Читать книгу "Игры хакеров - Анатолий Сигов"

Женщина гремела чем-то на кухне и вдобавок включила радио, а Эля сегодня с ума сходила от любого постороннего шума.

– Заткни ты это долбаное радио!

Сегодня у нее наконец начались месячные, и это предполагало мертвую тишину. Радио притихло, поэтому она решила, что пусть женщина пока остается. Она хорошо готовила. Вчера ребята сожрали полхолодильника и сказали, что все было очень вкусно.

«Физкультура на сегодня отменяется. А что там следующее?»

Вспомнить она не смогла, но встать и посмотреть не было сил.

Она давно решила, что все, что не соответствует ее мечте, – это пустая трата времени. Зачем ей нужны законы физики, если она будет конструировать одежду? Она выбрала гуманитарное отделение в гимназии, но и там приходилось сидеть и выслушивать массу всякой мути, которая ей никогда в жизни не понадобится. Сознание того, что ей предстоит провести еще один год в гимназии, какой бы высокооплачиваемой она ни была, просто убивало.

С этой невеселой мыслью она погрузилась в полудрему, где перед ее взором проходили длинноногие красавицы в платьях с соблюдением всех пропорций и цветовой гаммы, но без чудовищной атрибутики, характерной для моделей из коллекций ее матери. Отсутствие стиля – отличительная черта дома, руководимого ею, что уже невозможно изменить. К сожалению, это – навсегда.

Ее грезы были прерваны бесцеремонным вторжением.

– Кофе хочешь?

Сама по себе мысль была здравой, но неправильно поданной.

– Принеси сюда!

Судя по громко хлопнувшей двери, приходящая женщина осталась недовольной ответом.

Мать никогда ее не баловала. Элька родилась, когда у матери было несколько палаток, где торговали французской одеждой, пошитой по московским подвалам. С соответствующими этикетками никогда не было проблем. Кто был ее отец, оставалось загадкой до настоящего времени. Мать всегда опиралась на мужчин, одни из которых организовывали для нее банковские кредиты, другие защищали от набегов бандитов, третьи просто давали деньги. Потом она открыла свой дом и свою линию одежды, обзавелась клиентурой, стала выступать по телевидению и давать интервью. Затем переехала жить на чердак, или пентхаус, отстроенного ею дома моделей, откуда с утра спускалась вниз, чтобы руководить процессом, и поднималась обратно только поздно вечером, когда расходились модельеры, закройщики и прочие, обеспечивающие процветание ее компании.

После ряда операций на груди и на лице наличие ребенка-тинейджера не предусматривалось имиджем одного из ведущих кутюрье города, поэтому Элька осталась в их старой малогабаритной квартире под присмотром вечно меняющихся теток. Все доходы вкладывались в развитие бизнеса, поэтому не существовало статьи расходов на ремонт и замену мебели в ее квартире в хрущевском доме. Элька ненавидела эту стенку 70-х годов прошлого века, шатающийся на неровном полу круглый стол и жесткую кровать, которая жутко скрипела, когда она занималась сексом.

Мать, конечно же, посещала ее время от времени, но с ее взрослением визиты становились все реже, а пребывание короче, так как мать раздражала Элькина худощавая и гибкая фигура, чего у той никогда не было и что не могли дать даже самые высокооплачиваемые пластические хирурги. Кроме того, ее коллекции вызывали у Эльки лишь насмешки, а это расценивалось как самое худшее из оскорблений. Мать считала себя самым лучшим и талантливым кутюрье в стране и готовилась выйти на международную арену.

Наконец притащилась тетка с кофе и, конечно же, грохнула чашку об стол так, что расплескала напиток.

«Нет. Придется ее уволить».

Она опять решилась на этот крайний шаг, запивая болеутоляющую таблетку.

Вчера ее поразил Витас. Она знала, что для того, чтобы наконец начались месячные, нужен мощный секс. Раньше для этой цели она использовала Макса, но никак не ожидала такого усердия от Витаса.

«Мальчик быстро прогрессирует!»

Вообще, их сложившаяся компания вполне ее устраивала. Каждый обладал чем-то своим, индивидуальным, и эта индивидуальность не вступала в конфликт с индивидуальностью других. Кроме того, они договорились, что не будут иметь никаких сексуальных связей на стороне, что давало хоть какие-то гарантии от болезней.

Она понимала, что реально их объединяет киберпространство и ее квартира. Вряд ли они бы так сдружились, если бы приходилось по вечерам коротать время в каком-нибудь интернет-клубе. А у нее, спасибо маме, они чувствовали себя уютно и защищенно, несмотря на нелепую мебель и обои с идиотскими цветочками, которые наклеили на стены еще до того, как она родилась. Доходило до того, что Элька даже не позволяла зажигать люстру вечером, чтобы не видеть окружающей обстановки, которая просто вопила о своей убогости при ярком электрическом свете. Горела лишь настольная лампа, которая освещала стол перед компьютером. Но когда они погружались в кибермир, вся дисгармония окружающего пространства уходила куда-то в тень, и можно было представлять себя в интерьерах, которые предлагались в дизайнерских сайтах, и в платьях и шубах из сайтов известных кутюрье.

Ее поразило отсутствие креативности в некоторых брендах, считавшихся ведущими в мире. С матерью все было понятно – она была самоучкой. Чему могли научить в текстильном институте, который она закончила двадцать лет назад? Но там, в Париже, где они существовали десятилетиями? Итальянские бренды ей нравились больше. Итальянцы просто супер!

Действительность снова грубо вторглась в ее ирреальную жизнь.

– Эльвира! Ты в школу идешь?

Это опять была тетка, которая просунула голову в дверь.

– У меня менструация, – рявкнула в ответ Элька.

На лице женщины отразилась работа мысли, пытающейся связать воедино школу с ее теперешним состоянием. Было очевидно, что из этого ничего не получилось, и она спросила на всякий случай:

– Есть что-нибудь будешь?

Ей было не до еды, но препираться не было сил, и она лишь дала указание:

– Купи мне гранатов на рынке!

Женщина наконец исчезла на кухне.

«Как им всем объяснить, что я учусь в частной гимназии, а не какой-то районной школе?»

И она совсем расстроилась от упоминания ее имени. Большей глупости, чем назвать ее Эльвирой, мать не придумала. У той всегда была тяга к мишуре, обилию излишних деталей и аксессуаров в моделях, которые она конструировала, и к звучным именам. Это привело лишь к тому, что все стали звать ее Элькой, а это уже походило на собачью кличку.

Мать с ее страстью к показухе и красивости никак не может понять, что совершенство – это гармония красоты с окружающим пространством. Красивая вещь будет выглядеть просто уродством в несоответствующем ей интерьере. Сначала организовывается пространство, а затем оно заполняется произведениями искусства, а не наоборот, как считала мать, когда проводила показы своих коллекций. И как она, красивая девушка, может существовать в таком отвратительном интерьере и при этом еще называться Элькой? Эта мысль просто не давала ей покоя.