Читать книгу "Одиннадцать минут - Пауло Коэльо"

Первый поцелуй! Как мечтала она о нем! И обстановка былавполне подходящая – кружились над ними цапли, садилось солнце, где-то вдалекеслышалась музыка, и скудный пейзаж исполнен был яростной, совсем не умиротворяющейкрасоты. Мария сначала притворилась, будто хочет оттолкнуть его, но уже вследующее мгновение сама обняла его и – сколько раз видела она это в кино, потелевизору, в журналах! – с силой прижалась губами к его губам, склоняяголову то налево, то направо, повинуясь ей самой неподвластному ритму, Иногдаязык его дотрагивался до ее зубов, доставляя ей неизведанное и очень приятноеощущение.

Но он вдруг остановился.

– Ты что, не хочешь?

Что могла она ответить? Не хотела? Конечно, хотела, еще какхотела! Но женщина не должна изъясняться таким образом, да еще со своим будущиммужем, а не то он всю жизнь будет считать, что заполучил ее безо всякого труда,без малейших усилий и что она очень легко на все соглашается. И потому Марияпредпочла вообще промолчать.

Он снова обнял ее, снова прильнул к ее губам – но уже безпрежнего жара. И снова остановился, залившись густым румянцем. Мария догадалась– что-то пошло не так, но что именно – спросить постеснялась. Взявшись за руки,они пошли назад и говорили по дороге о предметах посторонних, словно ничего ине было.

А вечером, с трудом и очень тщательно подбирая слова – онабыла уверена, что когда-нибудь все написанное ею будет прочитано, – и несомневаясь, что днем случилось нечто очень важное, занесла Мария в дневник:

Когда мы влюбляемся, кажется, что весь мир с нами заодно;сегодня, на закате, я в этом убедилась. А когда что-то не так, ничего неостается – ни цапель, ни музыки вдали, ни вкуса его губ. И куда же это такскоро сгинула и исчезла вся эта красота – ведь всего несколько минут назад онаеще была, она окружала нас?!

Жизнь очень стремительна; в одно мгновенье падаем мы с небесв самую преисподнюю.

На следующий день она решила поговорить с подругами. Всеведь видели, как она гуляла со своим ухажером, – согласимся, что однойлишь любви, пусть хоть самой большой, мало: надо еще сделать так, чтобы и всевокруг знали, что ты – любима и желанна. Подругам до смерти хотелосьрасспросить, как и что, и Мария, взбудораженная новыми впечатлениями,рассказала обо всем без утайки, добавив, что приятней всего было, когда егоязык дотрагивался до ее зубов. Услышав это, одна из подруг расхохоталась:

– Так ты рот не открывала, что ли?

И мигом стало Марии все понятно – и вопрос паренька, и еговнезапная досада.

– А зачем?

– А иначе язык не просунешь.

– А в чем разница?

– Не могу тебе объяснить. Просто когда целуются, тоделают так.

Задавленные смешки, притворное сочувствие, тайное злорадстводевчонок, которые еще ни в кого не влюблялись. Мария притворилась, что непридает этому никакого значения, и смеялась со всеми. Смеяться-то смеялась, а вдуше горько плакала. И про себя проклинала кино, благодаря которому и научиласьзакрывать глаза, обхватывать пальцами затылок того, с кем целуешься,поворачивать голову то немного влево, то чуть-чуть вправо, – а самого-тоглавного, самого важного там не показывали. Она придумала превосходноеобъяснение («Я тогда еще не хотела целоваться с тобой по-настоящему, потому чтоне была уверена, что ты и есть – мужчина моей жизни, а теперь поняла...») и сталаждать подходящего случая.

Но через три дня, на вечеринке в городском клубе, онаувидела, что ее возлюбленный стоит, держа за руку ее подругу – ту самую,которая и задала ей этот роковой вопрос. И снова Мария сделала вид, что ей этовсе безразлично, и героически дотянула до самого конца вечеринки, обсуждая сподружками киноактеров и других знаменитостей и притворяясь, будто не замечает,как сочувственно они на нее время от времени поглядывают. И лишь вернувшисьдомой и чувствуя – мир рухнул! – дала волю слезам и проплакала всю ночь.Целых восемь месяцев после этого она страдала, придя к выводу, что не созданадля любви, а любовь – для нее. Даже всерьез стала подумывать, не постричься лией в монахини, чтобы остаток дней посвятить любви, которая не причиняет такихмук, не оставляет таких рубцов на сердце, – любви к Иисусу.

Учителя рассказывали про миссионеров, отправляющихся вАфрику, и она увидела в этом выход для себя – не все ли равно, раз в жизни еенет больше места для чувства?! Мария строила планы уйти в монастырь, а поканаучилась оказывать первую помощь (в Африке, говорят, люди так и мрут), сталаособенно прилежна на уроках Закона Божьего и представляла, как она, точновторая Мать Тереза, будет спасать людям жизнь и исследовать дикие леса, где рыщутльвы и тигры.

Так уж получилось, что в год своего пятнадцатилетия Мария,помимо того что узнала – целоваться надо с открытым ртом, а любовь доставляетодни страдания, сделала еще одно открытие. Мастурбация. Как всякое открытие,произошло это почти случайно. Однажды, поджидая мать, она трогала и гладиласебя между ног. Она делала это, когда была еще совсем маленькой, и ощущениябыли очень приятные. Но однажды отец застал ее за этим занятием – и сильновыпорол, не объясняя за что. Полученную взбучку она запомнила навсегда, усвоивнакрепко, что ласкать себя можно, только когда никто не видит, а на людях –нельзя, но поскольку посреди улицы это делать не будешь, а своей комнаты уМарии не было, то об этом запретном удовольствии она вскоре благополучно забыла.

Забыла – до этого самого дня, когда со времени неудачногопоцелуя минуло почти полгода. Мать где-то задержалась, делать было нечего, отецкуда-то ушел с приятелем, по телевизору ничего интересного не показывали, и соскуки Мария принялась разглядывать себя и изучать свое тело – не вырос лигде-нибудь лишний волосок, который в этом случае следовало немедленно выщипнутьпинцетом. К собственному удивлению, она заметила чуть повыше того места,которое в эротических журналах нежно именовалось «норка» или «щелка», маленькийбугорок; прикоснулась к нему – и уже не могла остановиться: удовольствиестановилось все сильнее, а все ее тело – особенно там, где порхали еепальцы, – напряглось, словно набухло. Мало-помалу ей стало казаться, чтоона просто в раю, наслаждение делалось все ярче и острее, Мария уже ничего неслышала, перед глазами колыхалось какое-то желтоватое марево, и вот онасодрогнулась и застонала от первого в жизни оргазма.

Оргазм!!