Читать книгу "Царь-Космос - Андрей Валентинов"

В самом конце аллеи он обернулся. Возле серого Обелиска было пусто – незнакомец в офицерской шинели исчез, не иначе отправился бомбы в вождей кидать и гайки в рельсах отворачивать. Красный командир невольно усмехнулся. Бомбы для вождей, конечно, перебор, но если бы «контрик» не пожалел пару фунтов толу ради монаршьего монумента, он, член РКП(б) с мая 1916-го, не стал бы возражать. К чертовой матери всех царей – и прежних, и нынешних! Эй, крокодила, ты не против?

Ответа не было – вредная тварь предпочла промолчать. Испугалась, поди!

2

– Разрешите?

Ответа дожидаться не стал – взял и зашел. Прикрыл визгливо скрипнувшую дверь, поправил гимнастерку, привычно бросил руки вниз, вздернул подбородок:

– Вырыпаев Виктор Ильич. Мне нужна Техгруппа Научпромотдела.

– Ага!

Ответ прозвучал из-за стола. Говоривший даже не поднял головы, продолжая изучать густой машинописный текст. К чему именно относилось «ага» – к «разрешите» или к фамилии посетителя, понять было совершенно невозможно. Гость не настаивал. Он явно не спешил – неторопливо повернулся, осматривая помещение, потом столь же неспешно поглядел в окно. Смотреть, впрочем, было почти и не на что. За окном – влажный булыжник маленькой площади, посреди которого вольно разместилось чье-то черное авто, комната же казалась самой обычной – стол с черным телефоном да три стула. Портрет Карла Маркса на стене, чайник на подоконнике – и еще одна дверь, запертая и опечатанная, правда, не сургучом, а полосками, нарезанными из полосатых обоев. Второй столик, поменьше, забился в угол. Он не пустовал, будучи занят пишущей машинкой «Ремингтон» – полезным изобретением американца Шолеса. Обычно в таких кабинетах воняло табаком, но здесь явно не курили. Пахло мятой, и этот неожиданный запах был единственным, чему стоило удивиться.

– Я сейчас…

Тот, кто сидел за столом, без особой охоты положил бумагу в желтую папку с тесемками, выдвинул ящик стола, отчего-то поморщился, затем быстрым движением смахнул папку вниз, отправляя ее в фанерные глубины, после чего задвинул ящик обратно. Все это проделывалось с немалой ловкостью, но, и это было еще одной странностью, исключительно левой рукой. Правая бездействовала, будучи спрятана в карман брюк.

– Все!

Подведя таким образом итог, хозяин кабинета резко встал, шагнул из-за стола – невысокий цыганистого вида брюнет в старом залатанном британском кителе. Короткая стрижка, черные глаза с хитринкой, гладко выбритое лицо.

Орден на красном муаре.

– Не ошибся, товарищ. Техническая группа – прямо здесь. Пока что исключительно в объеме моей скромной личности. Тулак Семен Петрович, бывший командир роты.

Левая рука была уже протянута в сторону гостя – по виду тоже военного, и тоже с орденом, но не на муаре, а просто на застиранной почти добела гимнастерке. В отличие от леворукого, тот, кто вошел, был альбиносом – белые брови, светлые ресницы. Голова бритая, словно у красного героя Котовского, на правой щеке – глубокий шрам.

Вошедший, помедлив самую малость, тоже протянул левую ладонь.

– Будь готов!

– Всегда готов!..

* * *

– Где только не встретишь скаута, – усмехнулся поручик. – Ты из каких?

Вопрос был не слишком понятен, но командир РККА сообразил сразу.

– Из «юкистов», ясное дело. Красный галстук, красный флажок! Был заместителем командира дружины – еще в 1917-м. Мы одни из первых большевиков поддержали. А ты что, из «лесных братьев»?

– Вроде того, – не стал уточнять бывший белый офицер. – А сейчас, значит, в подполье?

– Почему – в подполье? – искренне удивился «юкист». – Скаутское движение, понятное дело, оплот монархизма и реакции, зато пионерская организация имени героя древности Спартака – самая что ни на есть коммунистическая реальность. А если приглядеться – то же самое, только рубашки белые. Дело правильное! Как там в «скаутском Обещании»? «Разведчик весел и никогда не падает духом». Как раз для нас с тобой.

Поручик не стал спорить. Да, настоящий скаут весел – и никогда не падает духом. Его младший брат был вожатым в подпольном «Братстве костра» – последней скаутской ячейке Киева. Уезжать отказался, не желая бросать своих отважных мальчишек. «Разведчик – брат всякому другому разведчику» – гласит Обещание.

Значит он, белый поручик – брат красному «юкисту»?

* * *

– В общем, присаживайся, товарищ Вырыпаев, – хозяин кабинета пододвинул поближе стул, после чего присел и сам, но не за стол, а рядом. Гость кивнул, устроился на стуле – и внезапно скривился, словно лимон зажевал.

– Болит? – не без сочувствия поинтересовался Семен Тулак. – Это от погоды. Сырость, я тебе скажу…

– Рука, – вздохнул альбинос, – крепко ты ее сжал. Мне кисть из кусочков собирали.

Он поднял левую ладонь, неуверенно пошевелил пальцами, вновь поморщился. Тулак понимающе кивнул, приподнялся со стула, покосился на свою правую, по-прежнему пребывающую в кармане.

– Ага, знакомо. Давай сразу, для полной ясности. Меня на Польском фронте здорово приложило, уже под самый конец. Ничего, оклемался. А добавили, уже в мирное время, можно сказать, в служебной командировке. Правой руке – полная амба, еле пальцами двигаю. Демобилизован вчистую за полной бесполезностью в деле защиты РСФСР. Я ведь тебе левую протянул, не потому, что скаут. Правой мне и карандаш не взять.

– А у меня как раз левая, – без особой охоты отозвался Вырыпаев. – Еще в 1919-м. Но это ерунда, служить можно. В 1920-м не повезло по-крупному, только не в Польше, а на Южном фронте. Но тоже ничего, встал. А потом, как и ты, поехал по казенной надобности в командировку и допрыгался. С тех пор меня к красным девицам пускать опасно – пугаются. Демобилизован с должности командира батальона.

Тулак кивнул в ответ. Ясность в самом деле была полная – правый глаз альбиноса был тускл и недвижен. Глубокий шрам словно подводил черту под случившимся.

– Батальонный, значит, – не без зависти протянул цыганистый. – А я дальше ротного не пошел. Ты чего, не из офицерóв часом?

Нарочито неверное ударение лишь подчеркивало иронию, но альбинос не дрогнул лицом.

– Из красных курсантов, товарищ ротный. Направлен в дивизионную школу красных командиров, как партийный и закончивший гимназический курс. Выпуск января 1919-го. Служил в штабе полка, затем попросился на строевую. После войны обещали послать в Академию…

Левая рука вновь поднялась вверх, неуверенно пошевелила пальцами.

– А мне ничего не обещали, – хмыкнул Семен Тулак, – разве что под трибунал, так с этого не шибко разживешься. В общем так, товарищ Вырыпаев. Предлагаю: первое – не киснуть и не пищать, потому как разведчик весел…

– …И никогда не падает духом, – согласно кивнул альбинос. – Принято.