Читать книгу "Циклопедия - Александр Матюхин"

На пороге стоял и клацал зубами от холода Сева. Как всегда, он не удосужился надеть что-то, что спасло бы его от холода, и напялил два свитера и летнюю болоньевую куртку, забыв ее застегнуть. В результате грудь его покрылась густыми хлопьями снега. На Севиной же макушке плотно сидел древний как мир трехцветный «петух», с коим Сева не расставался никогда и ни при каких обстоятельствах.

— Х-холодно там, — сообщил он. — Я войду?

— Россия в финале чемпионата мира, — гордо сказал я, отодвигаясь.

— Ол-лэй, — шумно выдохнул Сева и, следуя сегодняшней традиции ни в коем случае не разуваться, прошел на кухню.

До меня донесся удивленный возглас. Проследовав за Севой, я узрел оного вкупе с Мусором, оживленно трясущих друг друга за руки.

— Не ожидал, — говорил Мусор, умудряясь свободной рукой разливать по трем (!!) стаканам портвейн. — Ты ж, Сева, не болельщик, чего пришел? Откуда взялся?

— Ин-нтуиц-ция. — Сева, как обычно, попытался взять сложное слово с налета, но не одолел и в результате зациклился на последнем слоге до тех пор, пока ему не протянули стакан.

Сева немного заикается, особенно когда начинает волноваться или перепьет горячительных напитков. Он помешан на фантастике едва ли не так же сильно, как Мусор, и уж наверняка гораздо сильнее, чем я, а еще от него постоянно несет чесноком, но я считаю, что это все мелочи, не способные разрушить настоящую мужскую дружбу, которая, к тому же, скреплена общими идеями, погонями за отрубленной головой и борьбой со злобным демоном Цеденбалом.

А разве я не рассказывал? Было дело, как раз год назад. В ту зиму Мусорщик, окрыленный очередной безумной фантасмагорической идеей, решил выследить и поймать инопланетянина, для чего ему понадобились мы с Севой, опытный образец в лице Павла Павловича Чуварова и один большой топор. Безумный Мусор, видите ли, решил, что выудить коварного пришельца из тела можно только путем обезглавливания последнего. Так, собственно, и получилось. Пришелец вылез из головы, а тело в общей суматохе сбежало. Вот и пришлось нам с Севой искать его по всему Новоозерску, а Мусор в это время какими-то невероятнейшими путями связался с галактической полицией, и те с нашей помощью отыскали опасных преступников, похитителей тел. Кстати, с тех самых пор Мусор не пьет водку и перешел исключительно на портвейн и коньяк. Хотя, скажу я вам, портвейном тоже можно укушаться так, что родная мама не узнает.

Но это все в прошлом. Инопланетяне и прочие существа не от мира сего оставили нас в покое. Сева и я организовали свой книготорговый бизнес и даже стали подумывать о том, чтобы открыть специализированный магазин. Сева, прозябая в тесной кабинке билетера на стадионе, кропает рекламные синопсисы будущего магазина и рисует брендики и буллмарки, в силу своих художественных способностей конечно. Мусор же, который совмещает работу хозяина платного туалета с частным предпринимательством, сделал к своему основному источнику дохода пристройку, и теперь у него на шесть унитазов и три раковины больше, чем было…

— За победу России в полуфинале чемпионата мира, — сказал Мусорщик с нотками гордости в голосе, — Через пять дней у нас финал! Пусть нашим ребятам способствует удача и везение, что тоже немаловажно.

— А еще Онопко! — сказал Сева. — Пусть Онопко поспособ-бствует.

— И он тоже, — буркнул Мусорщик, славящийся своей нелюбовью к главному защитнику отечественной сборной. — Выпьем, господа.

Выпили. Портвейн оказался приятным на вкус, в горле сразу потеплело.

Мусорщик пошарил глазами по столу и поднял на меня полный скорби взгляд:

— А сухарики где, Вить?

Пришлось бежать в комнату.

Мусор же, расположившись на табуретке со столь пафосным выражением на лице, словно это был королевский трон, обитый бархатом, закатывал рукава вязаного свитера. Его пальто и шапка возлежали на подоконнике. Туда же последовала и Севина куртка, а шапку он, по обычаю, засунул в рукав.

Я разложил дольки копченой рыбы на блюдечке и положил рядышком несколько пакетиков с сухариками.

— А было время, когда сухарики делали прямо в духовке. И никаких тебе, блин, денег, — ностальгически произнес Мусор, вцепившись зубами в уголок пакетика. — А сейчас что? Продают нам поджаристый хлеб с солью за бешеные средства! Около моего туалета один, с позволения сказать, гнусь попытался организовать торговлю сухариками, так я ему знаете что сделал? По ушам надавал, вот что. Теперь не торгует.

— И сейчас можно самим поджарить, — произнес Сева, хрустя соленым огурчиком, — свер-рху кубиками этими, как их… «К-кнорр» сыплешь, и получается ничуть не хуже, чем настоящие.

— «Кнорр»! — поморщился Мусор. — Ты бы еще кетчупом полил!

— А что, идея! — оживился Сева.

— За это и выпьем!

Мусор не любил делать слишком затяжные паузы между первой и второй стопками. Да и между второй и третьей, собственно, тоже. Разлив портвейн по стаканам, он смерил остаток пальцами и вздохнул:

— Двух бутылок здесь не хватит. Скинемся?

— У меня только д-двенадцать рублей, — хитро сощурился пройдоха Сева.

— А больше не мог взять?

— Эт-то сдача! — почему-то гордо ответил мой тощий друг. — В моем доме деньгами распоряжается Марья! Я считаю, что лучше всего, когда деньги тратятся на семью…

— На семью, — передразнил Мусор. — Без портвейна нас хочешь оставить?

— У меня кое-что есть, — вставил я.

— Вот, Севочка, пример добропорядочного гражданина. — Лицо Мусора, начавшее было тускнеть, вновь засияло, когда он понял, что веселье продолжится. — Я дам на одну бутылку, и еще одну вы с Севой пополам. Как думаешь, с четырех не напьемся?

— Еще как напьемся, — сказал я, отправляясь в комнату.

На книжной полке, в книге «Рыцарь и Ко», я хранил недельный бюджет, выручку с торговли книгами. Как правило, я рассчитывал расходы таким образом, чтобы к концу недели у меня оставались деньги на какую-нибудь новинку в области фантастики, а в понедельник уже получал очередную выручку.

— …Если что, я в кухне лягу, на раскладушке, — донеслось до меня, пока я выуживал деньги из книги.

— …А м-меня на матрасы и в ванну? — возмущался Сева.

— Там тепло!

— Там мокро! А у меня остеох-х-хондроз, между прочим!

— А чего ты вообще пришел с ночевкой? Тебя жена дома ждет, в уютной, теплой постели!

— Я за компанию! — несколько обиделся Сева.

— А я, по-твоему, в ванну влезу? С моим-то животом?

Что ни говори, в нужные моменты самокритика у Мусорщика на высшем уровне. Такой контраргумент Севе крыть было нечем.

— Чур, без меня не напиваться, — сказал я, появляясь в кухне.

Мусор, оживленно откупоривавший вторую бутылку, замотал головой, дескать, как можно, без лучшего-то друга?