Читать книгу "Созвездие Овна, или Смерть в сто карат - Диана Кирсанова"

Во-вторых, эти выходные я провела так бездарно потому, что мой старинный друг и поклонник Антон бросил меня на произвол судьбы. В нем проснулась и заколбасилась новая страсть: он решил воспитать в себе характер и стать «настоящим мачо» – и в поисках средств для достижения этой цели он стал пропадать в спортзале и бассейне, где, по его собственным уверениям, собиралась «чисто мужская компания». Пусть так, но никто меня не убедит, что в таких компаниях говорят не о бабах, а о чем-нибудь другом! А кроме того, на мой телефон стали поступать некие таинственные звоночки… Но об этом чуть позже.

Ну и в-третьих, вот уже который день вокруг меня витало Лихо Одноглазое – его олицетворял собою некий загадочный тип, повадившийся ходить за мной по пятам с утра до вечера без перерывов на обед и личную жизнь. Это было невыносимо!

Впервые я заметила его широкополую шляпу на троллейбусной остановке, когда, нырнув под гофрированный козырек и отряхнувшись, рассеянно повела взглядом поверх голов толпившихся рядом таких же, как и я, жертв неудачного расписания общественного транспорта. Шляпа этого одноглазого сразу бросилась мне в глаза – собственно, то, что он одноглазый, я увидела позже, а сначала хохотнула про себя над стоявшим ко мне спиной чудаком в большой шляпе, с полей которой тонкими и, надо думать, холодными струйками стекала октябрьская вода – я забыла сказать, что день был дождливый.

Помимо шляпы на нем было черное пальто, размера на два больше необходимого: полы почти касались асфальта, а кончики пальцев совсем скрывались в широких раструбах рукавов. Впрочем, когда он поднял руку, чтобы снять наконец шляпу и вылить из нее накопившуюся между тульей и полями лужицу, я заметила еще и вязаную перчатку. Этой же рукой в перчатке мое будущее наваждение откинуло со лба длинные седоватые пряди, вновь надело шляпу (я поежилась, представив, как неприятно натягивать на голову промокший фетр), неторопливо повернулось ко мне лицом и спокойно и пристально глянуло прямо мне в глаза.

У него был один-единственный глаз, и этим глазом он смотрел на меня в упор.

И это было не очень-то славно: ощущать, что твою ни в чем не виновную личность буравит, как коловоротом, какой-то совершенно тебе незнакомый одноглазый господин. Я потопталась немного, отвернулась, делая вид, что меня страшно интересует ассортимент обшарпанных киосков, выстроившихся напротив остановки, затем вновь осторожно покосилась в сторону одноглазого в шляпе.

Все так же засунув руки в карманы и слегка приподняв плечи, от чего шляпа, подпираемая сзади поднятым воротником, съехала ему на лоб, он продолжал сверлить во мне визуальную дыру. Я перешла на другую сторону остановки – результат остался прежним. Спряталась за широкую спину одышливого мужчины с двумя битком набитыми хозяйственными сумками, постояла немного, выглянула – циклоп все так же, не мигая, фиксировал каждое мое движение.

«Спокойно! Это городской сумасшедший, не обращай внимания!» – сказала я себе. Но тревога продолжала грызть мой позвоночник. Особенно когда я убедилась, что пират не просто положил на меня глаз на остановке – он вообще следил за мной, абсолютно не таясь и не пытаясь даже ради приличия замаскировать свое намерение идти след в след – сначала в троллейбус, потом по маршруту от моей высадки до редакции. А самое странное, и от этого – страшное, что когда семь-восемь часов спустя я вышла из стеклянных дверей «Стобойки», то вновь заметила ту же самую темную фигуру в шляпе, которая неторопливо поднялась с лавочки мне навстречу и, пропустив меня вперед, пошаркала следом на расстоянии нескольких шагов.

Раздражение на эту непонятную ситуацию пульсировало во мне так, что совсем скоро переросло в нервную дрожь. Я зажмурилась, набрала в грудь воздуху, резко развернулась на каблуках и грубо спросила у одноглазого севшим от страха голосом:

– Ну? Чего вам надо?

Тип спокойно смотрел на меня, не отводя взгляда, и неторопливо пожевывал блеклыми губами. Теперь, когда я видела его так близко, можно было сказать, что ему лет пятьдесят – пятьдесят пять, что у него правильное, пожалуй, где-то породистое лицо – этого впечатления не отнимала даже жуткая рвано-розовая канавка старого шрама, взбороздившая часть лба, пустую глазницу левого глаза, часть носа и захватившая правый уголок рта. От этого и без того страшное лицо приобретало к тому же и брюзгливое выражение. Стоило мне разглядеть этого типа как следует, как тревога моя сменилась паническим трепетом.

А главное, он молчал! Когда я, почувствовав предательскую дрожь в коленях, совсем уже сиплым голосом повторила свой вопрос и, затравленно бросив взгляд в сторону пустой улицы, приготовилась было по-заячьи запетлять по вечернему бульвару, незнакомец только еще глубже засунул руки в карманы и продолжил смотреть мне прямо в лицо своим единственным, почти неподвижным глазом с точкой зрачка в выцветшем сером круге радужной оболочки. Он был абсолютно спокоен.

На всякий случай я сдернула с плеча и накрутила на запястье ремень своей большой сумки: оружие, конечно, ненадежное, но хоть какое-то средство обороны. Убыстрила шаг – незнакомец не отставал и словно даже и не чувствовал неудобства от того, что его заставили прибавить скорость.

Так он проводил меня до самого подъезда и даже еще некоторое время постоял под козырьком – единственный фонарь хорошо освещал темную фигуру в огромном, не по размеру пальто, с обвисшими к концу дня полями черной шляпы. Спрятавшись за занавеской кухонного окна, я отчетливо различала и самого незнакомца, и его бледное лицо, поднятое к окнам нашей квартиры. Дождь, выродившийся к вечеру в вяло моросящие капли, разогнал всех кумушек нашего двора по диванам, к телевизорам, иначе одноглазый непременно попал бы в зону прострела их любопытства; теперь же колоритный тип остался никем, кроме меня, не замеченным. Так он простоял несколько минут и, засунув руки в карманы, отправился-таки восвояси.

* * *

«Ну привязался, ну дурак, ну спутал он меня с кем-то», – уговаривала я себя, стоя с бьющимся сердцем посреди коридора своей квартиры, не раздеваясь. Всматриваясь в свои блестевшие лихорадочным блеском глаза и пухлые щеки, к которым прилипли неровные пряди рыжих волос, я хотела было произнести вслух и погромче еще что-нибудь столь же успокаивающее, но тут меня весьма невежливо и громко перебил телефонный звонок. Поморщившись, я сдернула трубку.

– Але!

– Юлия Андреевна? Извините, что вынуждена снова вас побеспокоить…

Телефонная трубка дрогнула в моей руке – я почувствовала, как паркет в буквальном смысле уползает из-под ног, в глазах потемнело… Я узнала этот голос.

– …но я все по тому же вопросу, Юлия Андреевна.

Приятный низкий голос замолчал, намеренно интригуя меня долгой паузой.

– Да, – слабо сказала я в трубку и закусила губу, чтобы не расплакаться. По-хорошему, мне следовало бы просто швырнуть трубку обратно на рычаг, а еще лучше – выдернуть телефонный шнур из розетки, вот она, прямо у телефона, совсем рядом, не надо даже тянуться… Но вместо этого я с какой-то мазохистской обреченностью вслушивалась в спокойное дыхание моей собеседницы, хотя все, что она могла и хотела мне сказать, я уже знала наизусть.