Читать книгу "Отец и сын. Николай I - Александр II - Вольдемар Балязин"

Современники, знавшие Николая с детства, утверждали, что характер у него был довольно сложный: сердечность и прямота сочетались в нем с жестокостью и резкостью. Был он вспыльчивым, скорым в решениях, шумным и веселым в играх с товарищами, но серьезным и задумчивым наедине с самим собой.

В 1814 году, как известно, 18-летний Николай и 16-летний Михаил участвовали в параде под Верно, данном Александром I в честь победы над Наполеоном. В начале июня братья направились в Россию через Брюссель, Гаагу, Амстердам и Саардам, где тоже посетили домик Петра I, произведший на Николая сильное впечатление, о чем впоследствии он говорил Пушкину. Затем братья заехали в Берлин, где Николай познакомился со своей будущей женой – прусской принцессой Фридерикой-Луизой-Шарлоттой Вильгельминой, дочерью прусского короля Фридриха-Вильгельма III, ставшей в 1826 года российской императрицей Александрой Федоровной.

После этого Николай и Михаил вместе с императором Александром I принимали участие в походе 1815 года, когда русская армия снова пошла на Париж, чтобы помешать Наполеону, бежавшему с Эльбы, вновь захватить французский трон. Возвращаясь из Парижа, Николай в октябре 1815 года заехал в Берлин, где и состоялась его помолвка с невестой. После их возвращения из-за границы императрица-мать и Александр I решили отправить Николая в его первое большое путешествие по России. Мария Федоровна с помощью В. П. Кочубея составила маршрут, общую программу и оговорила детали предстоящего путешествия для лучшего ознакомления сына с принципами управления провинцией.

Сопровождающим Николая был назначен генерал-адъютант П. В. Голенищев-Кутузов. 9 мая 1816 года Николай выехал из Петербурга и через Лугу и Великие Луки направился в Витебск, Смоленск, Бобруйск и Чернигов. Оттуда его путь пролег на Украину – в Полтаву, Екатеринослав, Харьков, Елизаветград, Николаев, Одессу и Херсон. Затем через Симферополь и Севастополь Николай проехал по Южному берегу Крыма в Керчь, а оттуда через Воронеж, Курск, Орел, Тулу и Москву возвратился 26 августа в Петербург. Не успев отдохнуть, он после 4-месячного путешествия вновь отправился в поездку – на сей раз в Англию. Маршрут был составлен таким образом, что путь в Лондон пролегал через Берлин, где знатного путешественника ждали очаровательная невеста и ее родственники.

13 сентября Николай выехал из Павловска, но, пробыв в дороге всего 8 дней, на три недели остановился в Берлине, все более убеждаясь, что сделанный им брачный выбор – совершенно правильный. Из Берлина по сложившейся уже традиции Николай поехал во владения своих сестер: сначала в Веймар – к Марии Павловне, а затем в Брюссель, где обосновалась его любимая сестра и друг детства Анна Павловна, ставшая к тому времени женой наследника голландского престола принца Вильгельма Оранского. Отсюда морем он отправился из Кале в Лондон.

В Англии Николай пробыл с 6 ноября 1816 года по 3 марта 1817 года. Четырехмесячное пребывание позволило ему многое увидеть в этой стране и завязать хорошие, дружественные связи, к использованию которых он впоследствии иногда прибегал, добиваясь поставленных перед собой целей. Он осмотрел многие города и местности Англии и Шотландии и особенно подробно Лондон, где его гидом был герцог Веллингтон – победитель Наполеона при Ватерлоо.

В Петербург Николай возвращался через Францию, Голландию и Германию, еще раз остановившись в Берлине на три недели. Теперь он был принят прусской королевской четой как член семьи, ибо через два месяца должна была состояться его свадьба с Шарлоттой. В день его рождения, 25 июня 1817 года, в Петербурге состоялось обручение, а 1 июля, в день рождения Шарлотты, в церкви Зимнего дворца совершилось и венчание.

Видевший Николая в то время доктор Штокмар лейб-медик принца Кобургского так описывал его: «Это необыкновенно пленительный юноша. Он высок, худ и прям, как сосна. Его лицо – юношеской белизны, с необыкновенно правильными чертами лица, красивым, открытым лбом, красиво изогнутыми бровями, необыкновенно красивым носом, изящным маленьким ртом и тонко очерченным подбородком». Обращая внимание уже не на внешность Николая, а на его душевные и человеческие качества известный писатель-мемуарист Ф. Ф. Вигель, писал: «Два года провел он в походах за границей, в третьем проскакал он всю Европу и Россию и, возвратясь, начал командовать Измайловским полком. Он был необщителен и холоден, весь преданный чувству долга своего. В исполнении его он был слишком строг к себе и к другим. В правильных чертах его белого, бледного лица видна была какая-то неподвижность, какая-то безотчетная суровость. Тучи, которые в первой молодости облегли чело его, были как будто предвестием тех напастей, которые посетят Россию во дни его правления… Сие чувство не могло привлекать к нему сердце. Скажем всю правду: он не был любим».

Сразу же после женитьбы, 3 июля 1817 года, Николай был назначен на только что учрежденную должность генерал-инспектора по инженерной части. Со всей серьезностью отнесся он к этому важному, большому и новому делу и шаг за шагом сосредоточил в своих руках все управление инженерными войсками. Он добился учреждения Ученых комитетов по инженерной, артиллерийской и квартирмейстерской частям; преобразовал Инженерную школу в Главное инженерное училище; ликвидировал инженерный штат в 14 из 54 крепостей, которые из-за расширения границ оказались в глубинах империи; упорядочил и ввел в систему обучение в инженерных войсках – от рядовых до штаб-офицеров: сформировал учебный саперный батальон и возродил конную инженерную службу, основателем которой в 1812 году был М. И. Кутузов.

Одновременно с исполнением должности генерал-инспектора инженерной части Николай был назначен командиром 2-й гвардейской бригады, затем – командиром 2-й гвардейской дивизии и, наконец, введен в состав Государственного совета, хотя в последнем добился гораздо меньших успехов, чем на военном поприще. Несравнимые по масштабу посты генерал-инспектора и командира гвардейской бригады предоставляли Николаю важные и интересные возможности непосредственного наблюдения за жизнью гвардейского офицерства. «По мере того, – писал он, – как я начал знакомиться со своими подчиненными и видеть происходившее в других полках, я возымел мысль, что под сим, то есть военным распутством, крылось что-то важное… Вскоре заметил я, что офицеры делились на три разбора: на искренне усердных и знающих, на добрых малых, но запущенных, и решительно дурных, то есть говорунов, дерзких, ленивых и совершенно вредных». Эти-то «совершенно вредные» «дерзкие говоруны» и были, по его мнению, декабристами.

Ощущение готовящегося мятежа или по меньшей мере какой-то неясной, но тревожной опасности не оставляло Николая ни на час. Оставаясь старшим представителем императорской фамилии, когда Александр I уезжал за границу, он находил подтверждение своим опасениям и в других проявлениях того, что его угнетало. Все это происходило в условиях добровольного самоустранения от петербургских дел старшего брата Константина, уединившегося со своей второй женой в Варшаве. И хотя смерть Александра I была для Николая, как и для других, большой неожиданностью, открывшаяся перед ним перспектива получения трона такой неожиданностью не оказалась, о чем нам хорошо известно из предыдущей книги серии «Неофициальная история России» – «Тайная жизнь Александра I».