Читать книгу "Земля ягуара - Кирилл Кириллов"

Главарь закончил и требовательно протянул руку. Мальчик затравленно оглянулся. Бежать бессмысленно. В толпе он еще мог бы затеряться, но не здесь, на окраине, куда редко забредают покупатели. Помощи ждать неоткуда. Только несколько торговцев с каким-то животным интересом на постных физиономиях следят за приближающейся расправой. Видимо, такие представления тут не в новинку и пользуются немалым успехом.

Один на один он, может быть, и смог бы выстоять. Даже против вожака. Но трое — это много. Он опустил голову и отступил, моля Святую Деву Марию защитить его от варваров. Но Дева, видимо, была занята своими делами и на его молитвы внимания не обратила. Грязная, пахнущая дегтем рука ткнулась ему под нос, сгребла ворот, потянула. Обмотанные тряпками сапожки поехали по грязи. Высоко над головой поднялся тяжелый кулак, закрывая полнеба.

Почти ничего не соображая от страха и отчаяния, мальчик зажмурился, закусил губу и с размаху пнул обидчика. Носок сапога попал во что-то мягкое, податливое. На секунду вселенная замерла, потом разразилась странным полухрипом-полуписком, и чужие пальцы разжались. Мальчик увидел, как медленно, словно во сне, оседает на сырую землю щербатый, баюкая ушибленный пах. Второй подросток неловко скакнул вперед, вытянув руку. В кулаке темнел заточенный и обожженный сучок.

Отпрыгнув в сторону так, чтоб между ним и противником остался барахтающийся в грязи щербатый, мальчик выдернул из-под накидки меч, выставил перед собой тускло блеснувшее лезвие и для верности подхватил его второй рукой. Вошедшего в раж подростка это не остановило. Он перескочил через стонущего предводителя, и мальчик тут же с силой опустил клинок на его запястье. Сук вылетел из скользкой от пота ладони и рыбкой скользнул под какой-то прилавок. Двинув лезвие вперед, мальчик глубоко вогнал острие чуть повыше локтя. Кончик глухо стукнулся в кость. Парень заорал и повалился на поднимающегося из грязи главаря, увлекая его обратно. По серому ноздреватому снегу расплылось багровое пятно.

Над ухом победителя раздался женский крик. Кто-то из торговцев, кряхтя, полез через прилавок, явно намереваясь вмешаться в кровопролитие. Дурея от страха и запаха свежей крови, мальчик развернулся и бросился наутек, даже не заметив, как улепетывает в другую сторону третий, не пострадавший бандит.

Он не помнил, как добежал до ворот. Окружающий мир вернулся к нему, только когда остались позади светлые деревянные столбы. Он услышал пение птиц, скрип телег, далекий гул ярмарки. Сердце тяжело опустилось на свое место откуда-то из горла. Кто вообще придумал эту ерунду про сердце, уходящее в пятки? Сердце всегда взлетает вверх, забивая горло и норовя выскочить изо рта.

Мальчик огляделся. Усатый стражник так же дремал в покосившейся караулке. Через ворота то и дело проходили ярко одетые мужчины с поясами, подвязанными над округлыми животами, и серые, невзрачные простолюдины, сгибающиеся под тяжестью мешков, кулей и ящиков. Щебетали о чем-то тоненькие барышни и дебелые матроны. Скрипели несмазанными осями открытые колесные экипажи с надставленными бортами. Летели над рынком крики зазывал. Густые запахи пеньки и дегтя мешались с тонкими ароматами азиатских пряностей. Звенели крики чумазых ребятишек.

Он только что чуть не убил человека, а ничего вокруг не изменилось. Никто не смотрел на него искоса, никто не тыкал пальцем и не кричал «ассасино», не призывал обмазать смолой и вывалять в перьях или накинуть на шею гарроту. Похоже, здесь человеческая жизнь ничего не стоила и важна была, дай бог, родственникам и близким друзьям. Что ж, теперь это и его законы. По крайне мере, до тех пор, пока он не найдет маму. Мальчик одернул накидку, отбросил с белого лба черные волосы и, стараясь сдержать дрожь в руках, двинулся на запах еды.

Обжорные ряды встречали покупателей парящими кусками мяса, тушами свиней и коров, деревянными бочками и корытами, в которых плескалась живая рыба, бадьями со странными омарами, маленькими, но клешнястыми, как крабы, безголовыми курами и битой дичью. Продавцы, как один здоровые, кровь с молоком, с закатанными выше локтей рукавами, громко расхваливали свой товар. Они руками вылавливали рыбу из кадушек, сноровисто, с хеканьем, вырубали топориками понравившиеся покупателям куски и совали их прямо под нос, вздымая тучи перьев, размахивали тушками рябчиков и перепелов. Над всем этим мясным великолепием уныло роились осенние мухи. Мясные ряды мальчика не интересовали. Даже если удастся стянуть с лотка кусок мяса, сырым его не сжевать.

Дальше румяные пухлые женщины, до бровей закутанные в теплые платки, продавали молоко, странный рассыпчатый сыр, который они называли «творог», и сметану — прокисшее молоко, непонятным образом доведенное до густоты андалузского гаспачо. За товаром они следили внимательно, но смотрели на черноволосого обтрепанного мальчугана с жалостливым интересом. Наверное, если бы он попросил или хотя бы просто остановился и взглянул на еду голодными глазами, какая-нибудь сердобольная торговка дала бы ему немного. Но попрошайничать потомку испанского дворянина даже в голову не приходило.

Чуть дальше мальчик едва не налетел на странного типа — продавца пряников. Это был высокий сутулый человек с холодными голубыми глазами над крючковатым носом и с черными волосами, обрамлявшими длинное бледное лицо. Кутаясь в какую-то дерюгу, он стоял чуть в стороне от гудящей толпы, выставив в проход висящий на шее ящик с товаром, Торговец не кричал и товар свой не расхваливал, иногда пронзая толпу таким колючим взглядом, что, натыкаясь на него, люди шарахались в сторону. Завидев этого человека, мальчик пригнул голову и юркнул в толпу. Почему-то ему очень не хотелось, чтоб странный продавец обратил на него внимание.

А вот и пироги, разложенные на деревянных поддонах. Румяные, как новорожденные поросята, и бледные, как брюшки уклеек. Большие и маленькие, круглые и продолговатые. Разных форм и размеров. С цветочками и причудливыми тестяными косичками по верхнему краю. Исходящие аппетитным парком и холодные, как сердце протестантского патера.

Мальчик схватился за урчащий живот и затаился в тени приземистого лабаза. Он боялся, что уже примелькался местной публике и кто-нибудь может связать его появление с исчезновением очередной порции снеди. Но голод был сильнее опаски.

Вот и подходящий покупатель. Раздвигая толпу сытым животом, как огромный бык раздвигает грудью стадо овец, он важно шествовал по ярмарке, занимая собой почти весь проход. Встречные спешили свернуть в сторону, а кто не успевал, жались к лоткам, вызывая недовольные крики торговцев.

Следом за представительным мужчиной брели два дюжих молодца. Один, высокий, в красном кафтане и щегольской охотничьей шапке с белым пером над ухом, нес в руках рулон каких-то свитков. Слева на поясе у него болталась чернильница, справа — короткий кривой меч в простых ножнах с латунной обивкой. Второй, приземистый, с не единожды ломаным носом, словно облитый кольчугой с круглыми бляшками на груди, поигрывал плеткой-нагайкой. Его голову, утопающую в холмистых плечах, венчал железный обод со стреловидным наносником.

Высокий то и дело отставал, подходя то к одному, то к другому торговцу. Тот, лебезя и заискивая, что-то суетливо совал ему в ладонь. Этот человек раскатывал один из свитков, доставал гусиное перо, быстрым росчерком делал какую-то пометку и, подбирая полы кафтана, догонял процессию. Все торговцы с преувеличенным вниманием следили за его действиями.