Читать книгу "Натали - Андрей Ливадный"

Как он мог позволить технарям стереть память Натали, его боевой подруги, которая суть — давно уже не «Одиночка», — она часть его обгоревшей души, образ, возвращенный памятью, последний лучик человечности среди хаоса смерти…

Они были неразлучны на протяжении многих лет, прошли вместе через настоящий ад — как он мог отдать ее в грубые руки равнодушных техников, не знающих иной привязанности, кроме как напиваться до полусмерти в промежутках между боями?

Нет.

Однажды перешагнув через параграфы уставов, он уже никогда не последует пунктам инструкций.

— Второй, начинаю движение.

Что-то хрупко надламывалось в душе. Первый тактовый шаг серв-машины — сложная процедура, в которой одновременно задействованы десятки сервоприводов, гидравлических усилителей, электромагнитов, — ступоход выпрямляется, немного меняет форму, теряя угловатость консервационного положения, встают на место обтекаемые бронированные кожухи, закрывающие наиболее уязвимые места привода, и вот огромный сервомеханизм, чуть покачнувшись, делает шаг, от которого ощутимо вздрагивают помещения бункера.

— Ноль первый, на выходе чисто. Подъемник первого ствола пошел вниз. Включаю канал телеметрии данных.

Командная частота несет хрипловатый надсаженный в боях голос Ремезова, и, вслед за словами комбата, в разум начинают вливаться первые байты данных оперативной обстановки.

Шаг на платформу подъемника.

В рассудке, связанном с кибернетической системой «Хоплита», привычно концентрируется множество данных, но мысли от этого не путаются, обилие информации — не помеха, скорее благо, когда ты не ощущаешь себя оторванным от всех и вся. Спутники орбитальной группировки неотрывно следят за снижением «Нибелунгов», вариатор частот то и дело посылает в рассудок дозированные порции радиопереговоров между другими пилотами батальона, свидетельствуя: все в порядке, второй и третий взводы уже покинули зону глубокоэшелонированных технических боксов и теперь выдвигаются к цели, следуя параллельными курсами.

Потоки данных, вливаясь в объединенное сознание человека и кибернетической системы, мгновенно находят свое место в обобщенном понимании обстановки.

Однако, кроме обработки информации, есть среди мыслей и что-то иное.

Оно тревожит и настораживает одновременно.

Тихая, едва слышная музыка, от которой вдруг начинает щемить сердце, сбивается дыхание, и огромная серв-машина, сделав неверный шаг, с оглушительным хрустом надламывает попавший под ступоход ствол поваленного дерева, тихо взвывают, раскручиваясь до немыслимых оборотов, гироскопы самостабилизации, — внешне все выглядит вполне заурядно, но Андрей вбирает ощущения мгновенного сбоя, реагируя на происходящее мысленным вопросом:

— Что случилось, Натали?

Тишина.

Лишь внешние микрофоны транслируют тяжелую тактовую поступь, на командной частоте полковник Ремезов отдает приказ «Фалангерам» первой роты: «Занять позицию для залпа тяжелыми ракетами!» Перед внутренним зрением разворачивается контрастная картинка — первый «Нибелунг», не выпуская посадочных опор, открыл аппарель, и ударное серв-соединение Альянса начало высадку.

— Натали?

За спиной «Фалангеры» первой роты начали выдвигать дополнительные гидравлические упоры. Теперь их строй напоминает ракетную батарею — исполинские серв-машины сложили ступоходы, припав к земле, крышки пусковых тубусов открыты, и жала баллистических снарядов, способных поражать орбитальные цели, холодно поблескивают в ожидании пуска.

— Война скоро закончится, Андрей, — пришел наконец мысленный ответ кибернетической системы. — Я чувствую — это последний бой.

Холодом обожгло сердце.

Она не сказала: «Ты бросишь меня, уйдешь, и наша тайна перестанет быть ею — меня сотрут в ходе планового тестирования», потому что…

— Мы еще не закончили. Даже не начинали, — глухо произнес Андрей, не обратив внимания на то, что сбился с мыслеобразов на обыкновенную речь.

— В чем дело, Земцов? — тут же огрызнулся коммуникатор. — С кем ты там разговариваешь? Отстаешь от группы!

— Подтягиваюсь, — машинально ответил он, увеличивая скорость, — теперь «Хоплит» перешел с ритмичного шага на бег, развивая полную мощность хода.

— Ты любил ее?

— Кого?

— Ту Натали, что была до меня? Живую?

— Она погибла. — Давняя боль укусила сердце. — Ты ее образ.

— Я лишь тень в твоем сознании. Прости. Я… больше не буду. Работаем.

Земцов не ответил, но мысли уже не хотели вливаться в прежнюю ритмику.

Она задала конкретный вопрос, на который у него не нашлось ответа.

А что, если действительно этот бой — последний?

Не в смысле личной смерти… к ее призраку он давно привык, а в смысле войны? Земля капитулировала, и уничтожение разрозненных автоматических соединений не может продолжаться вечно. В конечном итоге победа придет. Сегодня, завтра, через неделю или месяц, — какая, в принципе, разница в сроках, главное — она неизбежна.

Именно это хотела сказать ему Натали.

Я была нужна тебе, когда вокруг не оставалось никого, лишь я — поврежденный, припадающий на один сту-поход «Хоплит», заблудившийся в смертельном танце неравного боя, когда твой надрывный крик слышали лишь стены этой рубки, впитывая его, а что грядет теперь?

Натали, мы еще не закончили войну.

— Я…

Впервые «Одиночка» не успела завершить начатую фразу.

Пять штурмовых носителей вырвались из-за кромки руин мегаполиса, до которого оставалось еще километров пятьдесят, не меньше…

Секунда злобного, мертвенного наваждения.

Системы сканирования ошиблись, их обманули выпущенные из глубин гиперсферы фантом-генераторы, а реальная высадка противника прошла под прикрытием ложных целей совершенно не там, где полагали показания спутниковых систем.

Они оказались рядом.

Пять «Нибелунгов» окутались единовременным залпом, управляющие ими модули «Одиночек» могли вести сопровождение пятидесяти целей одновременно, но в данный момент они сосредоточили огонь бортовых орудийно-ракетных комплексов на позиции «Фалангеров» первой роты.

Земля вскипела в том месте, где только что изготавливались к массированному запуску пять тяжелых серв-машин батальона, а «Нибелунги» уже перенацелились на атаку продвигавшихся к разрушенному мегаполису мобильных групп.

В первый момент после залпа Земцов, машинально уклоняясь от выпущенной по нему очереди вакуумного орудия, внезапно подумал: вот он — конец войны…

Нет. Снаряды лишь вспахали землю дымными султанами, осыпав броню «Хоплита» градом осколков, смерть пронеслась в полуметре от рубки, вернув разуму ощущение ритмики боя.