Читать книгу "Выстрел - Аллен Апворд"

— Нет.

— Спокойной ночи, и спи хорошенько.

— Спокойной ночи, сестра, — ответил молодой человек изменившимся голосом, — благодарю тебя.

Когда легкие шаги сестры стихли, Франсуа, не раздеваясь, бросился на постель и разразился продолжительными рыданиями.

II

Из Сен-Клода в Бушу дорога идет сначала по правому берегу Такона, потом, оставив слева Сетмонсель, пересекает реку по мосту. Долина Такона невероятно живописна. Потоки воды бегут с гор и, сливаясь с ручьем, шумно текут по каменистому ложу.

Гонсолен, один из самых богатых торговцев лесом в департаменте Юра, жил в Бушу, на том месте, где находился древний приорат[2], от которого теперь остались лишь едва заметные развалины. Дельцу принадлежал большой лесопильный завод к юго-востоку от Бушу. Гонсолен, потеряв свою первую жену, которая умерла еще молодой и не подарила ему детей, оставался вдовцом до сорокалетнего возраста. Он не предполагал жениться во второй раз, но случай свел его с бедной девушкой, Мадлен Рейно, красота которой произвела на Гонсолена неизгладимое впечатление. Любовь, дремавшая в нем с тех пор, как он лишился жены, пробудилась с новой силой. Он тотчас решил жениться на Мадлен. Опасения, внушаемые ему голосом рассудка, не могли заставить его передумать. Он сделал девушке предложение.

Гонсолен был меркантильным стариком, не обладающим приятной наружностью. Когда жители Сен-Клода узнали о его предложении, они изрядно повеселились. Никто не думал, что Мадлен Рейно согласится, однако все ошиблись. Несмотря на свои двадцать лет, несмотря на блеск изумительной красоты и огромную разницу в возрасте, Мадлен захотела стать женой торговца лесом. По городу распространились самые невероятные слухи, а потом эту историю постепенно перестали обсуждать.

Мадлен с мужем поселились в Бушу, редко бывали в Сен-Клоде и вели уединенную жизнь. Бывшие приятельницы госпожи Гонсолен говорили: «Как она, должно быть, состарилась и как она скучает». Прошло десять лет. Что стало с любовью Гонсолена? Она не утратила своей силы, несмотря на седые волосы, несмотря на старость и преждевременную дряхлость. А каким могло быть супружество старика с молодой женщиной, которая становилась только красивее с годами, так как была горячей по натуре, а ее сердце оставалось незанятым? Сродни аду.

Эта история столь драматична и столь тесно связана с нашим рассказом, что мы не можем не поведать о ней в нескольких словах. Согласившись стать женой Гонсолена, Мадлен думала только об одном — во что бы то ни стало избавиться от нищеты, в которой была погребена ее молодость. Дочь помощника лесного инспектора, она жила с матерью на жалкую пенсию, доставшуюся им после смерти Жана Рейно, на которого во время урагана упала сломанная сосна. Последствия этого природного катаклизма все еще помнят старожилы Сен-Клода.

Несмотря на свою красоту, Мадлен была вправе рассчитывать на внимание только тех женихов, которые, хотя и могли избавить ее от нищеты, были не в состоянии внести в ее жизнь блеск и роскошь. Предложение Гонсолена, его любовь, его ослепление принесли с собой неожиданное богатство. А полюбить этого человека, который дарил ей преданность своего возраста, прямоту сердца, богатство, приносимое экономной жизнью и усиленным трудом, она и не помышляла. Любить Гонсолена, громадного, как башня, с квадратными плечами и мощной головой, огромными ногами, такими же крепкими, как скалы в Юра, по ее мнению, было невозможно. Мадлен относилась к своему замужеству как к двери, отворяемой в сторону счастья. Ее прежняя нищая жизнь была сном, и Гонсолен разбудил ее.

Через несколько месяцев, рассчитывая на любовь мужа, она захотела оставить Бушу и поехать или в Безансон, или в Париж. В Бушу, этом горном краю с его скалами, лесами, долинами, потоками, гротами и каскадами, где снег не тает месяцев восемь или девять, царила невероятная красота, но Мадлен говорила, что с таким богатством, как у Гонсолена, то есть более чем тридцатью тысячами франков годового дохода, неблагоразумно проводить двенадцать месяцев в году среди этого однообразия и уединения. Она родилась не в этом краю и не хотела больше оставаться там. После смерти Жана Рейно бедность мешала ее матери и ей оставить Сен-Клод, но теперь, когда любовь Гонсолена сделала ее богатой, у нее было только одно желание, одна мысль — бежать из Бушу, где она задыхалась, как будто цепь гор обрушилась на ее грудь. Гонсолен выслушал жену, потом, покачав головой, лаконично ответил: «Нет, я не хочу оставлять Бушу».

Первый раз, когда Мадлен обратилась к мужу с этой просьбой и получила отказ, она стала настаивать, думая, что ее хорошеньких надувшихся губок и мольбы в больших глазах будет достаточно, чтобы сломить сопротивление мужа. Но он повторил: «Я родился в Бушу и здесь составил свое состояние. Притом я скоро умру — едва ли проживу больше года. Я не хочу уезжать. К чему это?»

Мадлен наткнулась на несгибаемую волю. Напрасно она пускала в ход все свои хитрости и уловки. Она огорчала мужа, но ей не удалось поколебать его решимость. Неприятные сцены и упреки нарушили домашнее спокойствие. Они всегда кончались одной фразой, холодно и твердо произносимой торговцем леса: «Я хочу остаться в Бушу». Между тем Гонсолен продолжал любить Мадлен, и будущее всегда казалось ему бесконечным горизонтом спокойного моря, в котором отражается золотистое сияние лучезарного солнца.

Когда Мадлен осознала, что все ее просьбы напрасны, она замолчала. Но тогда для Гонсолена началась ежеминутная мука. Внешне холодная и сухая, молодая женщина замкнулась в себе. Равнодушие Мадлен к мужу перешло в ненависть, тем более жестокую, что она скрывала ее. Гонсолен клал к ее ногам всю свою любовь и всю свою душу, отказываясь только от одного — оставить Бушу, а она принимала вид женщины, которая покоряется капризам самовластного и грубого деспота. Гонсолен наконец заметил эту перемену в Мадлен, но было уже поздно, и он напрасно старался смягчить обиду, которую затаила в своей душе молодая женщина. Он наткнулся на совершенное бесстрастие.

Гонсолен решил предложить жене новые развлечения, сделал новые пристройки к своему дому, меблировал его с роскошью вельможи, старался разбудить в жене прихоти, чтобы иметь радость исполнять их. Это был преданный и робкий невольник. Он ползал перед женой, целовал подол ее платья, вытирал губами пыль с ее ботинок и упрямился лишь тогда, когда улавливал в словах Мадлен намек на отъезд из Бушу. Он всю жизнь прожил в этих горах, среди сосен, буков и скал, жизнь уже долгую, и покинуть эту деревню для него было равносильно медленному отравлению. Он не выдержал бы и умер. Он это понимал, чувствовал. Этот человек, у которого была любимая жена, который мог ежечасно упиваться ее красотой, блеском ее глаз, гладить своей огрубелой красной рукой шелковистые и тяжелые пряди черных волос, дышать ее жизнью и пьянеть от страсти, теперь боялся умереть. Он не мог решиться расстаться с этим существом, один взгляд которого сводил его с ума или терзал. Эта мысль ужасала его.

Он чувствовал странную ревность. Что случится, когда он умрет? Что сделает Мадлен? Как долго она будет вспоминать его? Долго ли будет сожалеть о нем? Он часто сомневался в любви своей жены. Умереть значило оставить Мадлен другому. Кем будет этот другой? А его, Гонсолена, забудут! Он станет одним из тех призраков утреннего сна, которых прогоняет первый луч солнца. Ревность странная, но воистину мучительная.