Читать книгу "Кокон - Андрей Посняков"

— Макс, у тебя свечки-то есть?

— Да найдем…

— Кажется, где-то здесь…

Максим нагнулся к шкафу… И почувствовал, как Ника подкралась сзади, набросилась, словно пантера, покрывая поцелуями шею…

Ну почему бы и нет? В конце концов — за этим сюда и приехали, ну, еще поспать… так завтра выходной, выспаться можно… и не только выспаться…

* * *

…Ника изгибалась, стонала с такой недюжинной страстью, что Макс всерьез опасался за уши соседей. Бедняги… Видно, не придется им сегодня поспать.

Гибкое тело девушки казалось таким горячим, что можно было обжечься, небольшая тугая грудь с твердыми коричневыми сосками напоминала бутон лотоса, на плоском животике, рядом с пупком, была сделана цветная татуировка — распустившая крылья бабочка, что-то подобное имелось и на левой ягодице, и между лопатками.

— Ах, милый… — Вероника блаженно закатывала глаза. — Здорово, что сегодня электричество вырубили, правда?

— Ну… не знаю…

— Так даже интереснее! Так ты нашел свечки?

— Ах да… да…

Максим протянул руку с дивана, поднял с пола коробку:

— Вот!

— Вау! Красивые какие. Вот эту мне зажги и ту… зеленую… Представляешь, как здорово бы было, если б у них еще и пламя было такое же цветное?

— Да у нас и так тут… — Макс кивнул на улицу. — Ты только взгляни — настоящая цветомузыка!

За окнами по-прежнему взрывались разноцветные молнии, их блики — зеленые, синие, красные — пробегали по потолку и обнаженным телам любовников, окрашивая их, словно цирковое трико.

— Посмотри, — смеялась Ника. — Ты сейчас — ярко-зеленый… а вот теперь — голубой! Ну, не обижайся, я ведь не в том смысле…

— Ты мыться-то пойдешь, ма шери?

— Да, да… А ты музыку мне включи!

— Ага… музыку. Электричества-то нету!

— Что ж, придется самой петь… Или, лучше, тебе! Хотя у тебя слуха нет…

— Это почему же нет? — обиделся Макс. — Я, между прочим, в детстве еще в хоре пел. Покуда не выгнали. Так что спою… Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо нам, никого теперь не жаль…

— Что это ты такое поешь? — Вероника пустила в ванную воду.

— Вертинский…

— Макс, а где у тебя пена… ну, или соль?

— Соль на кухне… принести?

— Угу…

Макс торопливо пошарил в столе, отыскал солонку…

— На, ма шери…

— Максим… Давно хотела спросить… Ты почему меня все время Машей называешь? Так твою бывшую девушку звали, да?

— При чем тут Маша? — подавая солонку, обескураженно переспросил молодой человек. — Не было у меня никогда никаких Маш, Наташ… А! Ма шери — так я тебя называю. Это по-французски — моя дорогая.

— Ты что принес? — Погрузившаяся в ванну девушка неожиданно расхохоталась. — Вот это вот что? Это…

— Соль. — Максим пожал плечами. — Ты ведь сама просила.

— Для ванны соль я просила! Для ванны! Знаешь, есть такие… Эх… ладно уж… не уходи — спинку потрешь…

А вот его прежняя подружка, Олеся, с которой все было серьезно… уж куда серьезнее… почему-то терпеть не могла мокрого секса — в той же ванной, как сейчас с Никой, или в душе… До или после — пожалуйста, за-ради бога, а вот там… Ну не нравилось ей…

— Милый, ты чего такой вялый? Задумался о чем-то? Девушку свою прошлую вспомнил?

Вот зараза! Что она, мысли читает?

Ох, изогнулась, как кошка… водой плеснула, хитро так улыбнулась, прищурилась:

— Милый, а ты меня завтра вечером в Питер отвезешь? Ну, помнишь, я позавчера отпрашивалась, к подружкам?

По-правде говоря, Максим ничего подобного не помнил, но на всякий случай кивнул. Может, и отпрашивалась, да пусть себе съездит, все равно — не сезон пока что. Хотя… а почему он-то ее должен возить? Что, и в самом деле обещал?

— Обещал, обещал. — Выбираясь из ванны, Вероника едва не опрокинула горящую свечку. — Ну, когда мы это… в офисе на столе прямо… Ну, еще телефон упал!

— А-а-а…

Секс на столе Макс помнил. А вот чтобы что-то там обещал…

— Душно как! — Девушка обняла себя за плечи. — А давай балкон откроем.

— Так дождь же!

— И что? Он же теплый.

Пожав плечами, Максим распахнул балконную дверь, впуская в квартиру — съемную однокомнатную хату, правда, с евроремонтом — влажный грозовой воздух.

Ника, как была, голышом выскочила на балкон, ухватилась за парапет руками, обернулась призывно:

— Ну? Что ты там встал-то? Не хочешь?

Макс лишь хмыкнул: никак нельзя было сказать, что нет.

Бедные соседи…

Впрочем, может быть, им, наоборот, интересно. Может, они эти, как их… вуайеры…

Какая она все-таки стройненькая, эта Ника… Хотя в ее-то годы…

Пока то-се… ванная да балкон этот — и не заметили, как начало светать. Гроза кончилась, громовых раскатов уже не было слышно, перестал и дождь, хотя чуть-чуть еще капало… А может, это просто ветер срывал тяжелые капли с проводов и деревьев. И плотные желтовато-серые облака затянули все небо. Ни одного просвета!

— У тебя вино-то есть еще? — зевнув, потянулась Ника.

— Сейчас посмотрю… Кончилось — так купим, магазин рядом.

— Там у меня, в сумке… вон, на кресле, мобильник… Кинь, если не трудно.

— Лови!

Максим прошел на кухню, к холодильнику, принес бутылку бордо, настоящего бордо, а не той бурды, что продают повсеместно. Поставил два граненых стакана на серебристый поднос — в холостяцком обиталище Макса, окромя стопок да большой, с отбитой ручкой, чашки, больше никакой подходящей посуды не водилось. Открыл банку фаршированных оливок, порезал яблоки, сыр… Вошел, галантно поклонился и, поставив поднос на табуретку, продекламировал:

Пей, моя девочка,

Пей, моя милая,

Это плохое вино…

Вероника аж поперхнулась, услышав такое.

Оба мы нищие,

Оба унылые,

Счастия нам не дано!

— Спасибо за хорошие стихи, Максим! Небось опять Вертинский?

— Именно!

— Черт… что связи-то нет? Беда просто — не дозвониться ни до кого! Так ты не забыл — вечером меня в Питер отвозишь!

Вот пристала! Теперь уж ни за что не отвяжется. Легче отвезти, чем потом выслушивать всякое… Или друзей попросить — наверняка кто-нибудь после выходных в Питер рванет. Прямо сейчас вот и позвонить… Ага! Позвонил… связи-то нету! Вообще сети нет! Что за дела? Наверное, с грозой все это как-то связано.