Читать книгу "Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы - Виктор Поротников"

— Вот, княже, — один из гридней грубо толкнул в спину черноволосого коротышку, так что тот упал на колени, — мы настигли его на Коломенской дороге. Он едва не улизнул за Оку, в земли Рязанского княжества.

— Это было при нем, — добавил другой дружинник, положив на стол перед князем Дмитрием кинжал в ножнах, кожаный кошель с деньгами, образок с ликом Богородицы, две пары перчаток, круглое бронзовое зеркало на тонкой ручке и небольшой ларец из красного дерева.

Все это гридень вынул из холщового мешка.

Третий дружинник молча швырнул на пол рукавицы, парчовую круглую шапку с длинным белым пером и фиолетовую мантию с рукавами, подбитую беличьим мехом. Это все было снято с пленника в теремных сенях.

— Ну, здравствуй, мэтр Джакомо! — промолвил князь Дмитрий посреди воцарившейся тишины. — Куда же ты поспешал в такую пургу? Неужели к рязанскому князю Олегу восхотел переметнуться? Али мало я тебе платил за твое лекарское искусство? А может, ты обиду на меня затаил? Отвечай честь по чести!

Джакомо с кряхтеньем поднялся с колен и, отвесив поклон, промолвил:

— Прости, княже. Совестно мне стало глядеть тебе в очи, ибо черная смерть гуляет по Москве, а я не в силах справиться с этой бедой. Вот я и решил…

— Сбежать от меня ко князю Олегу Рязанскому. Так? — вставил Дмитрий, холодно взирая на лекаря.

— Нет, княже, в Рязани я не собирался задерживаться, ведь там тоже мор свирепствует, — ответил Джакомо. — Я хотел добраться до Крыма Донским степным шляхом. По слухам, там нет никакого черного мора.

Лекарь-фряг хорошо говорил по-русски, хотя в его речи был заметен иноземный акцент.

— Мэтр Джакомо, ты лечил от тяжкого недуга моего младшего брата и не вылечил, — суровым голосом произнес Дмитрий. — Потом ты взялся врачевать мою больную мать, которую в конце концов тоже пришлось отпевать и погребать. Взяв с меня немалые деньги, ты все же не спас от смерти ни мою мать, ни моего брата Ивана. Мало того, ты еще и решился сбежать из Москвы с деньгами, заработанными на чужой беде. — Дмитрий поднялся со стула и продолжил, повысив голос: — Я подозреваю, мэтр Джакомо, что ты, скорее всего, не лекарь, а шарлатан. За свое шарлатанство ты заплатишь сполна! Эй, стража, схватить этого негодяя! — Дмитрий ткнул пальцем в побледневшего толстяка Джакомо. — Сей же час уложить его в гроб и живьем закопать в землю!

Плечистые гридни схватили Джакомо за руки и поволокли его к выходу из гридницы. Бедный лекарь упирался и со слезами в голосе умолял князя Дмитрия о пощаде, в сильнейшем волнении перемежая русскую речь с итальянскими словами. Джакомо был родом из Генуи.

Князь Дмитрий остался глух к этим мольбам.

Гридни выволокли Джакомо из пиршественного зала, и вскоре его жалобные вопли затерялись в теремных переходах.

Знатные гости, сидящие за длинными столами, молча переглядывались между собой, по лицам старших дружинников и боярских жен было видно, что никто из них не ожидал от юного московского князя такой жестокости. Всем было ведомо, как сильно любил свою мать князь Дмитрий, как безутешно он горевал, потеряв ее навсегда, поэтому никто из бояр не осмелился вступиться за лекаря Джакомо.

Глава вторая. Клятва

На другой день с утра Владимир пришел в покои своего двоюродного брата и застал его в рассерженном состоянии.

— Что случилось, брат? — несмело спросил Владимир, присев на скамью у окна, стеклянные квадратные ячейки которого были покрыты снаружи морозными ледяными узорами.

Дмитрий метался по просторной светлице, опрокидывая стулья и в сердцах стуча кулаком по массивным дубовым столбам, поддерживавшим балки потолочных перекрытий.

— Тебе же ведомо, братец, что я вчера осудил на смерть лекаря Джакомо. — Дмитрий замер на месте, обернувшись к Владимиру. — Так вот, нынче утром я узнаю от челядинцев, что негодяй Джакомо жив-здоров! Этого горе-лекаря укрыл в своем тереме мой дядя Василий Вельяминов, презрев мой приказ! Каково, а? — По устам Дмитрия промелькнула гневная усмешка. — Зарывается тысяцкий. Ох, зарывается! Ну, я ему сейчас растолкую что к чему! Я уже послал к дядюшке слугу с повелением немедля явиться ко мне.

— Остерегись, брат, ссориться с тысяцким Вельяминовым, ведь он тебе родня и опора трону твоему, — предостерег Владимир Дмитрия. — Плюнь ты на этого лекаришку! На кой он тебе сдался?..

— Нет-нет, — Дмитрий упрямо тряхнул густыми темно-русыми волосами, — тысяцкого нужно поставить на место, братец. Я — князь, внук Ивана Калиты! Все мои повеления должны выполняться неукоснительно! Я уже давно подметил, что тысяцкий слишком много власти себе взял. Пора урезонить дядюшку!

За дверью послышались чьи-то торопливые приближающиеся шаги.

Дмитрий поставил на ножки опрокинутый набок буковый стул с высокой резной спинкой, поспешно усевшись на него и нагнав на себя надменный вид.

Низкая дверь, скрипнув, отворилась. В светлицу вступил молодой челядинец в длинном теплом зипуне и войлочных поршнях, усыпанных снегом. Стащив с кудлатой русой головы заячий треух, слуга отвесил юному князю низкий поклон.

— Ну, где тысяцкий? — нетерпеливо бросил ему Дмитрий. — Видел ты его?

— Видел, господине, — глядя в пол, ответил челядинец. — Тысяцкий велел передать тебе, княже, что ему сейчас видеться с тобой недосуг. Дела его важные отвлекают.

— И когда же тысяцкий пожалует ко мне? — нахмурившись, поинтересовался Дмитрий.

— Он сказал, как освободится от дел, так сразу и поспешит к тебе, господине, — сказал челядинец, по-прежнему не смея поднять глаз.

— Ступай! — раздраженно бросил слуге Дмитрий.

Челядинец вновь поклонился и мигом исчез за дверью.

Дмитрий несколько секунд сидел не двигаясь. На его лице застыла мина угрюмой задумчивости. Затем, стряхнув с себя оцепенение, Дмитрий взглянул на Владимира и с мрачной ухмылкой произнес:

— Дядюшка-то мой по уши в делах! И дела-то у него такие важные, что в сравнении с ними мое повеление ему немедля прийти сюда — пустой звук!

Дабы отвлечь Дмитрия от мрачных мыслей, Владимир предложил ему сыграть с ним в тавлеи. Так на Руси назывались шахматы. Эта настольная игра была завезена на Русь арабскими и персидскими купцами еще во времена княгини Ольги.

Дмитрий достал с полки шахматную доску, разделенную на черно-белые квадраты, и берестяную шкатулку с шахматными фигурками, искусно вырезанными из слоновой кости. Эти шахматы были некогда подарены Ивану Калите ордынским ханом Узбеком.

Расставляя на доске черные фигурки, доставшиеся ему по жребию, Дмитрий продолжал хмурить свои густые брови и нервно покусывать нижнюю губу. Его продолжала донимать досада, вызванная дерзким неповиновением ему тысяцкого Василия Вельяминова.

Мастерству игры в тавлеи Дмитрия обучил митрополит Алексей, являвшийся его духовником и попечителем. Владимир научился играть в тавлеи благодаря послушнику Ларгию, приставленному к нему воспитателем. Ларгий преподавал Владимиру греческую и славянскую грамоту, учил его счету, раскрывал перед ним основы древнегреческой философии и христианской морали. Ларгий был родом из Трапезунда, поэтому его родным языком был греческий. Путешествуя по свету, Ларгий однажды угодил в рабство к татарам. Из неволи его выкупил митрополит Алексей, случайно увидев на невольничьем рынке в Сарае, столице Золотой Орды. С той поры Ларгий поселился в Москве, быстро освоив русский язык. Поначалу Ларгий состоял в дружине Ивана Красного, но спустя какое-то время он удалился в Богоявленский монастырь, увлекшись переписыванием книг.