Читать книгу "Меч Мартина - Брайан Джейкс"

Узкомордый, с хитрыми глазами Риндж, не переставая грызть грязный коготь, окинул взглядом присутствующих:

— Бол безрукий? Да ни в жизнь! Приляпает ему Вирга лапу, она и не такое нашаманит.

Сухой, жилистый самец Феррон цыкнул зубом и сплюнул в поток:

— Приляпает, как же… У тебя мозги набекрень. Я — то видел, лапа на ниточке болталась, как килька на удочке… И на кой нам сдались эти псы полосатые, надо было топать да топать своей дорогой…

Риндж протер слезящиеся от дыма глаза:

— Ну, дед-то сразу носом клюнул, даже не понял, что в его полосатую башку попало.

Феррон вздрогнул, потому что приумолкший было на мгновение Рага Бол завопил с удвоенной силой, изобретая новые и новые ругательства.

— Да-а, зато большой молодой… Вроде бы Бол его с первого удара порешил, да вот ведь, понимаешь, дело-то какое…

К костру приблизился первый помощник капитана Глимбо. Он бесцеремонно отпихнул Ринджа и пристроил свое жирное брюхо поближе к огню. Один глаз Глимбо украшало бельмо, второй беспокойно рыскал по физиономиям присутствующих.

— В жизни не видал я, чтоб кто выжил после взмаха большой капитановой железяки. Да вот довелось увидать. Как он ожил? Кабы капитан ему второй раз не врезал, то не только лапы лишился бы. Ох, опасные твари эти полосатые!

Безрадостный голый пейзаж сквозь непрерывный дождь казался еще мрачнее. Костер в лощине полыхал, раздутый чуть ли не до лесного пожара. Внимание крыс было приковано, однако, не к костру, а к капитану. Высокий, поджарый, с энергичными зелеными глазами, он сидел, завернувшись в меховой плащ и спрятав в него обрубок левой передней лапы. Правая покоилась на резной костяной рукояти большой тяжелой сабли. Каждый член стаи чувствовал на себе взгляд капитана. Поеживались даже те, на кого он вовсе не смотрел. Молчание нарушали лишь костер да ветер. Народ ждал слова вождя.

Наконец Рага Бол встал и открыл рот. Блеснули золотые накладки на его клыках, качнулись круглые латунные серьги.

— На заре выступаем. Направление — запад. Кто не хочет — высказывайтесь. Сразу здесь и закопаю.

Никто не проронил ни слова. Рага Бол кивнул:

— Значит, запад. Муха, двух гонцов мне.

Неимоверно толстая крыса с перекинутым через плечо и обмотанным вокруг пуза кнутом мигнула двум крысам помельче. Те приблизились к капитану и замерли.

Рага Бол молча смотрел на подошедших, пока они не начали ежиться под его взглядом. Челюсти капитана сжались от боли, когда он неловко шевельнул под плащом обрубком лапы.

— Вы, двое, вернетесь туда, где я убил барсука. Найдете труп, отрежете голову и принесете сюда.

Оба скорохода разом вскинули правые лапы к ушам:

— Есть, капитан!

Рага Бол проследил, как гонцы взбираются по склону лощины, затем повернулся к старой крысе, скрючившейся неподалеку.

— Вирга, что, крюк готов наконец?

— К рассвету будет готов, капитан Рага Бол. — Старуха улыбнулась беззубым ртом и прошамкала: — Зачем тебе голова большой полосатой собаки, капитан?

Рага Бол плотнее закутался в плащ и уставился в пламя костра.

— Мертвый или живой, не останется целым тот, кто отхватил у меня лапу. А ты обеспечь мне крюк, если хочешь сохранить свою голову на плечах, старая ведьма.

2

А далеко на западе занимался пригожий весенний денек. Жаворонки взмывали в нежно — голубое небо поприветствовать восходящее солнце. Туман клубился над сочной зеленой травой, капли росы, как мелкий жемчуг, блестели на лепестках цветов. Жизнь расцветала под неумолчные крики птенцов, постоянно требующих пищи у не знающих отдыха родителей.

Главный повар аббатства Торан Широкий Пояс завершил утренние труды. Он покинул кухню, развязал тесемки своего поварского передника и устроился поудобнее на тачке, опрокинутой у входа в сад. К нему тут же подсел старинный приятель Кэррол, отец настоятель аббатства. Кэррол и Торан, мышь и выдра, молча наслаждались солнышком и хорошей погодой. Кэррол искоса бросил взгляд на друга:

Торан заинтересованно следил, как муравей перебирается через его лапу.

— Слишком рано сорвались, слишком. До лета еще далеко. Но уж если им что втемяшилось… Чуть солнышко пригрело да жаворонок в небо взмыл, они уж рвутся к западным берегам. Чисто мартовские зайцы.

Аббат Кэррол усмехнулся:

— Не проголодаются?

— Сам проводил на заре, — покачал головой Торан. — Полную тачку провизии нагрузил. С песнями пошли, плясали на ходу. Ну чисто взбесились.

Улыбка Кэррола расширилась.

— Видел, видел. Они меня разбудили, полюбовался из окошка. Пусть их повеселятся. Надо было тебе все же с ними отправиться. Ты ведь можешь взять отпуск на сколько захочешь.

— Стар я уже для таких путешествий, — закряхтел Торан. — Пусть уж те, кто помоложе, позабавятся.

— Стар? — фыркнул аббат. — Скажи уж лучше — тяжел да в талии широк. Если уж ты слишком стар, то что обо мне говорить? Я ведь твоим учителем был в школе аббатства.

— Да-а, — протянул повар, слегка ущипнув жилистую лапу друга. — И с тех пор ни на волос не потолстел. Как это у тебя получается?

Кэррол добродушно глянул на друга поверх маленьких квадратных очков:

— Да просто мне не надо весь день торчать на кухне и все вокруг пробовать на вкус. Ох, Торан, что за денек сегодня! Надеюсь, лето наступит воистину золотое.

Торан поудобнее раскинулся на тачке:

— Да, Кэррол, в такое утро приятно жить на свете.

И оба снова погрузились в молчание, созерцая красоты любимого аббатства и греясь на солнышке.

Кэррол перевел взгляд на спокойную гладь пруда.

— Мы здесь наслаждаемся, как в раю, — блаженно пробормотал он. — Глянь, Торан, наша юная Марта вздремнула в своем кресле. Вон там, за прудом, возле рододендронов.

Торан повернул голову и увидел молодую зайчиху, безуспешно боровшуюся с дремотой над увесистым фолиантом. Повар закряхтел и поднялся:

— Пойду взгляну, как она там.

Аббат устроился поудобнее на освободившейся тачке.

— Ты о ней заботишься, как наседка о цыплятах. Скажи уж заодно Марте, что поздний ланч сегодня в саду. И всем остальным скажи. Пусть порадуются. Дожди долго держали нас под крышей. А на кухне мы тебе поможем.

— Отличная идея! — обрадовался Торан.

Стараясь не шуметь, повар приблизился к Марте. Он хорошо помнил зимний день, в который малюсенькая зайчиха, совсем еще сосунок, появилась в аббатстве. Крошечный комочек, привязанный к спине древней бабули. Брат ее, двумя сезонами старше, спотыкаясь, ковылял следом. Душераздирающее зрелище! Пришли они с дальнего севера, чудом спаслись от нечисти, напавшей на колонию горных зайцев. Изможденная зайчиха-бабка, едва переступив порог аббатства, рухнула наземь и умерла. Брат Марты полностью оправился и вырос нормальным бесшабашным зайцем, но Марта, несмотря на лечение и заботливый уход, так и не смогла встать на ноги. Голени и ступни остались парализованными. Кости целы, никаких переломов, ни даже царапин, а ходить Марта так и не выучилась. Мудрые головы аббатства, вроде Фреда Привратника, аббата Кэррола и землеройки сестры Сетивы, ведающей больницей и аптекой, решили, что причиной недуга молодой зайчихи стал шок. Ужасная смерть родителей, долгое путешествие за спиной дряхлой бабушки…