Читать книгу "Естественный отбор - Александр Звягинцев"

* * *

В августе девяносто первого года по чьему-то приказу свыше, а может быть, и по велению собственного чувства самосохранения Виктор Иванович Коробов за четыре дня до путча ГКЧП спешно покинул Страну Советов и прочно осел в Цюрихе.

Сразу же после путча при весьма загадочных обстоятельствах сиганули из окон своих номенклатурных квартир Павлов и Кручина — два бывших шефа Общего отдела ЦК КПСС, унеся с собой на тот свет многие тайны. В том числе и тайны вкладов КПСС в зарубежные банки. То, что Виктор Иванович Коробов владеет этими тайнами или по, крайней мере, частью их, было для многих, в том числе и для его дочери Ольги, секретом Полишинеля, но выяснить что-то у отца она никогда не испытывала желания.

Оказавшись в Швейцарии, бывший «слуга народа» с удовольствием сменил униформу партийных клерков — скромный серый костюм в полоску — на тройку от Версаче, цековский «членовоз» — на «Мерседес-600», а закаленные как сталь коммунистические убеждения — на буржуазное загнивание с вышколенными лакеями и поварами, с конюшнями породистых лошадей, с шикарными яхтами и с закрытыми от посторонних глаз клубами для особо избранных, в которых за чашкой кофе или за бокалом шампанского решаются порой судьбы целых народов.

В Швейцарии Виктор Коробов обосновался в одном из пригородов Цюриха. Устроившись в шикарном строении, возведенном в стиле раннего Ренессанса, и заявив Ольге, что той надо думать о карьере, а не о пеленках, затребовал к себе полуторагодовалую внучку.

Время после путча ГКЧП было бурное, шальное. Бушевали на улицах и площадях митинговые страсти, взлетали и падали кумиры ошалевших от свободы толп, в воздухе носился призрак гражданской войны. Хотелось везде успеть, быть в эпицентре событий, а дочь сковывала свободу действий Ольги. И она с легкостью согласилась отдать Нику отцу, несмотря на слезы и протесты своей матери.

Коробов поместил внучку в один из самых престижных пансионов и далее мало интересовался воспитанием ребенка. На просьбы Ольги и ее матери прислать Нику на каникулы в Москву он неизменно отвечал отказом и не разрешал Ольге часто навещать дочь в Швейцарии. Отдавая Нику отцу, Ольга знала, что тот ничего не делает без пользы для себя, но смысл его поступка дошел до нее много позже — с помощью Ники в сделках с оружием держать строптивую дочь на коротком поводке.

Отношения между папашей Коробовым и его дочерью никогда не отличались особой теплотой, но черная кошка между ними пробежала, когда отец развелся с оставшейся в Москве без средств к существованию женой, матерью Ольги, и скоропалительно женился в Цюрихе на молоденькой секретарше из разорившейся вдрызг германской ветви остзейских баронов Унгерн фон Штернберг. На пятьдесят пятом году его жизни пухленькая немочка-баронесса одарила его наследником, нареченным Карлом в честь какого-то ее воинственного далекого предка.

«Интересно, в какую веру окрестишь, папашка, своего долгожданного наследника? — размышляла Ольга. — В лютеранскую, как у твоей немочки, или в нашу — православную?.. Впрочем; твоя вера, милый папочка, — доллары, фунты, марки… Ни богу свечка твоя вера, ни черту кочерга», — зло усмехнулась она.

На крестины пятилетнего потомка косопузых рязанских мужиков-лапотников и надменных прусских баронов папаша Коробов пригласил из России еще десятка два «новых русских», повязанных с ним узами более крепкими, чем толстые корабельные канаты. И не в тайном масонстве тут было дело.

Ольга отлично знала, что холеные господа, развалившиеся в креслах салона первого класса, именно ее отцу и тем, кто стоит рядом с ним, обязаны их нынешними финансово-промышленными пирамидами, группами, компаниями и концернами. Их сумасшедшими счетами в банках Европы и Америки. Их безвкусными, роскошно обставленными виллами и дворцами, разбросанными по нищим подмосковным весям.

Сидя безвылазно в Швейцарии и лишь время от времени покидая ее для чтения лекций по современной истории в университетах Старого и Нового Света, папаша Коробов и иже с ним именно через этих «новых русских» тайно и умело влияли на новейшую историю не такой уж далекой исторической родины.

Если кто-то из его клевретов проявлял строптивость и забывал, кому он обязан всем, чем владеет, то тогда… То тогда уставшие от криминального беспредела, царящего в стране, следователи по особо важным делам Генеральной прокуратуры России с тоской в глазах констатировали, что очередное громкое убийство, — по-видимому, заказное. Вероятно, оно связано с коммерческой деятельностью потерпевшего и выполнено на высочайшем профессиональном уровне…

* * *

Промелькнуло внизу затянутое легким золотистым туманом Цюрихское озеро, остались позади прильнувшие к подножью Цюрихберга кварталы богатых особняков, и «Боинг» мягко коснулся бетонной полосы аэропорта.

Прилетевших встречал седовласый мужчина спортивного телосложения с фарфоровой «американской» улыбкой на скуластом славянском лице — сам Коробов. Закончив объятия с «новыми русскими», он обворожительно улыбнулся стоящим в стороне дочери и Походину, показал им на автомобиль.

— Нашим друзьям приготовлены апартаменты в лучшем отеле Цюриха. Пусть они почувствуют Рай на Озере. Именно так называется отель, в котором они будут жить — «Эдем о Лак» («Edem au lac»), — сказал он. — Но любимую дочь и друга я забираю к себе. Фрау Эльза фон Унгерн-Коробофф и Карл Коробофф будут рады поупражняться в русском языке.

— Прошу прощения, папа, но я бы хотела поупражняться в русском языке со своей дочерью, — решительно заявила Ольга. — Думаю, для нас с Никой найдется хоть маленький кусочек рая в этом отеле?

Нахмурив лоб и поразмышляв несколько секунд, папаша Коробов опять обворожительно улыбнулся:

— О'кей! Я предвидел такое… Апартаменты в «Эдем о Лак» ждут вас. Машина за Вероникой уже ушла. Надеюсь, хозяин пансиона разрешит ей завтра присутствовать на церемонии крещения ее… ее… Ее, о, черт!..

— Ее дальнего родственника, — так же обворожительно улыбнувшись, подсказала Ольга.

Папаша Коробов, крутанув желваки по загорелым скулам, молча показал Походину на сиденье роскошного «Мерседеса».

«Стороны обменялись первыми взаимными ударами, и, кажется, мой удар точнее попал в цель, — вспомнив перекосившуюся физиономию отца, по дороге в отель подумала Ольга и рассмеялась. — Твоя школа — кушай, дорогой папуленька!..»

Разместившись в роскошных апартаментах отеля, Ольга наскоро привела себя в порядок и, договорившись с дежурным администратором, что Нику с бонной в ее отсутствие проводят в номер, бросилась в водоворот цюрихских улиц, сверкающих витринами роскошных магазинов, запруженных автомобилями и туристами со всего света. Она особенно любила правобережную часть города, так называемый Большой город, в котором сохранилось много следов старины, а отдельные кварталы имели не тронутый временем средневековый облик.

Выйдя на центральную магистраль Банхофштрассе, Ольга, забыв о времени, переходила из магазина в магазин, от витрины к витрине, не замечая следующих за ней на некотором расстоянии увешанных фотоаппаратами молодого человека и девушку и того, что по противоположной стороне улицы следовал автомобиль с затененными стеклами, из-за которых наблюдал за ней мужчина азиатского типа с коротко стриженной бородой и с платком, закрывающим шею.