Читать книгу "Динамит пахнет ладаном - Евгений Костюченко"

* * *

Через два дня командир роты рейнджеров капитан Джонс на утреннем разводе поделился новостями, полученными от своих осведомителей из Мексики.

Караван, перешедший реку близ каньона, безостановочно проследовал к железной дороге, не задержавшись ни в одной из приграничных деревень. На станции Вилья груз, прибывший на двенадцати мулах, был сдан в пакгауз, а мулов отправили на скотный рынок, где их быстро раскупили, благо, цены были смехотворно низкими. Донесения не содержали никаких сведений о характере груза или о тех, кто этот груз доставил. Впрочем, одна деталь была весьма существенной — разгрузка на пакгаузе проходила ночью, причем без участия местных грузчиков.

— Оно и понятно, — сказал Орлов — Это дело любит скромность. Контрабанда — она и в Мексике контрабанда.

— Плохо ты знаешь Мексику, — сказал Джонс. — Там нет ничего, кроме контрабанды. По крайней мере, в ближайших трех сотнях миль от границы. Наверно, груз слишком ценный. Или просто необычный.

— Например?

Джонс поморщился:

— Не будем гадать! Поймаем, тогда и заглянем в их ящики. Надо разбиться на двойки и патрулировать все подходы к каньону.

— Ага, — вступил в разговор громадный рейнджер по кличке Медвежонок. — Мы будем там околачиваться, а они перейдут за Камышовым островом. Или еще где-нибудь.

— Есть другие предложения? — Джонс оглядел рейнджеров, сгрудившихся вокруг стола с картой. — Нет? Идите, готовьте барахло. Уходим на неделю.

У Орлова были другие предложения, но он смолчал.

Можно было бы заслать своего человека в Мексику, чтоб он обосновался на станции Вилья и последил за этим загадочным пакгаузом, а главное — чтобы он запомнил физиономии ребят, которые набивают пакгауз не менее загадочным товаром.

Можно было бы понаблюдать за рынками, где торгуют мулами. Взять под наблюдение также и крупные ранчо, потому что дюжину мулов можно прикупить и там.

А еще можно было бы прочесать все приграничные заросли, все каньоны и пещеры, все укрытия, где можно припрятать ценный груз в ожидании транспорта. Да, можно было бы это проделать, если б в распоряжении капитана Орлова была не рота, а армия.

Но все равно что-то делать придется, потому что, начиная с сентября, это был уже четвертый караван, которому рейнджеры Джонса позволили уйти за границу. А ведь наверняка были и другие караваны, которых просто никто не заметил. Таких крупных перебросок в этом районе не было никогда прежде. И рейнджеры чувствовали себя так, будто им кто-то плюнул в лицо, — и удрал.

Джонс свернул карту и спрятал ее в сейф.

— Пол, кого ты возьмешь себе в пару? — спросил он Орлова. — Медвежонка или Апача?

— Я бы взял обоих. И еще человек трех для ровного счета. А седьмым был бы ты.

— Двойками, двойками пройдемся! — упрямо помотал головой Джонс. — Чем меньше тебя видят другие, тем больше видишь ты сам. Мы носимся всем отрядом, и нас замечают издалека. Ясное дело, любой кретин заляжет под куст, пока мы не скроемся из виду. А потом пойдет себе дальше. Нет, двойками, только двойками.

— Тогда я пойду с Апачем, — сказал Орлов. — Медвежонок слишком заметный.

Они с Джонсом вышли на крыльцо штаба, и тут к ним подбежал мальчишка.

— Капитан! Записка от шерифа! Он говорил по телефону с маршалом, а потом дал мне эту записку и сказал, что вы мне заплатите десять центов!

Джонс сунул руку в один карман, потом в другой, выгреб пригоршню разных патронов и сказал:

— У меня нет мелочи. Хочешь пару патронов к винчестеру?

— У меня есть мелочь, — Орлов вложил монету в чумазую ладошку и повернулся к Джонсу. — Ну, что нам пишут?

— «Передай Полу, что сегодня ночью с ранчо Гривса угнали две дюжины мулов. Следы потерялись в горах. Ищите их у себя, ближе к реке. Тавро — «косая лестница». Подпись — Паттерсон». — Джонс поскреб подбородок. — Ничего не понимаю. Кто такой Гривс? Зачем нам искать его мулов? Ты что, Пол, нанялся в частные сыщики?

— Гривса я не знаю. Но эти мулы спешат в Мексику, — сказал Орлов. — Значит, и нам надо поторопиться.

* * *

Две загадки не давали покоя капитану Орлову. Ему страстно хотелось знать, кто молился в его часовне и почему контрабандисты обстреляли его отряд.

Положим, первая загадка касалась лишь его одного, и потому могла бы показаться совершеннейшим пустяком. Вторая же значила неизмеримо больше — от ее решения, возможно, зависели жизни многих людей. Тем не менее, обе они мучили капитана с равной силой.

Орлов вообще не любил загадок, не терпел недомолвок, не выносил двусмысленностей. Отправляясь на патрулирование, он выбрал попутчиком рейнджера по кличке Апач как раз потому, что тот и вправду был наполовину апачем. И его индейский ум часто подсказывал парадоксальные решения.

Обследовав за день излучину Рио-Гранде между Камышовым островом и отрогами Сьерра-Дьяблос, Орлов и Апач остановились на привал, готовясь к ночному рейду. Они основательно подкрепились, улеглись на остывающие валуны и, любуясь закатом, раскурили трубки.

— Ты спрашивал, зачем они стреляли… Я не знаю, — сказал Апач. — Было семь выстрелов из трех разных стволов. И все пули прошли мимо. Я не знаю, зачем нужно впустую тратить семь патронов.

— Может быть, они плохие стрелки?

— Может быть. Это можно было бы проверить, если б мы их догнали. Но они ушли. Они умеют уходить по скалам, не оставляя следов. Такие ловкие ребята обычно и с оружием ловко обращаются.

— Так-так, — протянул Орлов, радуясь тому, что его туманная догадка приобретает все более ясные очертания. — Хочешь сказать, что они просто заманивали нас к себе?

— Если бы я хотел, чтобы враг свернул с тропы, я бы тоже выстрелил в его сторону. А потом кинулся бы убегать.

«Все верно, — подумал Орлов. — Это тертые ребята. Такие не промахнулись бы. Пальнули, убедились, что мы клюнули на приманку, и испарились. А если учесть, что они еще и раненого с собой смогли унести, то вырисовываются весьма и весьма серьезные фигуры».

— Как ты думаешь, это не были индейцы?

Апач помотал головой.

— Здесь уже давно ничего не слышно о таких индейцах. Все такие индейцы погибли или стали рейнджерами. Как я.

— Ты говоришь об апачах?

— Не только. Команчи, шайены, кайова — воинов и охотников не осталось ни у кого. Все стали работниками или торговцами, как теханос[1], как англичане, или немцы, или шотландцы, французы, ирландцы, датчане, итальянцы… Нет больше различий между техасскими народами, — заключил Апач.

— Ты перечислил не всех, кто живет в Техасе, — заметил Орлов.

Он хотел пошутить, но индеец воспринял его слова всерьез.