Читать книгу "Потерпевшие претензий не имеют - Георгий Вайнер"

– Да, Сенька, я помню, как мы в школе брали первого апреля твой дневник пугать своих родителей…

– А вот видишь, не глупей других вырос! – весело захохотал Семен, и машина, будто пришпоренная его смехом, помчалась быстрее.

– По-моему, много умнее, – заверил я его серьезно. – А ты что в аэропорту в такую рань делал?

– Посылку друзьям отправлял. Хорошие люди, пусть плодами наших садов полакомятся…

– Пусть полакомятся, – разрешил я. – А ты разве садовод?

– Почему садовод? – удивился Сенька. – Я директор конторы по ремонту квартир…

– А откуда же у тебя плоды садов?

– Ты что, Борь, без головы? Иди на рынок, там только птичьего молока нет…

– Да, наверное… Я вообще думал, что, если друзьям такого головастого парня понадобится птичье молоко, ты и его где-нибудь надоишь…

– Пока не просили, – скромно пожал плечами Сенька. – Понадобится – найдем…

Сенька ткнул пальцем в кнопку магнитофона под щитком, и кабину, как аэростат, распер музыкально-пронзительный крик Глории Гейнор.

– А сигареты у тебя хорошие, – заметил я. – Где достаешь?

– Тут… в одном месте… неподалеку, – сделал неопределенный жест Сенька. – А ты помнишь, как мы на железнодорожном разъезде чинарики подбирали?

– Да, вдоль полотна всегда валялись окурки. У тебя был шикарный портсигар – банка из-под монпансье. А у меня…

– …жестянка из-под зубного порошка «Новость»! – радостно всколыхнулся Сенька и растроганно-грустно добавил: – Сколько вместе прожили, а теперь годами не видимся…

– Мой прокурор говорит, что в наше время могут дружить между собой только люди, которые вместе живут или вместе работают…

– Очень правильно говорит твой прокурор! – серьезно согласился Сенька, а потом засмеялся: – Слушай, Борь, не можешь потолковать с ним – он меня не возьмет к вам? Будем вместе работать и дружить, как раньше…

– Прекрасная идея! – усмехнулся я. – Думаю, мой прокурор ни перед чем не остановится, лишь бы укрепить нашу пошатнувшуюся дружбу. Только я не понял: тебе что, твоя работа не подходит?

– Почему? – возмутился Сенька. – У меня место прекрасное! Только очень хлопотное. С утра до ночи беготня, вздохнуть некогда.

– Это хорошо, когда работы много. Ты не жалуйся. Плохо станет, если выгонят, тогда и дела кончатся.

– А я и не жалуюсь! Но времени мало, ни на что не хватает. Кстати, ты сегодня пойдешь на поминки?

– На какие поминки?

– Так сегодня девять дней Васе Дрозденко… Ты что, эту историю не слышал?

– Слышал. Так, краем уха…

– Ничего себе! Краем уха! Весь город об этом говорит! А ты у себя там краем уха слышал! Это городская сенсация!.. Совсем вы бандитов распустили – живых людей давить!

– У меня таких сенсаций полный сейф. Я этого Дрозденко и помню-то совсем плохо. Он, кажется, старший брат Славки нашего?

– Ну конечно! Мы со Славкой вместе в первый класс пошли, а Васю, покойника, из седьмого вышибли… Помнишь, они в бараке за вторым двором жили…

– Да я у них дома никогда не был… И Славку много лет не видел…

– Боря, поверь мне, старому другу, – портит тебя твоя работа. Очерствел ты, браток! Видел, не видел – какая разница! Мы со Славкой десять лет дружили, такой кусок жизни собакам не бросишь. А у него горе большое, брат единственный погиб. Им сейчас сочувствие, уважение к памяти усопшего дороже хлеба! Ты бы надел форму, зашел к матери поклониться – глядишь, на том свете не один грех простят… Жизнь у тебя ведь мрачная, чужими слезами огорченная…

– Ты нравишься мне своей сердечностью, Сеня. И склонностью научить других правильно жить, понимать и чувствовать. Воистину, глупый любит учиться, а умный любит учить…

– Смеешься надо мной? – укоризненно покачал он головой.

– Да нет! Наверное, действительно в прокуратуре люди от работы черствеют, а в конторе по ремонту квартир мягчают… Я подумаю над твоими словами… Вот ты и подвез меня до работы… Слушай, Сенька, а ты не боишься так быстро ездить?

– А чего бояться? – озадачился он.

– Как чего? Правила нарушаешь, права отнимут…

Сенька засмеялся:

– У меня не отнимут! – и добавил снисходительно: – Мне можно, разрешение имею… И номер у меня – будь-будь! С двумя нолями…

– Да-а? – поразился я. – И что они значат, эти ноли?

– Ну, в общем-то ничего как бы не значат. Но гаишнику, постовому намек: это, мол, непростой человек, хороший парень, надо деликатно отнестись…

– Интересно! – хмыкнул я. – А тебя не смущает, что два ноля пишут на дверях сортира?

– Нет, не смущает, – заверил меня Сенька.

Я пожал плечами и вылез из уютной, теплой капсулы-кабины, укачивающе мягкой, пропахшей бензином, пластиком, табаком «Мальборо», хорошим одеколоном, помахал ему рукой:

– Ну, пока… Даст Бог, свидимся…

– Хорошо бы! И главное, чтобы не на поминках, а на празднике! Или по делу…

– По делу лучше не надо, – суховато заметил я.

– Ай-яй-яй, Борисок! Что, кроме уголовных, других дел в мире нет?

– Есть, наверное. Есть. Но мне достались только уголовные.

Глава 3

Как быстро пролетели утренние часы! И все-таки я успел довольно много сделать – прямо-таки душит огромное количество писанины. А кроме того, подбирал хвосты, подтягивал концы, раскидывал все второстепенное, поскольку многолетний опыт добросовестного работника, не хватающего звезд, подсказывал мне, что давно заслуженный и все-таки достаточно внезапный уход Пети Верещагина на повышение сулит мне некоторые неприятности в виде дополнительно переброшенных дел, которые я должен буду заканчивать вместо него. Тут, собственно, и роптать-то не на что, дела ведь не могут ждать, пока придет новый человек. Вот нам, следователям, и раскидают их, всем братьям и сестрам по серьгам. С учетом нашей добросовестности, квалификации и загруженности.

Я не удивился нисколько, когда распахнулась дверь, влетел стремительно Петька Верещагин – он не ходил, он всегда бегал, – руки ему оттягивали три увесистые папки.

– Неслыханное драматическое действо, – сказал он, загораживаясь от меня томами. – Сейчас будет совершаться убийство прямо в стенах прокуратуры. О помиловании молю: убивай только не очень мучительно…

– Будь моя воля, я бы тебя по древнему обычаю…

– Это как?

– Как всякого перебежчика, четверкой лошадей растянул…

– Ничего себе гуманист! Бывший товарищ, называется! Проклинаешь меня?

– Не очень. Капризы судьбы: одним пироги и пышки, другим синяки и шишки…