом автомобилям. Понятно — реклама. И на закрытой парковке достали…

Приблизился к своему автомобилю и вытащил из-под «дворника» листок бумаги. Это оказалась листовка с предвыборной программой кандидата в мэры нашего города. Я вообще-то политикой не интересуюсь, но волей-неволей из СМИ приходится слышать о том, что творится в мире, да и конкретно в нашем городе, потому отлично знаю, что в сентябре состоятся выборы градоначальника, и за этот пост борются представители различных партий. В числе их, видимо, и этот… Ястребов Вячеслав Дмитриевич — прочитал написанный жирным шрифтом заголовок вверху листовки. Под ним цветной портрет русоволосого, с седыми висками, мордатого мужчины лет сорока — сорока трех. Да, ряшку себе кандидат в мэры наел приличную… Нет, нельзя такому хозяином города быть, у кормушки власти находиться, еще больше разъестся. Я все равно за него голосовать не буду — не нравится он что-то мне.

Однако какую предвыборную программу он выдвигает? Пробежал глазами по тексту, расположенному ниже фотографии. Так… основные цели: — «…построение честной подотчетной населению и сменяемой городской власти, решение транспортных проблем, победа над произволом полиции… сокращение нелегальной миграции… достойный уровень жизни пенсионеров, доступность качественных услуг ЖКХ, здравоохранение, образование для всех, в том числе для социально уязвимых жителей города, и создание благоприятной среды для развития бизнеса…» Понятно, все они, когда к власти рвутся, золотые горы обещают, а как дорвутся, начисто забывают обо всех своих предвыборных обязательствах. Скомкал листовку и выбросил ее в урну, там ей и место — не в урне избирательной, разумеется, а в мусорной.

Усевшись за руль, выехал со стоянки, а потом и из спортивного комплекса. Ехать было не очень далеко, район Красково мне известен, но, учитывая, что город огромный и все его закоулки, переулки и проулки знать невозможно, забил в навигатор нужный адрес, и по нему минут тридцать спустя, не попав ни в одну пробку, выехал к «Прогрессу». Дом культуры был районного масштаба, периферийный, еще советской постройки, и особых изменений с тех времен не претерпел: колонны у входа, поддерживающие отделанный мрамором второй этаж, первый же состоял из витринных стекол, закрытых красными портьерами.

Съехал с центральной дороги на второстепенную, затем повернул к зданию и припарковался сбоку от него — к центральному входу проезд был перекрыт шлагбаумом. Закрыв автомобиль, обошел здание и поднялся по широким ступеням…

В прямоугольном просторном фойе, с кадками, с растущими в них какими-то растениями, стоящими по периметру, было тихо, прохладно и пустынно. Сразу видно, периферия, никакой суеты в Доме культуры, только охранник в сине-черной форме и шевроном с надписью «Барс» скучал себе в углу у входа за ресепшен. Он сидел, заложив руки за голову, прислонившись к боковой глухой стене, расположенной сразу справа у входа и при моем появлении оживился, если можно назвать оживлением то, что он пошевелился, удобнее устраивая голову в ладонях со сцепленными пальцами и тупо, вопросительно уставился на меня.

— К Аверьяновой Екатерине, — объявил я, приближаясь к ресепшен.

Не меняя позы, охранник вытащил одну руку из-за затылка и большим пальцем правой руки ткнул за свою спину в стену.

— У себя, — сказал он глухим голосом.

Нет, я ошибся, он не «тупо уставился на меня», просто лицо его с грубыми чертами, мощными надбровными дугами с мохнатыми бровями было от природы такое…

— Спасибо, господин! — я шутливо отдал честь, двигаясь мимо ресепшена. — Извините, что побеспокоил. — Я вытянул вперед руку и сделал движение, будто стучал по баскетбольному мячу у себя в спортзале. — Сидите, сидите не двигайтесь, а то стена, которую вы подпираете, упадет.

К застывшему тупому выражению на лице охранника примешалось выражение удивления, и он провожал мою персону округлившимися глазами до тех пор, пока я не скрылся за углом, где находилась дверь с надписью «Фотосалон». Для приличия стукнув, открыл дверь и вошел внутрь. В крохотном помещении уместились два кресла, журнальный столик и стол со стойкой. Одна стена, выходившая на улицу, была стеклянной, две другие — пластиковые, сплошь завешанные рекламными фотографиями. Сидевшая за компьютером Аверьянова при моем появлении вскочила и на лице ее, только что мрачном и задумчивом, вспыхнула радостная улыбка.