Читать книгу "Таежная зона - Алексей Макеев"

– Я выплыву, – Дражайский попытался выжать из себя улыбку, но получилось не очень естественно. – Мне же не впервой.

Глазберг перевел взгляд за окно, помолчал пару секунд, а затем веско, словно принимая для себя самого какое-то решение, произнес:

– Не уверен. Прости, Юрец.

Дражайский хотел сказать еще что-то в свое оправдание, но не успел. Глазберг развернулся, взял с заднего сиденья нарезное ружье и сумку, после чего, не добавив к сказанному ни слова, выбрался из салона. Хлопок дверцы показался Дражайскому подобным раскату грома. Проводив Глазберга взглядом, он смахнул со лба выступившие капли пота и тронул автомобиль с места. Теперь он был один, но это обстоятельство поспособствовало еще более хаотическому нагромождению невеселых мыслей. Машина неспешно петляла по тропе среди густорастущих деревьев.

Дражайский остановил внедорожник в условленном ранее месте и еще с пару километров прошел пешком в глубь леса. Туда, куда они наведывались с Дибеловичем вчера вечером. В какое-то мгновение где-то поблизости с его номером Дражайскому послышался хруст веток. Он замер и прислушался. Показалось? Или это кто-то из участников охоты, перебрав лишнего, сместился к нему чересчур близко?

– Эй! Братва!

Ему никто не ответил. Дражайский пожал плечами, сбросил на землю сумку и расчехлил ружье. Любовно погладил гладкий, поблескивающий в слабых предрассветных лучах, приглушенных листвой и туманом, ствол оружия. Огляделся. Сверился с наручными часами. По его подсчетам, гон должен был начаться не ранее чем через сорок минут. В том, что зверь пойдет здесь, мимо него, Дражайский не сомневался. С его богатым охотничьим опытом он редко ошибался в выборе номера. Еще реже ошибки допускал Дибелович. Уж в чем-чем, а в звериной интуиции на этот счет коренному сибиряку не откажешь.

За спиной Дражайского вновь прозвучал едва уловимый на слух хруст ломаемых веток. Буквально в двух-трех шагах. Юрий резко обернулся, и глаза его округлились от удивления.

– Ты? Что ты тут делаешь? И какого?..

Оружие смотрело точно ему в грудь. Дражайский шагнул вперед, но выстрел остановил его движение. Грудь опалило огнем, а все тело пронзила острая нестерпимая боль. Дражайский выронил ружье и машинально прикрыл рану двумя руками. Опустил взгляд. В эту секунду грохнул еще один выстрел. Сзади и на более отдаленном расстоянии. Дражайскому показалось, что ужалили в затылок. Но это было последнее ощущение в его жизни.

Москва. Кабинет начальника четвертой автоколонны областного транспортного управления

Гуров пристально изучал сидящего в низком кожаном кресле мужчину с редкими черными волосами, зализанными на правую сторону, сквозь которые отлично просматривалась розоватая лысина. Высокий покатый лоб, маленькие, глубоко посаженные глазки, двойной подбородок. Начальнику четвертой автоколонны Степану Степановичу Угланову было немногим меньше пятидесяти, но более точно определить его возраст не представлялось возможным. Он выглядел слегка полноватым, но при этом неплохо сложен. По всему было видно, что Степан Степанович старается следить за собой.

– Юра впервые пригласил меня на охоту, – опираясь одной рукой на подлокотник кресла, другую Угланов держал на весу. Между средним и указательным пальцами дымилась сигарета, однако затягивался он ею крайне редко. – Я давно мечтал о ней. Хотел понять и почувствовать на собственной шкуре, что же это такое. Вот и почувствовал, – он грустно усмехнулся. – Если бы я знал, что так случится… Хотя…

– А сам Юрий Валентинович часто охотился? – спросил Крячко.

Станислав сидел на диване рядом со своим напарником, беспрестанно комкая в кулаке носовой платок. Голос Крячко звучал глухо и сипло. Сказывалась подкосившая его пару дней назад простуда. Температуры, правда, не было, но полковник все равно чувствовал себя крайне разбитым. Насморк и кашель не давали покоя.

– О, да! – Выработанным уже до автоматизма движением Угланов пригладил рукой свои жиденькие волосы и бросил мимолетный взгляд в зеркало, висевшее напротив. – Юра был прирожденный охотник. Он буквально бредил охотой. И если ему не удавалось мотаться в Нижнеудинск каждые выходные, то уж раз в две недели он ездил туда точно. У них сформировалась своя компания…

– А почему именно Нижнеудинск? – поинтересовался Гуров. – Разве в Московской области мало лесных массивов? Или зверь тут недостаточно хорош?

Сыщики подбрасывали Угланову по вопросу то с одной, то с другой стороны, словно играли в пинг-понг. Однако этот нехитрый прием никак не подействовал на Степана Степановича. Он чувствовал себя вполне комфортно и уверенно в комнатке для гостей, расположенной в смежном с его рабочим кабинетом помещении. В нем не наблюдалось никакой нервозности, никакого беспокойства или озабоченности, будто бы речь шла не о недавнем убийстве его заместителя, а об одном из рутинных рабочих моментов. А ведь согласно досье, которое сыщики бегло просмотрели перед тем, как явиться с визитом к Угланову, покойный Дражайский был не просто его коллегой, но и близким товарищем, единомышленником.

– Массивов много, – ответил Степан Степанович. – А вот зверь тут и в самом деле хуже. Во всяком случае, так говорил Юра. Да и остальные тоже. Выбор там побогаче, поэкзотичнее. А потом, я думаю, основная причина заключалась в другом. Антураж. Понимаете, о чем я?

Его последний вопрос остался без должного внимания. Гуров покосился в сторону напарника. Крячко шумно высморкался в платок, зажал его в кулаке и поднял глаза на Угланова.

– Насколько мы поняли, Степан Степанович, – без особого энтузиазма начал Станислав. Пора было переходить к сути дела, и согласно оговоренной ранее тактике этот момент выпадал на его долю. – Убийство Дражайского могло быть совершенно случайным. Необдуманный выстрел, шальная пуля или что-то в том же роде… Однако для полноты картины нам бы все-таки хотелось прояснить эту ситуацию. В частности взаимоотношения Дражайского со своими партнерами по охоте. Не могли быть у кого-нибудь из них мотивы…

– Что? – изумленно вскинул брови Угланов. – Вы полагаете, что кто-то мог намеренно застрелить Юру. Зачем?

– Это мы и пытаемся выяснить.

– Но ведь я вам уже рассказал…

Гуров тяжело вздохнул. Со слов генерала Орлова, а затем и со слов Степана Степановича ему, да и его напарнику, уже была отлично известна общая картина произошедшего. Во время инцидента почти недельной давности в Нижнеудинске основных охотников было шестеро. Не считая, конечно, местных следопытов, егерей и оруженосцев. Последних пока в расчет можно было не брать, хотя бы по той причине, что согласно заведенным традициям никто из них не мог открыть стрельбу по несущемуся мимо обозначенных номеров зверю. Могли быть и исключения из правил, но в данный момент сыщиков интересовали только пять основных участников охоты. Кто-то из них всадил пулю в Юрия Дражайского, а вернее, две пули, намеренно или случайно. В свою очередь, баллистическая экспертиза не дала никаких результатов. Пули, извлеченные из груди и головы Дражайского, не соответствовали ни одному из имеющихся в наличии орудий. Последнее обстоятельство и послужило причиной для серьезных подозрений, исключающих возможность несчастного случая. Понятное дело, что и признаваться в содеянном никто из пятерки не собирался.