Читать книгу "Кольцо Соломона - Михаил Палев"

– Каким фактом?

– Исчезновением тела Бломбергиса.

– Позвольте! Как это возможно?! – изумился Тавров. – Ведь труп осматривали, фотографировали…

– Вот именно! – подтвердил Скавронов. – Осмотрели, сфотографировали, вызвали труповозку, погрузили тело, после чего труповозка вместе с мертвецом словно растворилась в воздухе! Кстати, так и не удалось выяснить, откуда она взялась. Вот я и говорю: не исключено, что те, кто похитил тело Бломбергиса, похитили и Белиссенова.

– Но кому это могло понадобиться? – с недоумением воскликнул Тавров.

– Тело Бломбергиса вряд ли могло представлять ценность для кого-либо, кроме его фанатичных последователей, – предположил Скавронов. – А Белиссенова они прихватили, чтобы свести с ним счеты. Единственное, что я могу утверждать, так это что он не погиб в тот же день.

– Вы уверены? Почему? – осведомился Тавров.

Вместо ответа Скавронов протянул ему свернутый вдвое стандартный лист бумаги. На ней виднелась всего одна строчка, но Тавров сразу узнал почерк: четкий наклон влево, резкие переходы между буквами, но при этом буквы словно выровнены по линейке. Это был почерк отца Иоанна.

* * *

– Что вы можете сказать? – спросил Скавронов.

– Очень похоже на почерк отца Иоанна, – сделал вывод Тавров.

– То, что это письмо написано рукой Белиссенова, однозначно определила экспертиза, поэтому речь не об этом, – нетерпеливо заметил Скавронов. – Что вы скажете о содержании?

Тавров прочитал строчку еще и еще раз. Удивленно поднял брови и вернул листок Скавронову.

– Что я могу сказать? Это лишено смысла. Или, точнее говоря, смысл скрыт от моего понимания.

– Но ведь это же должно что-то означать! – с досадой воскликнул Скавронов. – Давайте вдумаемся: «У медведя деревянная лапа хранит то, что тебе нужно, но остерегайся пасти». Что это за медведь с деревянным протезом, пасти которого следует остерегаться?

– Об этом лучше спросить того, кому адресовано послание, – резонно заметил Тавров. – Поэтому для начала следует выяснить, кто это.

– Как раз это я знаю! – ответил Скавронов. – Только у покойника ничего уже не выяснишь.

– Еще один покойник? Что-то много трупов вокруг отца Иоанна, – вполголоса пробормотал Тавров.

– Что? Что вы сказали?

– Ничего! Мысли вслух, – пояснил Тавров. – И некоему таинственному адресату отправил послание отец Иоанн?

– Речь идет о некоем Федоре Ивановиче Федорове, 1952 года рождения, уроженце села Донце Порховского района Псковской области, несудимом, непривлекавшемся. Его люди обычно называли Федун, – сообщил Скавронов и тут же спросил:

– Белиссенов что-нибудь говорил о нем? Или просто упоминал в связи с чем-нибудь?

– Никогда не слышал! – отрицательно мотнул головой Тавров.

– А не ездил ли Белиссенов на Псковщину или в Новгородчину? – продолжал допытываться Скавронов.

– Возможно, что и ездил, – с некоторым раздражением ответил Тавров: ему уже надоели бесконечные и непонятные вопросы Скавронова. – Вот только мне об этом ничего не известно. Гораздо лучше меня отца Иоанна знает Ефросинья Пустовойтова, так что вам лучше ее спросить. Она сейчас находится в подмосковном монастыре. Я объясню, как добраться.

Тавров потянулся было за листком бумаги, но Скавронов жестом остановил его.

– Не стоит, Валерий Иванович! Я уже ездил туда и говорил с Пустовойтовой, – с иронией отозвался Скавронов. – Все мои вопросы об отце Иоанне она оставила без ответа и лишь на мой вопрос: «Как найти Белиссенова» – ответила: «Валера знает». Поэтому я и пришел к вам.

– Понятно! Значит, будем искать, – вздохнул Тавров и решил наконец взять инициативу разговора в свои руки. – Давайте теперь я задам вам несколько вопросов. Первый: откуда у вас письмо, написанное рукой отца Иоанна, и почему вы считаете, что оно адресовано пресловутому Федуну?

– То, что письмо Федуну, сомнений не вызывает, – уверенно заявил Скавронов. – Письмо было вложено в небольшую бандероль, присланную в почтовое отделение города Порхова на имя Федора Ивановича Федорова. И Федоров эту бандероль получил. То, что Федоров и есть Федун, сомнений не вызывает: его хорошо запомнила работница почты, выдававшая бандероль.

– У них там в Порхове так мало работы, что каждая бандероль – событие? – усмехнулся Тавров.

– Работы хватает, как и у всех, кто за зарплату трудится, – парировал Скавронов. – Просто не каждый день в Порхов для жителя глухого села приходят бандероли из Праги. Вот и запомнила.

– Бандероль из Чехии?! – удивился Тавров. – Ничего не понимаю! А точно в ней лежало это письмо?

– Точнее некуда! – заверил Скавронов. – Работница почты опознала Федорова по предъявленной фотографии и точно вспомнила: он тут же вскрыл бандероль, достал оттуда нечто вроде статуэтки, внимательно оглядел ее и спрятал в карман; затем достал письмо, прочитал его и тоже положил в карман. И ушел.

– То есть в бандероли ничего не было, кроме некой статуэтки и письма?

– Во всяком случае, работница почты утверждает, что получатель больше ничего из бандероли не доставал. Кстати, при обыске в доме Федуна мы нашли то, что она назвала статуэткой.

Скавронов достал из кармана и протянул Таврову странный предмет, похожий даже не на статуэтку, а на окатанную морскими волнами гальку. При ближайшем рассмотрении Тавров увидел, что это не галька, а вполне рукотворный предмет белого цвета размером с небольшую грушу. Тавров постучал ногтем по шероховатой поверхности.

– Алебастр, – пояснил Скавронов. – Кто-то вылепил эту штуку из алебастра. Только непонятно зачем.

– А адрес отправителя был указан?

– А как же!

– И что? Вы его проверили?

– Разумеется! В Праге по этому адресу находится русскоязычная газета «Чехия сегодня», и никто из редакции не подозревает о существовании Федорова из деревни Донце. Очевидно, отправитель указал первый попавшийся адрес. Скажем, реквизиты редакции. Газету «Чехия сегодня» легко найти в самолетах, поездах и даже автобусах, выполняющих рейсы из Чехии в Россию, Белоруссию и Украину.

– Вот как? Н-да… А у вас лично есть какие-нибудь соображения по поводу этого куска алебастра? – поинтересовался Тавров у Скавронова.

– Если бы я знал, что это означает, то вряд ли пришел к вам, – резонно заметил Скавронов. – Этот кусок алебастра и записка с похожей на бред фразой отнюдь не были загадкой для Федуна. И писавший записку Белиссенов не сомневался, что Федун его поймет. Неужели только эти двое знали, о чем идет речь? Эх, узнать бы, где они пересекались и по какому поводу, – тогда дело сдвинулось бы с мертвой точки! Жаль, Федун ничего не расскажет.

– А как он умер?

– Плохо он умер, – мрачно ответил Скавронов. – Никому такого не пожелаешь. Даже врагу. Дело в том, что на Псковщине – да и в Новгородчине тоже – много мест, где после Отечественной войны нога человека не ступала. Это понятно: деревни и села оказались уничтожены в ходе боевых действий и карательных операций немецких оккупантов; оставшиеся в живых подались в города или уцелевшие села, где можно было прокормиться и выжить. Последующая демографическая ситуация – да и политика государства идиотская – не способствовала любви деревенских жителей к своей малой родине. Вот в селе Донце и осталось из коренных жителей только две старухи да Федун. Еще лет десять назад приехал туда жить в родительский дом военный пенсионер, отставной полковник Зверев. Вот и все! Есть еще домов пять-шесть, которые дачники купили, так они на лето только приезжают. Километров десять по грунтовке до шоссе и там еще двадцать до города Порхова. Глухомань, короче! Вот такая диспозиция.