Читать книгу "В дороге - Олдос Хаксли"

Тут, будь я поумнее, я бы прервал свою речь о «ситроенах» и вернулся к более возвышенным предметам. Однако владельцы автомобилей обычно не могут преодолеть искушение говорить о них. До покупки «ситроена» не было ничего, что интересовало бы меня меньше автомобилей, зато теперь они интересуют меня больше всего. Я могу часами обсуждать моторы с другими автомобилистами. И могу безжалостно мучить, неавтомобилиста бесконечным монологом на свою излюбленную тему. Очень много драгоценного времени я теряю, читая газеты для автомобилистов, в волнении изучаю новости с ралли, весьма серьезно отношусь к техническим публикациям, хотя ничего в них не понимаю. Это — безумие, но приятное безумие. Насколько я заметил, наличие автомобиля не облагораживает его владельца. Благодаря моим собственным наблюдениям и разговорам с другими автовладельцами я уяснил, что это отрицательно сказывается на характере. Начать с того, что все автомобилисты — лгуны. Они просто не в состоянии сказать правду о машине. Они врут насчет скорости, потребления бензина, способности машины одолевать подъем. В запальчивости я тоже — и не единожды — преувеличивал достоинства своего автомобиля; но даже в спокойном состоянии, заранее обдумав свои слова, я холодно и продуманно врал. Мою совесть это не слишком отягощает. Не будучи казуистом, я все же считаю, что ложь, в которую никто не верит, простительна. Автомобилист, подобно рыбаку, никогда не рассчитывает на то, что его похвальбу примут всерьез. Что до меня, то я уже давно не верю ни единому слову моих приятелей-автомобилистов. Жалкие остатки доверия исчезли без следа, когда один бельгийский автомобилист сказал мне, будто двух часов вполне достаточно, чтобы добраться из Брюсселя в Остенде; он заявил, что сам постоянно ездит туда и обратно, и ни разу это не заняло больше двух часов. Я поверил ему и не заглянул в карту. А если бы заглянул, то обнаружил бы, что от Брюсселя до Остенде больше семидесяти миль, вся дорога выложена булыжником и выложена неровно, к тому же на пути встречаются три города и около двадцати деревень. Вот и получилось, что мы выехали довольно поздно и в Остенде попали далеко за полночь. Так что теперь, когда водитель сообщает мне, сколько времени нужно, чтобы доехать из одного места в другое, я прибавляю, в зависимости от его характера, от тридцати до шестидесяти процентов к названной цифре. Получается более или менее правильно.

Еще одним ужасным грехом автомобилиста, особенно если он владелец маленького автомобиля, является зависть. Какой горечью наполняется сердце водителя, управляющего десятью лошадиными силами, когда его обгоняют сорок лошадиных сил! С какой страстью он проклинает владельца более мощной машины! Какая зависть овладевает им! На равнине эта зависть не так сильна, как на холмистой местности, потому что по ровной дороге даже маленький автомобиль может ездить, не унижая своего владельца. А вот в горах, например, в Италии, где дорога то поднимается на две или три тысячи футов, то спускается вниз, грех зависти расцветает пышным цветом. Тут маленький автомобиль смиренно признает свою маломощность. Превосходство сорока лошадиных сил над десятью становится совершенно очевидным. На Мон-Сени чаша нашего унижения переполнилась, и нашими душами завладела самая черная зависть. Мы выехали из Турина. Первые тридцать миль дорога шла исключительно ровно. Вот и катили мы по ней с большой скоростью, а ехавшие позади маленькие «фиаты» глотали пыль. Впереди могучей стеной вставали Альпы. В начале длинной долины, что ведет вглубь гор, находится Суза. Стоит миновать город, как неожиданно дорога круто идет вверх. Пятнадцать миль надо подниматься в гору. Вершина находится на шести с половиной тысячах футов над уровнем моря. «Ситроен» на второй скорости медленно, натужно одолевал подъем. Проехав примерно милю, мы услышали шум снизу из долины: можно было подумать, что стреляет сотня автоматов. Шум становился все громче и громче. Не прошло и минуты, как показался огромный красный «альфа-ромео», выглядевший так, словно только что выиграл европейский Гран-при, и с грохотом промчался мимо на скорости никак не меньше пятидесяти миль в час. Несомненно, за рулем сидел гений, потому что, глядя вверх, мы могли наблюдать, как алый монстр одолевает поворот за поворотом на горном серпантине, ничуть не снижая скорость. Еще тридцать секунд — и он исчез за очередным поворотом. Шум его двигателя эхом отдавался в горах и напоминал раскаты грома. Мы продолжали медленно ползти вверх. Еще через полчаса «альфа-ромео» уже летел вниз, игнорируя все законы физики, как и по пути к вершине. Мы были уверены, что больше не встретимся с ним. Однако, стоя в очереди на итальянской границе, пока таможенник проверял наши документы — этот процесс на всех таможнях занимает много времени, — мы услыхали знакомый шум вдали. Через несколько минут шум стал оглушительным. Оставляя позади себя шлейф дыма, «альфа-ромео» мчался вперед будто огромная красная ракета. «Проверяют на подъем», — сказал таможенник. Мы вновь отправились в путь. Таможня стоит на полпути к вершине, так что нам предстояло осилить еще три тысячи футов. Медленно, на второй скорости, мы ехали вверх. Но не успели одолеть и мили, как вновь встретили «альфа-ромео». И опять он исчез, теперь уже внизу, увозя с собой груз ненависти, зависти и всевозможных других недобрых чувств.

А дорога все еще шла вверх. Внизу остался сосновый лес. Теперь склоны были голые; между ближайшими вершинами, по другую сторону долины кое-где виднелся снег. Несмотря на лето, холод был изрядный. Дул ветер; в тени едва не подмораживало. Однако это не мешало нашему мотору перегреваться.

Отели на Мон-Сени располагаются на маленьком плато вокруг озера: чудо горизонтального пространства среди сплошных вертикалей. В сторону Италии плато круто обрывается. Последние четыреста-пятьсот футов дорога идет по краю горы и еще круче поднимается вверх. Мы проехали примерно половину последнего участка серпантина, как из-за поворота послышался громкий шум двигателя и в нижней точке того подъема, который мы мучительно одолевали, вновь показался алый «альфа-ромео». Он мчался за нами, словно дикий зверь, с ревом преследующий свою добычу. Едва мы достигли плато, как чудовище догнало нас, вырвалось вперед и помчалось дальше. Такого унижения мы еще не знали. Зависть и досада кипели в наших сердцах, как вода в радиаторе нашего несчастного маленького автомобиля. «Если бы у нас, — сказали мы, — если бы у нас была настоящая машина…» Мы страстно желали сменить грех зависти на такие же пагубные и нехристианские грехи гордости и презрения, то есть мы жаждали быть теми, кто обгоняет, а не теми, кого обгоняют. Увы, в сердцах сыновей человеческих рождаются злые помыслы; заблуждение живет в сердцах их, пока они живы, и с ним они умирают. Когда мы подъехали к отелю, «альфа-ромео» уже развернулся и готовился в третий раз спускаться с горы. «Какая уродливая машина!» — заявили мы.

Таковы нравственные последствия того, что вы однажды обзавелись маленьким автомобилем. Однако мы попытались урезонить себя. «В конце концов, — говорили мы, — этот малыш верно служит нам. Он одолел множество дорог, поднимался на высокие горы и спускался с них, на нем мы объехали не одну чужую страну. Наш автомобиль не только помогал нам путешествовать в пространстве, по земному шару, но и во времени — из эпохи в эпоху — благодаря искусствам, языкам, обычаям, филологии и антропологии. Наш «ситроен» доставлял нам разнообразные удовольствия. Он недорого стоил, отлично себя вел, и его привычки были такими же постоянными, как у Иммануила Канта. А благодаря своей непритязательности он вполне может называться образцом добродетели». Мы говорили это и еще много чего и в конце концов утешились. Однако в глубине души все равно таились зависть и досада, подобно змеям, свернувшимся в клубок и готовым поднять голову в тот самый момент, когда сорок лошадей вновь решат обогнать нас на горной дороге.