Читать книгу "Призрак джазмена на падающей станции "Мир" - Морис Дантек"

Все прошло классно.

Мы бросили тачку в условленном месте и вновь изменили свой внешний вид с головы до ног. После чего протопали пешедралом пару километров по пустынной сельской дороге. Я швырнул ствол в море с обрывистого берега. К вечеру мы добрались до вокзала Онфлёр, а с наступлением ночи оказались в Байё, где сразу же сели в «ауди» на стоянке у железнодорожной станции и уехали. На этот раз машину вел я.

За два последних месяца мы уже ограбили подобным образом такое же старое почтовое отделение — но в противоположном районе парижских предместий, в Дранси. После этого мы взяли кассу в региональном представительстве одной экологической политической партии возле Корбея, затем — в парке развлечений «Макдоналдс» в Торси, а также присвоили всю выручку в центре продажи билетов на междугородные автобусы в крупном пересадочном терминале Кретея. К этому следует добавить ночную кражу со взломом в ювелирном магазине в Исси-ле-Мулино. При подведении финансовых итогов операций, учитывая различные расходы, связанные с покупкой автомобилей (каждый раз — новых) и заметанием следов, следовало признать, что это далеко не самый худший бизнес из всех возможных. Единственная проблема состояла в том, что удача не может сопутствовать нам вечно. Нельзя было ни в коем случае уподобляться игроку казино, который не может удержаться от соблазна сыграть еще один раз и начинает проигрывать, после чего спускает все деньги в рулетку. В нашем случае первый же неудачный поворот колеса будет означать приблизительно пятнадцать лет гниения на тюремных нарах, поэтому нужно обязательно остановиться в определенный момент.

Я уже смирился с необходимостью убраться куда подальше, уехать на другой конец мира, когда мы, Карен и я, встретились в Центре фильтрации. Именно здесь санитарные бригады, специально созданные новым правительством, обнаружили у нас синдром генетического нейровируса. Это был один из видов нервной болезни, которая, судя по всему, передавалась от человека человеку каким-то таинственным путем. Для нас это означало появление особого «клейма» в новых удостоверениях личности на микрочипах, после чего мы решили вдвоем уйти в подполье.

Тот вечер, когда мы впервые занялись любовью — в Санитарном центре фильтрации, под лестницей в модульном здании быстрой сборки, где я жил, — настал лишь через несколько недель после того, как наши глаза впервые встретились. Мы были похожи на два магнита, которые неудержимо влечет друг к другу. После побега из спецпоселения для инфицированных лиц, куда нас, в конце концов, перевели из Центра фильтрации, я обдумывал этот план еще несколько месяцев. Благодаря моим вездесущим знакомым мы смогли стереть данные из наших официальных генетических карт, после чего купили небольшую подборку фальшивых удостоверений личности.

О нейровирусе, который пожирал наши мозги, никто ничего не знал. Но у нас, как, я полагаю, и у всех других больных с диагнозом «синдром Широна-Олдиса» болезнь вызывала очень странные видения. Врачи бубнили нам нечто невразумительное насчет самопроизвольного «ОСП».[11]Я не очень-то понимаю, что это такое, и как оно связано со смертью. Думаю, речь идет о тех ярких видениях, вызывающих состояние экстаза, в которых ты встречаешь предков или умерших друзей. Иногда эти картины бывают мрачными и темными. И тогда в них царят разрушение и огонь, боль и ужас…

Никакого лекарства позволяющего вылечить синдром Широна-Олдиса, не существует. Известен лишь ничтожный перечень молекулярных веществ, которые подавляют глубокую депрессию, вызванную очередным видением, а также симметричные им приступы маниакальной эйфории. «Трансвектор гамма» и «трансвектор эпсилон» — эти два молекулярных состава позволяют нам без особых последствий переносить стадии возникновения галлюцинаций и фазы реадаптации. Однако здесь, во Франции, эти вещества считаются «наркотическими» и потому официально находятся под запретом. Они продаются свободно в Голландии, но стоят безумно дорого.

У нас оставалось не так уж много вариантов, когда мы решили обокрасть государство, которое пыталось похитить наши жизни.

«Клистирные трубки» из правительственных клиник не знают (или делают вид, что не знают) о существовании целой кучи фактов, связанных с нейровирусом Широна-Олдиса. Полагаю, на самом деле они ничегошеньки в этом не понимают, но нам, как и другим носителям, известно такое, о чем важные шишки из Министерства здравоохранения даже не подозревают. Вирус пожирает наши нейроны с молниеносной скоростью. Каждый раз, когда нас посещает видение, мы почти что умираем или что-то вроде того — короче, совершаем «великие путешествия в бесконечность». Но врачи не знают и, по-моему, не готовы узнать, что это делает нас удивительно высокопроизводительными.

Именно это слово приходит мне на ум, уж извините. Именно его я сказал себе в момент, когда впервые постиг истинную суть этого феномена. До меня дошло, что в какие-то моменты мозг преподносит мне лучезарную истину по поводу определенной стороны окружающего мира или нас самих. Он как будто некоторое время обрабатывает задание в фоновом режиме,[12]а после того, как все необходимые данные собраны и упорядочены, отправляет в память готовый результат. Именно так сказал мне Рубник — один из моих умных друзей, живущих в южных предместьях Парижа. Он сравнил эту штуку с информационными процессами. Впрочем, он давно помешался на компьютерах и нейро-не-знаю-каких-еще интеллектах. Рубник с его корешами-друзьями входит в Братство хакеров под названием UnderBahn Brotherhood.[13]Они взламывают коды доступа в Меганет, крадут информацию и продают тому, кто даст за нее наибольшую цену, похищают военные технологии и проделывают кучу других незаконных вещей.

Вернусь к нейровирусу Широна-Олдиса. Именно с его помощью я разработал план вооруженных ограблений и кражи со взломом из ювелирного магазина «Duplex». Когда я в самый первый раз случайно оказался поблизости от будущей цели нападения, то сразу же поймал себя на мысли о том, что знаю все о недостатках системы безопасности данного объекта и о бесчисленных «виртуальных реальностях», которые во множестве разворачивались в хаосе, внезапно делая его более понятным.

Я ясно увидел, как линии вероятностей ветвятся, уходя в будущее, и за несколько ночей бурного, лихорадочного транса разработал план в общих чертах. После чего неделями совершенствовал весь замысел до мельчайших деталей. Наше бегство на другой край мира должно было пройти через несколько промежуточных пунктов (каждый из них был нужен для того, чтобы сбить полицию со следа) и на определенных стадиях предполагал временное расставание с Карен.

Наступила ночь, а я гнал машину к следующей географической точке, предусмотренной планом: юг Франции, через Бордо, затем испанская граница. Завтра мы должны пересечь Страну басков, Кастилию и Андалусию, а к вечеру или, скажем, глубокой ночью я рассчитывал оказаться в Альхесирасе, в маленькой гостинице. Еще находясь в Париже, я забронировал там две комнаты на имена, которыми мы пользовались на текущей стадии операции.