Читать книгу "Девятый чин - Олег Егоров"

Первый глагол обязателен, и вовсе не в смысле термина, применяемого на скачках. «Гнать» — это не значит нестись галопом, рысью или карьером, хотя собственно в карьере сам глагол зачастую играет заметную роль. «Гнать» в актерской среде понятие куда более распространенное. Во-первых, имеется в виду обязательный дар импровизации. Забыл текст автора — «гонишь» свой. Главное, не тормози, выдавая лихорадочное копошение в мозгу за какую-то классическую паузу. Не поймут и не поверят. Во-вторых, глагол сохраняет и чисто жаргонное толкование: врать самым беспардонным, но убедительным образом, мотивируя свое отсутствие на репетиции или же опоздание на спектакль любыми причинами вплоть до стихийных бедствий и глобальных катастроф.

Не «гнать» в этом смысле актер не может, ибо само его благосостояние зависит от разбросанных по всему городу кастингов, проб, съемок, подсъемок и озвучек, поспеть на каковые он просто обязан даже в ущерб высокому служению.

Второй и третий глаголы — «держать» и «дышать» — имеют чисто прикладной характер. Как правило, они требуют тех или иных прямых, а то и косвенных дополнений: «держать удачу за хвост», «дышать конкуренту в затылок». Реже всего — «держать слово». Например, в такой архаической трактовке: «Держал я, брат, слово перед коллегами относительно распределения доходов и ролей. Мне его дали, и я — держал как последний мудозвон. Лучше бы не держал».

Важность в актерской профессии следующих шести глаголов слишком очевидна и комментариев не требует. Но два последних — атрибутивные. Большинство с ними живут и умирают. Труднее всего даже не научиться, нет, а привыкнуть — «ненавидеть» и «смотреть».

Смотреть на успехи своих товарищей по ремеслу, не более одаренных, но более удачливых, и ненавидеть их за это — вот самый тяжкий крест лицедея, от коего был счастливо избавлен молодой и «подающий большие надежды» артист театра «Квадрат» Никита Брусникин. На то существовало три довольно веских причины: внешность, «шестое чувство» и законная супруга во втором браке Людмила.

Сначала о внешности. Брусникин был строен, широкоплеч, имел сильный подбородок и правильной формы нос. Здесь можно сразу перейти к «шестому чувству», а именно — к чувству конъюнктуры. Этот правильный во всех отношениях нос помогал Никите за версту учуять самые выгодные гешефты. Тонкость брусникинского обоняния подтверждалась трехкомнатной квартирой в престижном районе Крылатское, подержанным, но вполне пристойным «Фольксвагеном» и приличными сбережениями про черный день. Хозяйственный Никита, конечно, предполагал наступление такого дня, но предположение это было, скорее, умозрительного характера. А пока даже ночи Брусникина были светлы и радужны, как полотна Фрагонара.

Снимаясь, репетируя, рекламируя и раздавая интервью многочисленным средствам информации ради достижения высшей цели, имя которой «популярность», Никита боролся за нее не менее успешно, чем тяжеловес-профессионал Майк Тайсон на международном ринге. Посильное содействие в этой схватке без твердых правил Брусникину оказывала жена Людмила, работавшая парикмахером в модном салоне на Зубовской площади.

Людмила была чрезвычайно привлекательна, порядочно образована, в меру остра на язык и происходила из коренной московской семьи, что для выходца из провинции Брусникина имело почему-то существенное значение. Словом, Людмила составляла восходящей звезде отменную партию. Но, главное, в столичных светских кругах, разбегавшихся от центра во всех направлениях, как радиоволны, Людмила славилась своим искусством превращать самые безнадежные головные швабры в умопомрачительно элегантные прически. И записаться к ней на прием стоило дорогого.

Этот ее дар Никита беззастенчивым образом эксплуатировал для собственных нужд. Но и Людмила не оставалась в долгу. В обслуживании Никитиных протеже она видела свой интерес. Все они довольно скоро делались ее товарками, что позволяло Людмиле быть в курсе интимных похождений супруга, если таковые случались. А таковые — случались.

На следующее после окончания съемок утро — а снимался Брусникин в мистическом триллере «Ангельское терпение» — Никита проснулся в отменном расположении духа. Накануне его цеховой приятель Сергей Зачесов телефонировал с радостной вестью: директор Лохнович настоял на том, чтобы роль Печорина в постановке популярного режиссера Васюка, ангажированного «Квадратом», досталась Никите. Жена Лохновича регулярно поправляла свою швабру у Людмилы. И Людмила, как всегда, не подвела.

Уронив ноги с кровати, Брусникин потянулся. На кухне его жена, вторя популярной сибирской диве, просила «отпустить ее в Гималаи». Кипр и Сейшельские острова она уже посетила.

— Не пой, красавица, при мне! — окликнул жену Брусникин.

Ответом была загремевшая на кухне посуда.

Отыскав под семейным ложем тапочки, Никита устремился на водную процедуру.

Бодрый и свежевымытый, он прибыл на кухню, поцеловал в щеку жену и приступил к завтраку. В эклектичном интерьере брусникинской кухни внимание постороннего глаза привлекали, прежде всего, две акварели, украшавшие стену по обе стороны буфета, каковые акварели Брусникины приобрели на выставке художника Игоря Олейникова, тонкого мастера и человека до крайности ироничного, что, безусловно, сказывалось на всем его камерном творчестве.

Левая акварель была выбрана Людмилой, и называлась она «Столпники». Два «столпника» — смиренный заяц с молитвословом и набожная белочка с четками — стояли на пеньках среди леса, потупив взор. Правую акварель, названную «Морской котик», предпочел Брусникин. Запечатлен был на ней самый что ни на есть обыкновенный сибирский кот, плывущий под водой среди медуз и актиний. При ближайшем рассмотрении выяснялось, что кот сплошь состоял из мелких ракушек, водорослей и улиток.

Возможно, для тонкого психолога подобный выбор послужил бы основанием утверждать, что характеры супругов и подсознательные их устремления весьма разнились. Рассмотренные произведения он бы условно разделил на иллюстрации к двум, в общем-то, совершенно разным темам: «из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши девчонки» и, соответственно, «из чего же сделаны наши мальчишки».

— Куда с утра пораньше? — равнодушно поинтересовалась Людмила за совместной трапезой.

— Кастинг, — уплетая бутерброд с бужениной, отчитался Брусникин. — На студии Горького боевик запускается. Нужен герой-одиночка с моими харизматическими данными. Туман сосватал.

Леша Туманов был агентом проворным и толковым. Под свое крыло Туманов брал исключительно перспективную молодежь и давно уже состоявшихся народных любимцев. Обоюдовыгодное сотрудничество Никиты с Тумановым пошло на третий год, и никто из бойкой пары не оставался в накладе. Чем выгоднее Брусникин подписывал контракт, тем значительнее вознаграждение получал с него Туманов. Такая вот наблюдалась закономерность.

— Герой-одиночка? — усмехнулась Людмила. — Это ты, что ли?

— Я самый, — кивнул Брусникин. — Герой нашего с тобой времени. Есть упоение в бою и койки брачной на краю.

— Сценарий прислали?

— Зачем? — пожал Никита плечами. — Я сумму гонорара выяснил.