Читать книгу "Сезон охоты на Охотника - Алекс фон Берн"

Поток сознания в духе Екклезиаста заструился по мозговым извилинам Андрея как следствие созерцания роскошного «Феррари Ф-40». Творение итальянской инженерной мысли стремительно просвистело мимо его видавшей виды «шестерки», еле державшей на ровной дороге сто километров в час. Андрей лишь успел разглядеть мужчину в ковбойской шляпе, с волнами ниспадающих на плечи черных волос и узким клином эспаньолки, да сидящую рядом с мужчиной блондинку в темных очках и профилем камеи.

Мужик, конечно, из преуспевающей богемы, а девица — длинноногая фотомодель. И едут они уединиться в скромной двухэтажной охраняемой дачке перед отдыхом на Канарах. Господи, ну почему одним ты даешь все, а другим — ничего?!

И что за пижонство — раскатывать на машине стоимостью в полмиллиона «зеленых» по весьма далеким от совершенства российским дорогам?!

И где он только видел этого пижона? Точно — видел! Но — где?

7 августа 1994 года, 19.50.

Ворота плавно отъехали в сторону, и машина покатилась по дороге между развесистыми липами. «Бывший дом отдыха для каких-нибудь партийных шишек», — подумал Андрей.

Он ехал на день рождения Сени Бондаря.

Когда-то Сеня Бондарь был мастером спорта по боксу в полутяжелом весе, выступал за сборную страны. Теперь все осталось в прошлом. Сеня растолстел, набрал солидности, а самое главное — вдруг превратился в того, кого в России обтекаемо, но довольно точно называют «авторитет». Бывший спортсмен стал официальным владельцем неизвестно когда и кем приватизированного элитного дома отдыха. Кто посещал теперь этот дом и чем тут занимались, Андрей не знал. Для него этот дом открывался только раз в год — в день рождения Бондаря, когда в доме собирались его старые друзья и добрые знакомые.

Андрей удостоился такой чести по одной причине: когда-то, лет пятнадцать назад, он, тогда еще начинающий спортивный журналист, написал статью в районную газету о молодом, но чертовски талантливом боксере Семене Бондаре. Сеня до сих пор хранил вырезку с этой статьей и поддерживал почти дружеские отношения с Андреем, — если, конечно, у авторитета могут быть друзья. И теперь раз в год Андрей приезжал в полуэлитный полуотель-полупритон со странным названием «Ориган». Однажды Андрей спросил у Сени:

— Откуда такое странное название?

— Был когда-то такой одеколон, — ответил Сеня. — Отличный одеколон с мужественным и ненавязчивым запахом. Отец всегда пользовался этим одеколоном. А мой отец был настоящим мужчиной! И вот что странно: когда отец умер, одеколон «Ориган» исчез из продажи. И куда он только пропал? Нигде не достанешь! Впрочем, тут целую страну сдуло ветром перестройки, — что уж там о каком-то одеколоне говорить!

Похоже, в душе Сеня был философ и романтик.

Внутри огромной, обнесенной еще прежними хозяевами железной оградой территории находилась вторая ограда — из проволочной сетки с сигнализацией и камерами наблюдения. Именно за этой оградой и раскинулись довольно большой двухэтажный дом и несколько хозяйственных построек. Там охрана пропускала уже не по номерам машин, а придирчиво проверяла документы, сверяясь со списком приглашенных.

Первое, что увидел Андрей, подъехав к дому, — красный «феррари». Андрей обошел вокруг итальянской национальной гордости, испытывая острое желание сесть за руль дорогой игрушки, за шесть секунд разгоняющейся с места до ста миль в час.

Ну какой же нормальный мужик не отдаст десять лет жизни за право хотя бы раз промчаться со свистом на красном метеоре: мимо чадящих на «жигулях» простых смертных, мимо уверенных в себе владельцев «мерседесов» и «БМВ», мимо нагло прущих напролом под прикрытием «кенгурятника» внедорожников, — и ощутить свое превосходство над всеми ними; налиться до краев звенящим ощущением безумной скорости; упиться досыта властью над упрятанными в мотор сотнями лошадей!

Кто-то сказал: увидеть Париж — и умереть! Да к черту Париж! Ни одно скопище камней не стоит того, чтобы ради него отдавать жизнь. А вот прокатиться на «феррари» — и умереть… В этом, право, что-то есть! Это — как ночь с Клеопатрой.

Андрей вздохнул и направился в дом.

Сеня сидел в холле за стойкой портье и, прихлебывая пиво, смотрел по телевизору бокс.

— Привет новорожденному! Желаю здоровья, счастья и исполнения всех желаний! — объявил Андрей, доставая из сумки подарок.

— Спасибо, родной! Уважил! — ответил Сеня, обнимая Андрея. — Выпей пива! Какого тебе?

Андрей признавал только два сорта пива: «Балтику светлую» — в жару и с похмелья, и «Балтику портер» — во всех остальных случаях. Что и говорить — чудовищный вкус для коренного москвича!

Сеня достал из холодильника бутылку «Балтики портер» и поставил перед Андреем. Сеня тоже пил только «Балтику», — возможно, потому что служил на Балтийском флоте.

— А что это за пижон на красном «феррари»? — поинтересовался Андрей, отпивая «Балтику» прямо из горлышка.

— Это же Саша Архангельский! — сообщил Сеня. — Не знаешь, что ли? Звезда песенного жанра! Мне, правда, все эти звезды по барабану, но он создает известность и придает респектабельности моему заведению.

— Саша Архангельский — и вдруг респектабельность? — засмеялся Андрей. Хриплая и долгогривая поп-звезда не укладывалась в стандартные представления о респектабельности.

— Ну не скажи! — возразил Сеня. — Его поклонников много, как говорится, и среди дилеров, и среди киллеров. И власти его уважают! Ко мне вообще многие ездят. Знаешь, какие люди тут номера бронируют?

— И чем они только занимаются в этих номерах? — проворчал Андрей.

Сеня захохотал и похлопал его по плечу.

— Ну надо же людям иногда расслабиться! Тем более если «бабки» имеются. Кстати, тут и из вашего брата, акул пера, бывают люди, — и оч-ч-чень известные!

Андрей понял, кого имел в виду Сеня, и подумал: «Да, уж этот точно акула! Я по сравнению с ним… кто? Щука пера? Нет, пожалуй, — крыса. Шарю по грязным закоулкам нашей жизни, бегаю по вонючим канализационным трубам быта и залезаю в запертые запыленные шкафы в поисках спрятанных там скелетов. Точно, так и есть, — крыса пера!»

Андрей допил пиво и отправился в бар. Начало банкета планировалось в девять вечера, а Андрей собирался оттянуться сегодня на полную катушку: накануне личная жизнь дала трещину — его оставила подружка. Саша Архангельский его абсолютно не интересовал: Андрей специализировался на уголовной хронике.

7 августа 1994 года, 22.30.

Банкет удался на славу, несмотря на то, что Саша Архангельский ничего не спел. Еще в самом начале вечера он встал и тихим голосом попросил извинения: дескать, петь он не может, поскольку недавно сорвал голос на концерте и теперь на несколько недель вынужден прервать свои выступления. Собственно, для всех остальных он еще вчера убыл в Майами, но решил тайно отложить вылет на сутки, дабы отделаться от чересчур надоедливых поклонников и немного отдохнуть на природе со своей подругой.