Читать книгу "Ярость и страсть - Наталья Корнилова"

— Стала я принимать на дому. Первую неделю вроде бы ещё ничего, по одному приходили, денег много оставляли, а потом по двое, по четверо, а позавчера так вообще всемером вместе с мужем завалились пьяные, сволочи! Что они только со мной не вытворяли! Всю ночь гужевались, и я все это терпела. А утром, когда они свалили, я и решила Игоречка убить.

Она замолчала. Босс рисовал свои каракули и, казалось, вообще отсутствовал в кабинете.

— Ну, что вы обо всем этом думаете, Родион? — нервно спросила она. — Разве я не права?

— Что? — встрепенулся босс, вернувшись на землю. — Ах, да, простите. Что думаю? Не стану говорить. Но и в лицо плевать тоже не буду. Позвольте спросить, на что вы жить собираетесь, если останетесь без мужа?

— Он мне как раз денег дал на новую квартиру. Сказал, что та, двухкомнатная, маловата для приёмов. Сто пятьдесят тысяч дал — и на хорошую квартиру, и на мебель. Нам с мамой хватит пока, а там, глядишь, порядочного мужа найду, ребёнка рожу. Игорь ведь наотрез отказывается детей заводить. Я восемь абортов сделала. Врачи говорят, ещё один — и о ребёнке можно забыть. А я нормальную семью хочу, хочу детей своих воспитывать…

— Чему, интересно, вы их научите, — еле слышно пробормотал босс.

— Что, не поняла?

— Да так, ничего. Значит, вы хотите убить мужа, да так, чтобы милиция не догадалась, что это сделали вы…

— Милиция? — Она презрительно скривилась. — Да милиция мне памятник за это поставит, орденом наградит! Он ведь пол-Москвы наркотиками снабжает. А вот дружки его — это да. Они ничего не должны пронюхать, иначе мне сразу конец. Игоречек у них большим авторитетом пользуется.

Босс задумчиво постукивал карандашом по столу и смотрел на её сумочку.

— Да, задали вы мне задачку, — наконец проговорил он. — Надеюсь, вы понимаете, что давать советы подобного рода я не имею права?

— Тогда считайте, что вы заставляете меня ложиться под этих ублюдков. Сама я придумать ничего не могу, с мамой советоваться не хочу — она и слушать не станет, а больше посоветоваться мне не с кем. Значит, остаётся продолжать, — горько закончила Лена и стала подниматься. — Что ж…

— Ну подождите, не торопитесь, — досадливо скривился Родион. — Безвыходных ситуаций не бывает. Почему бы вам, к примеру, просто не сбежать от него с деньгами? Взять свою мамашу и рвануть в другой город…

— О чем вы говорите! Мама меня сама убьёт. Она ведь ничего страшного в этом не видит. Считает, что неважно, как человек добывает деньги, главное, что он хорошо живёт, а жизнь только одна и прожить её нужно сами знаете как — чтобы не было мучительно больно. А мораль и нравственность — для нищих, которые придумали их, чтобы было в чем попрекать богатых и власть имущих.

— Да уж, ваша мама — настоящий философ, — мрачно усмехнулся Родион. — Ну хорошо, допустим, что мы с вами просто решаем детективную задачку, а не рассматриваем реальную ситуацию…

— Ну, если вам так будет легче, — пожала она плечами. — Мне так совершенно все равно, главное, избавиться от этого мерзавца.

— А мне не все равно. Я, наверное, нищий, как говорит ваша мама, потому что мораль для меня имеет значение, и немалое. Так вот, чтобы решить задачу, нужно знать её условия, не так ли? Я бы мог набросать вам несколько способов абсолютно чистых убийств…

— Ой, набросайте, а? — умоляюще воскликнула она. — Хотя бы один…

— …но не стану этого делать, потому что вы слишком прямолинейны, вы плохая актриса и обязательно где-нибудь ошибётесь. Поэтому мой вам совет — наймите киллера…

— Отпадает, — тут же отвергла она. — Мой Игоречек со всеми известными киллерами водку пьёт и в покер режется.

— А вы наймите неизвестного.

Она усмехнулась:

— По-моему, вы не совсем понимаете, о ком идёт речь. Проще президента убить, чем моего мужа. Раньше он спал с пистолетом под подушкой, а теперь без охраны в постель не ложится. Его многие хотели пришить, не мне чета, и то не смогли. Беда в том, что добраться до него могу только я, но об этом все знают. Правда, я его дружкам виду не показываю, что ненавижу и его, и их, а то бы они от меня давно избавились. Они меня за нимфоманку принимают, думают, я тащусь от их траханья, ублюдки! — Она брезгливо поморщилась. — Я вам ещё не сказала, что Игоречек меня к наркотикам начал приучать, насильно на иглу посадил. Зависимости я ещё не чувствую, но скоро она появится, и тогда меня уже ничто не спасёт. Я не могу ему сопротивляться, не имею права, боюсь его, а он делает со мной, что хочет. Неужели вы не понимаете?

Родион ничего не ответил. В нем шла борьба между собственной совестью и состраданием к этой несчастной, по сути, женщине. Лично я уже готова была хоть сейчас встать и идти избавлять мир от этого подонка. Но босс на то и был боссом, чтобы принимать мудрые и единственно правильные решения. Я видела, что ему тоже хочется прикончить негодяя, но он не мог себе этого позволить. По крайней мере в открытой форме. Сейчас он, наверное, как раз и раздумывал, как бы половчее выкрутиться, чтобы и клиентке помочь, и лицо фирмы сохранить. Лена продолжала убеждать:

— Раньше я думала, что если есть деньги, значит, человек обязательно должен быть хорошим, порядочным. А теперь поняла, что совсем наоборот: чем больше денег, тем гаже личность. Понаехали вот эти богатенькие со всего бывшего СССР, и ведь на каждом клейма негде ставить… Сплошные отбросы и проходимцы, только оделись в приличные костюмы и на дорогих машинах ездят. Раньше они знали своё место — помойку, — а сейчас их газеты и телевидение на коня посадили, не урками погаными или ничтожествами называют, а членами преступных группировок или «новыми русскими». Они, бандиты, этим знаете как гордятся…

— Знаете что, — вышел из задумчивости босс, — вы сможете прийти ко мне завтра в это же время? Я вам дам точный ответ.

— Завтра? Не знаю, смогу ли. Я сейчас вроде как квартиру смотреть поехала… Ну хорошо, попробую. Только уж и вы постарайтесь до чего-нибудь хорошего додуматься, а то меня надолго не хватит — я его просто в открытую прикончу, а потом меня урки растерзают. Не хотелось бы.

— Сделаю все, что смогу, — буркнул Родион. — До свидания.

Он вышел за ней в приёмную и, едва она скрылась, тут же преобразился и быстро приказал мне:

— Садись в джип и езжай за ней следом. Узнай, где она живёт, расспроси соседей насчёт фамилии, только по-тихому. Да шевелись же ты!

Ничего ровным счётом не понимая, я выскочила на улицу, села в наш джип и поехала за уже мелькавшей за деревьями у выезда со двора голубой «Тойотой». Пристроившись за ней метрах в пятидесяти, я старалась прятаться за машинами, чтобы она, не дай Бог, не заметила меня. Но боялась я напрасно — в зеркало заднего вида она вообще не смотрела, потому что почти не умела ездить. Повороты не включала, с трудом перестраивалась из ряда в ряд, резко тормозила на светофорах, так же резко трогалась потом и вообще доставляла массу неприятностей попутным водителям; те сигналили ей, крутили у висков пальцами, что-то кричали, но она ни на кого не обращала внимания, сосредоточенно крутя баранку. Так, с горем пополам, чудом не попав в аварию, мы добрались до метро «Сокол». Там она въехала во двор добротного дома, построенного ещё в сталинские времена, оставила машину на стоянке и, не глядя по сторонам, вошла в подъезд. Я наблюдала за ней с другого конца двора. Когда я подъехала к подъезду, бросила джип и вошла следом, мне достался только звук поднимающегося лифта. Недолго думая, я сбросила туфли, чтобы не греметь на весь дом, и понеслась вверх по лестнице, держа обувь в руках. Лестничные пролёты были огромными, как во всех старых домах, и мне пришлось потратить немало сил, прежде чем я добралась до шестого этажа и, бросив взгляд наверх, увидела на площадке между пролётами двоих парней в масках. Лифт уже остановился на седьмом. Стоя немного боком, они смотрели туда и, видимо, ждали, когда из лифта кто-то выйдет, направив в ту же сторону пистолеты с глушителями. Все дальнейшее произошло мгновенно. Лифт был старый, двери открывались не автоматически, а руками — это и спасло жизнь нашей клиентке. Пока она копалась с двойными дверями, мне хватило времени прицелиться и метнуть через перила свои туфли-томагавки в головы обоих киллеров. Парни так и не увидели, кто их убил. Грохот открывающегося лифта заглушил звук от падения тел и пистолетов.